Адрес редакции:
650000, г. Кемерово,
Советский проспект, 40.
ГУК "Кузбасский центр искусств"
Телефон: (3842) 36-85-14
e-mail: Этот адрес электронной почты защищен от спам-ботов. У вас должен быть включен JavaScript для просмотра.

Журнал писателей России "Огни Кузбасса" выходит благодаря поддержке Администрации Кемеровской области, Министерства культуры и национальной политики Кузбасса, Администрации города Кемерово 
и ЗАО "Стройсервис".


Землепроходец. Глава из поэмы «Две крепости»

Рейтинг:   / 0
ПлохоОтлично 

Землепроходец
 

Глава из поэмы «Две крепости»
 

«Он, народ этот, без помощи государства… присоединил к Москве огромную Сибирь руками Ермака и понизовой. вольницы, беглой от бояр. Он в лице Дежнева, Крашенникова, Хабарова и массы других землепроходцев открывал новые. места, проливы на свой счет и за свой страх».
М. Горький. «История русской литературы».
 

Пришли глубокой осенью. В тот год
Все лето шли дожди и необычно рано
Настали холода. Давно на атамана
Роптал отряд: «Куда он нас ведет?
Распутица! Ночуем в балаганах.
Проснешься утром ­ на одежде лед!»

Аба-Тура была уже близка,
Но выпал снег и проводник отряда
Запутался и целый день искал
Тропу в тайге.

«Тропинка где-то рядом, ­
Метался он, ­ а выйти не могу!»
Уже впотьмах наткнулись на протоку.
Здесь, в тальниках, на топком берегу
Зажгли костры.

«Трещит, а мало проку.
Не согревает. Гниль, сырой плавник, ­
сказал стрелец. –
«Что, занемог, старик?» –

«Совсем ослаб. ­ Придвинься ближе, отче.
Одень зипун, ложись спиной к костру». –
«Давно, сынок, не засыпаю ночью.
Бояться стал, что лягу и умру.

И не увижу солнышка и неба
В последний раз. Припомнить не могу
Такой беды! Девятый день без хлеба.
Есть просфора, да к смерти берегу.

Беречь недолго спину всю согнуло.
У Ермака обычай был не тот:
Пока пути не сыщут ертаулы ­*
С дружиной он не выходил вперёд.

Жалел людей. Был случай на Тагиле:
На перекат завел нас ертаул.
Пока мы струги с переката сбили ­
Один казак в Тагиле утонул.

Крестили воду. Поднял поп xopугви ­
Не помогло. Не отошел казак.
А ертаулу мы связали руки
И ­ на Тагил. Так приказал Ермак.

(Казнить водой, обычай этот с Дона
Заведен был в дружине Ермака).
Столкнули в воду. День стоял студеный
(На берегу мы мерзли в армяках).

Был дюж казак, а холодом сломило.
Пощады просит, слезы полились.
«Вылазь, ­ сказал Ермак, ­
И вдругорядь Тагила
Не забывай! Сгубил чужую жизнь, ­

За этот грех ответишь перед Богом,
А перед войском смыта вся вина.
Обсушишься, пошлю искать дорогу.
Сейчас иди и выпей ковш вина!»

Вот так всегда. Накажет, пожалеет.
С таким пойдешь за тридевять земель».

«Возьми зипун.» – «Не станет мне теплее,
Не греет кровь!» –

«Нашел сухую ель,
Обрубим ветки и в костер подбросим.
И хворост есть!» – «Давай его сюда!»

Взметнулось пламя. На широком плёсе
Идет шуга. За узкой кромкой льда ­
Тяжелая и черная, как – уголь,
Ночная тьма. Могучая река
Колышется…

«Взгляни, ­ сказал с испугом
Кривой стрелец, ­ как Томь здесь широка.
Намучаемся завтра с переправой, –
Здесь глубина, не перебраться вброд». –
«Плоты построим»… –
«Перекат направо.
Чуть прозевай – и в щепки разобьет!» –
«Не зимовать же. Как-нибудь проскочим!
Авось, и солнце выглянет с утра.
Могу, конечно, ошибиться ночью,
Но был я здесь. Приметная гора.

Нам нужно было пробираться прямо,
А мы пошли гулять по берегам.»
(На лбу стрельца ­ два поперечных шрама,
А в правом ухе ­ медная серьга).

«В Монголию, послом к царю Алтыну
Я проходил в позапрошедший год.
И лучники князька Карагулины
Меня поймали. Взяли весь живот:
И самопал с лядунками, и новый
Зипун, лазоревый. Совсем остался гол.
Питался клюквой и корой сосновой.
Не знаю, как в острог Томской дошел.

В долгу теперь. Сошел, браты, я с круга,
Закабалил жену, детишек, дом.
В прошедшем годе за свою заслугу
Бил пред царем всея Руси челом.

Жду грамоты!» –
«Коту писали мыши:
«Великий князь, помилуй, серых нас!­
Сказал старик, ­ дьяки тебе отпишут:
«Холопу Ваське дать алтын на квас».

Царю ­ ясак; боярину ­ кормленье,
Три гривны в год и смерть для казака.
Иду всю жизнь. Уже дрожат колени,
А гол, как кол. Припомнишь Ермака!

С чего с ним начал, тем бы и покончить:
Топить бояр на Волге, в Жигулях.
А вот воюю с кузнецами** нонче.
Кузнец ­ не тать, не швед он и не лях.

