Адрес редакции:
650000, г. Кемерово,
Советский проспект, 40.
ГУК "Кузбасский центр искусств"
Телефон: (3842) 36-85-14
e-mail: Этот адрес электронной почты защищен от спам-ботов. У вас должен быть включен JavaScript для просмотра.

Журнал писателей России "Огни Кузбасса" выходит благодаря поддержке Администрации Кемеровской области, Министерства культуры и национальной политики Кузбасса, Администрации города Кемерово 
и ЗАО "Стройсервис".


Дух поэзии - природа. О творчестве поэта В. Иванова

Рейтинг:   / 0
ПлохоОтлично 

Содержание материала

Познакомившись с книгой, делаешь вывод, что все в природе прекрас-но. Но надо уметь воспринимать ее, пестовать в своей душе тот святой уго-лок, где эта красота всегда на почетном месте. Даже простой осенний лист клена красующийсяется на мелованной бумаге, удостоен автором и любви, и высокой чести войти в историю поэзии о родном крае, как источник вдох-новения.

Вот лист осенний…
Спозаранку
Подхвачен жизнью вихревой,
Блеснет то золотом с изнанки,
То стороною лицевой…
Он в час приспевшего разрыва
От прежней жизни отлетел.
Куда несут его
Порывы
И где положен им предел?

Если в книге «Все любимо с детских лет» все подчинено теме природы, то книга «Хлебозоры» объединяет стихотворения, посвященные разным те-мам, в том числе, конечно, здесь немало стихов и о природе. Им отдан один из трех разделов книги - «Что нажурчала мне вода, что нашептали мне де-ревья…», стихи о жизни вообще и о любви в частности объединены в раз-делах «А выше – лишь совесть одна» и «Ты всюду, куда простирается свет». Но в целом «Хлебозоры» – это продолжение неустанного поиска внутрен-него согласия, формирования гармонии отношений автора с миром. Именно из «Хлебозоров» проросла идея создания отдельной книги, посвященной исключительно природе. И, естественно, наработанный автором духовный багаж был им определенным образом переосмыслен. Ибо, «когда покажутся плоды, прорастут и плевелы».

Кто с душой согласие имеет,
Не пропадет во времени и мгле.
Душа ведь не стареет, не дряхлеет –
И знаменует вечность на земле.

Душа, окрыленная духовно, в сравнении с рассудком всегда права. Но к этому выводу поэту еще надо было прийти. Что надо сделать, какие уси-лия предпринять, чтобы сохранить себя как индивидуальность, как лич-ность, чему посвятить те духовные задатки, которые вложены в нас еще до явления на свет белый? Вопрос не в том, что надо жить пока живется, а в том, как жить в отпущенное для этого на земле время. Что вырастет на тво-ем собственном духовном поле, и какое твое семя может дать на нем всхо-ды? На пути к совершенству немало терний, тупиков и ошибок, и оно не приходит само собой, необходимы годы упорного и, главное, честного ду-ховного труда, чтобы на определенном этапе жизни сказать себе и людям:

От лукавого до Бога
По земле ведет дорога,
Не с того ли путь и мой
Не такой уж и прямой?

Отсутствие прямого пути к Богу, открытое и признанное автором, это как раз и есть самый большой шаг к Нему, к вере. Ведь это уже искомое и осознанное им различие между миром несовершенным и миром совершен-ным. А значит, есть Идеал, есть своя призывно мерцающая звезда на небе. Есть и то, что спасает и выводит на правильный путь – глубокое, искреннее и ясное чувствование, сплавленное духовным богатством русского языка в монолит талантливого поэтического слова. Особенность мироощущения В. Иванова, как поэта в том, что в своих стихотворениях он стремится соеди-нить (соединяет) не все и вся, а ищет (и находит) точку соединения двух противоположных начал, - макро- и микрокосмов, - творчество его зарож-дается как бы на кресте пересечения линий бесконечно маленького и беско-нечно большого. Поэтому нередко его стихотворения находятся как бы в месте соединения миров, где происходят самые тонкие и еще непознанные эфирные процессы. И они, пронизанные нервами слова, объединяют сами пространства вокруг и внутри самого главного – человека.

Старик на пригорке сидит.
Исполнивши предазначенье
на этой земле, он следит
вечернего неба свеченье…
Он сам не поймет, почему
от дел и забот его тянет
забыться, вечернею ранью
уставясь в грядущую тьму…
Его просветлели черты,
а свет между тем убывает…
Он чует гонца с высоты,
и звон бубенцов нарастает…
Сквозь шум недалекого леса,
сквозь дальние отзвуки гроз
ему все доступнее эхо
вселенского оклика звезд.