Загадку знаю: «В каменной палате
Сидят сто шуб собольих, сто шемяк,
Сто кривд сидят…»
Мы им поболе платим,
Чем кузнецы! Вся наша жизнь ­ ясак!» –

«Умен старик, ­ стрелец заметил хмуро, ­
Неделю думай, а не скажешь так!
Кузнец ясачит соболиной шкурой,
У нас ­ своя уходит на ясак». –

«Дешевле шкура наша, чем соболья!
Острог построим, а пройдет зима ­
Изладим сохи, и распашем поле.
Хороший хлеб на здешних чернозьмах
Родиться будет! Травы здесь, по плечи.
Зверье кишит, и рыба, как в котле.

А с кузнецами воевать нам неча?
Привыкнут к нам, ­ потянутся к земле.

Начто сейчас я голодом заморен,
А берегу! (Курчавый богатырь
Полез в кошель и вытащил горсть зёрен)
Все потерял, а хлеб принес в Сибирь!» –

«Неплохо ты рассказываешь, парень, ­
Вздохнул старик, ­ пшеничка да соха…
А кто же будет собирать меха?
И рад бы в рай, да тянет в ад боярин!» –

Пойду за правдою, покуда носят ноги!»
«Чудной, кудряш, ты! Сохи да поля!
Не век же будем пропадать в остроге!
Была бы рухлядь: Лисы, соболя, ­
Сказал кривой, ­ разбогатею разом,
Уйду отсюда и вернусь в Торжок». –

«А как ты стал, разумник, одноглазым?» ­
Спросил старик.
«Мальчишкой был, обжог.» –
«Врешь! Выжгли глаз! За службу у поляков.» –
«Смотри, старик, простишься с головой!» –
«Я Строганова встретил за Сылвой.
Он ­ на коне, а впереди ­ собака
И тоже, помню, пес-то был… кривой!» –

«Смотри, старик!» –
«Смотрю и вижу ножик.
Пугаешь, что ли? Спрячь-ка, пустобрех!
Сдаётся мне, что люди, как горох:
Стручок один, а зернышки не схожи!

Сто зерен круглых, а одно косое.
Тот правдой жив, а этот жив ­ лисою.

Тот голодает, этот ест за трех,
В парче, в сафьяне и живот ­ амбаром.
По всей земле рассыпался горох,
Не подобрать теперь его боярам!

Эх, ты, кривой! Не испугал твой нож!
Мне все равно шагать уже недолго.
Обидно мне, что ты и впрямь уйдешь
На родину… опять увидишь Волгу.

Тебе от Волги не великий прок,
Как филину от солнышка! А мне бы
Пора усесться в хате на порог
И кости греть… Давно я в хате не был!

Давным-давно… Годочков пятьдесят…
А вижу все, как будто на ладони…
Деревня. Речка. Яблоневый сад.
И на лугу ­ стреноженные кони.

Над лопухами вьется мотылек.
А солнце жжет. Приляг ­ возьмет истома. .
Сейчас бы я на солнышке прилег,
Погрелся бы…
Но… далеко до дому.

Не перечесть исхоженных дорог,
Не сосчитать завалы и пороги…
Иду, иду. Как будто дал зарок
Весь век пробыть в неведомой дороге.

Кто посылал? Кто в эту темь позвал?
Не разберу ­ Иртыш ли это, Томь ли…
Смешалось все,
Но об одном я помню!
Об этом я всю жизнь не забывал!

С боярином ловил я рыбу сетью
И упустил нечаянно линя.
На берегу тройной соленой плетью
Боярин сам наказывал меня.

Бьет по спине и требует: «Винися!»
Молчу. Терплю. Он бьет еще сильней.
«Упорствуешь? А ну-ка, повернися, ­
Хрипит боярин.
Вижу ­ гибель мне.

Вскочил ­ и в лес.
Убег, лежу и плачу.
Домой нельзя. Жаль матку и отца.
Ушел на Волгу… С той поры ­ казачу…
И проказачу, видно, до конца.

Один остался изо всей ватажки,
К которой я у Жигулей пристал.
Мне одному (за грех какой-то тяжкий.
Не знаю сам), ­ не сделали креста…

И все иду. Через леса и горы.
Чуть задремлю ­ Ермак живой встает:
«Иди, казак! Дойдешь еще не скоро…
А должен ты, старик, идти вперед!

Иди, Степане! ­ Путь твой не исхожен,
А только начат…»

Чаще прочих снов,
Я вижу то, что снова стал моложе,
И мне опять боярин Хрипунов
Грозится плетью
(Страшный, как упырь).

К чему бы это?
Неспроста же снится!
Я правду вижу!
И в тебе, Сибирь,
Нельзя народу от бояр укрыться.

Народ вперед, боярин, как сума.
Висит на нем, никак его не сбросишь!
…Снежок идет, браты мои, зима!
А там, на Волге, ­
только-только осень!»

Холодный ветер залетал в костер
И серый пепел поднял над углями.
Казак увидел Днепр, степной простор,
Другой ­ на Волге, между Жигулями,
Услышал свист ушкуйный и застыл.
Напрягся весь, опять готов к набегу.

…На хмурые осенние кусты
Летят из тьмы сырые хлопья снега.
г. Сталинск.
1948 г.
(Продолжение поэмы в следующем номере).


 * Ертаул – проводник
** Кузнецы – кузнецкие татары (шорцы)

Здесь в конце текста стоит: «Продолжение в следующем номере», но в двух следующих номерах продолжение поэмы не последовало. Почему? На этот вопрос мы не можем ответить. Более того, мы даже не знаем полного имени автора

Прокомментировать
Необходимо авторизоваться или зарегистрироваться для участия в дискуссии.