В творчестве есть одна закономерность: чем сложнее мироощущение, чем больше у автора знаний, чем богаче его внутренняя культура, тем про-ще и яснее язык, которым написано стихотворение. В сложные слова и тер-мины, как правило, рядятся бессмыслица, литературообразные произведе-ния, служащие любым целям, кроме тех, ради которых литература и созда-ется. Если без настоящей поэзии – душа сирота, то поэзия без души – за-рифмованный набор звуков. Поэт не тот, кто пишет и не тот, кого читают, пусть даже взахлеб, поэт тот, кто словом согревает мир, поднимая его, воз-вращая к улыбающемуся Богу.

Язык В. Иванова пахнет дымами Отечества, у него обостренный слух на интонацию, звук слова, уникальное умение переводить богатство красоч-ной палитры природы в стихотворную плоть. Можно утверждать, что в этой составляющей его поэтического творчества кроется не меньший смысл ска-занного им, чем в прямом значении слов. Но смысл особого рода, доступ-ный тому, кто сам хоть немножечко поэт по своему душевному строю. По-добно тому, как природа проявляет свой прекрасный смысл в пении птахи, так и поэзия В. Иванова оформляет себя дополнительным произведением, по сути своей являющимся – музыкальным. Музыкальность поэтического слова в той или иной степени присуща всем поэтам - с той лишь разницей, которая определяется составом «инструментов» и «исполнителей». В плоти стихотворений В. Иванова звучит оркестр - есть и ритмы, и напевы… Одна-ко музыка поэтического слова не подлежит оформлению в слышимых ухом звуках потому, что само стихотворение в звуке уже завершено и совершен-но в конечной степени.

Все было так зримо вначале:
любовь, расставанье, беда…
Куда же пропали детали,
какая умчала вода?
А думалось: все по минутам,
секундам протекшим и дням
я помню. Увы, позабыто! –
Себе не поверю и сам.

Увы, земное время скоротечно и память наша, оказывается, тоже брен-на, как и тело. Но для поэта все земное дорого, даже боль беды, разрыв с любимым человеком. Так уж обустроил Всевышний наши сердца, чтобы прошлое всегда казалось лучше, чем оно было на самом деле. Память серд-ца не копит болей, зла, всего того, что делает мир в глазах человека беспро-светно мрачным и враждебным. Она словно старается удержать нас в детст-ве, когда мир весь был просветленным, когда доброта и ласка были в жизни такими же естественными и, казалось вечными, как и небо над нами. Но па-мять же, тем самым, учит и ценить скоротечное земное время, чтобы мы в урочный час расстались с главной иллюзией детства, что, жить в этом теле и на этой земле, будем вечно, и что есть только добро, которое будет окру-жать нас везде и всегда. В мире немало зла, и самое страшное из зол – это ранящее душу черное слово. За ним, за черным словом, всегда стоит за-висть, от которой до мести – один шаг, но зависть в тоже время - это и при-знание собственной немощи, бессилия перед добром. Поэт выносит свой вердикт злу словом, которое кажется одновременно и легче воздуха, и тя-желее свинца потому, что это его слово наподобие лучика света в ночи: чем сильнее мрак, тем ярче свет.

Черным словом вдруг застило солнце,
темным взглядом лучи обожгло,
что текли в золотое оконце,
где все стороны света свело.

Деревянно домой воротился,
И забылся в наркозной тиши.
Только внутренний гул разносился,
Во все стороны мрака души.

Но добро с большой буквы есть! И душа это знает. Имя этому добру – Бог. Чтобы победить зло, нужна жертвенная любовь. Нравственная позиция поэта, как раз, в том и заключается, что зло уничтожается уже тем, что оно в закоулках тьмы освещено высоким поэтическим словом. Как огонь нельзя затушить огнем, так и зло нельзя победить злом. Не сеять раздор, не клей-мить - задача поэзии и поэта, а - нести людям высший нравственный смысл на собственном примере, когда не пересекается тонкая грань, отделяющая переход света во тьму. Отсюда понятно, почему поэт вроде лишь ограничи-вается констатацией зла, на самом деле такой принцип – лучшая прививка от него, поскольку именно человеку в борьбе с ним отведена самая важная роль – выработать свой собственный духовный иммунитет.

Для творческого развития поэзии В. Иванова, ее эмоциональной и смы-словой динамики характерно постоянное качественное перерождение - от всеохватывающего всепоглощающего любопытства в познании действи-тельности к углубленному ее осмыслению и выражению в слове. При этом поэт, изучая мир вширь, открывает его тайны через собственное «Я». Не-редко оказывается, что видимое и непосредственно воспринятое глазом со-всем не истинное, далеко не то, к чему стремится душа. Правда вдруг от-крывается, совсем рядом, в самом себе, в том, что вызрело плодами пережи-того и прочувствованного, что рождено состраданием и любовью. Поэт чув-ствует: есть Божий мир, где изначально царят гармония, законы красоты, совершенный миропорядок. Но для него это только одна нравственная опо-ра, вторая - должна быть на земле. Ибо, все-таки, жизнь бренная нам тоже дана не для увеселительной прогулки и не для простого любования приро-дой. Она, будучи, единством материи и Духа, должна и на земле служить именно Духу, поскольку, «Дух бодр, плоть же немощна». А это значит, что выбор здесь такой: либо преумножать силу духовную, либо - немощь, в ее плоти.ской ипостаси. Искания поэта во многом в том и заключаются, чтобы духовное равновесие надежно покоилось на двух опорах, земной и Вселен-ской.

За часы просветления в мире
утаить ли мне тайну одну:
я глазами насытился ширью
и душою тянусь в глубину…

В глубине, где живого основа,
мне из вечности видишься ты, -
скоротечного лика земного
сохраняя родные черты.

В книге «Хлебозоры» немало прекрасных стихотворений о любви к женщине. Однако суть любви к человеку иная, чем к природе. Если любовь к природе, как таковой, лишена страданий, приобретена без усилий и дана изначально, как щедрый дар, то любовь к женщине – нелегкий духовный труд. Труд, наполненный и счастьем, и страданием, а основным, но уже тра-гическим переживанием в такой любви является ее ограниченность во вре-мени – смерть. Нет на земле ничего хуже, несправедливее, страшнее, чем расставание навсегда с любимым человеком. Нет ничего такого, что могло бы так глобально заставить заболеть душу, обречь ее на смертные муки, чем вынужденный исход из нее чувства любви. Ведь душа отдается любви не частями, а вся разом и безраздельно, и ей необходимо постоянно ощущать свою любовь и рядом и в себе. И что тогда без любви от нее остается? Обесцвеченная тень бренного тела, в котором могут «кипеть» только жи-вотные «страсти»? Сердце может спасти только другая любовь, но при этом одна другую чисто механически заменить не может. Поэтому нельзя любить в мире все одинаково и в равной степени, для всего должно быть свое точ-ное слово и своя звуко-музыкальная оркестровка.

Не побыть, а остаться хотелось
и вдвоем осчастливить жилье.
Только чувство ушло в запредельность,
разметав на прощанье былье.
Отлетело постылою ночкой…
И, нацелясь в бездонный зенит,
болевой безысходною точкой
возле сердца звенит и звенит.
Знаю, будет все длиться и длиться
этот звон – до скончания дней…
Ах, ты жизнь – безрассудная птица
в перехлесте зеленых ветвей!
Надо мной голубеет истома,
чистый луч вечереет в пыли…
Повторяться бы снова и снова
на просторах извечной земли.
Не побыть бы – остаться хотелось
мне в зеленых ее теремах!..
Только – жалко! - веселое тело
обратится со временем в прах.
Ну а чувство, уйдя в запредельность,
Возвратится нежнее луча.
И кого ненароком заденет –
Угадает по вздрогу плеча.

Чувство любви у поэта нежнее и невесомее солнечного луча и оно, од-нажды возникнув, одновременно остается и в вечности, и возвращается к людям. Оно, появляется не вдруг, - а как закономерное явление жизни в ма-териальном. Любовь «всюду, куда простирается свет». А свет там, где Бог. По эмоциональной тонкости и насыщенности выражения, любовная лирика В. Иванова находится где-то среди вершин классической русской литерату-ры.

Название первой книги В. Иванова, с которой познакомился российский читатель, точно отражает его творческую духовную биографию – Земной парус. Поэзия для автора и есть тот самый парус, который наполняют ветры страстей, а сложный, не всегда прямой путь через штормы и штили, лежит все же в одном направлении – к познанию красоты и грмонии. Ибо души наши жаждут умиротворения совершенством, парус-то, конечно, истлеет, ну, а душа, как и совесть, - голос Божий, превыше всего - она остается в вечности и на земле, и во Вселенной. Душа всегда возвращается к тем исто-кам, откуда ушла в свой многотрудный путь по бесконечной спирали со-вершенствования, возвращается - для земной жизни. Вот только какие кры-лья будут нести ее, как высок будет ее полет, зависит от человека

Прокомментировать
Необходимо авторизоваться или зарегистрироваться для участия в дискуссии.