Не так часто появляется возможность встретиться с писателем, тем более, если этот писатель проживает в другом городе или области. 

И, тем не менее, 4 октября 2017 года, благодаря Кемеровской областной и Алтайской краевой библиотекам, в рамках «Дня книги Алтайского края в Кузбассе», состоялась встреча читателей с алтайскими писателями – прозаиком Анатолием Владимировичем Кирилиным и поэтом, бардом, иллюстратором и дизайнером книг Александром Александровичем Карповым.

Чего греха таить, при нынешней разобщённости, не только читатели мало знают о своих пишущих соседях, но даже и коллеги-писатели. 

Правда, кемеровчанам, заглядывающим на страницы журнала «Огни Кузбасса», всё же удаётся прочитать хотя бы некоторые рассказы того же Анатолия Кирилина. Да и в библиотеке, к счастью, имеется несколько его изданий.

Мне повезло в этом отношении больше: в июле 2004 года, когда на родине В.М. Шукшина отмечали 75-летний юбилей, а на горе Пикет был открыт замечательный памятник этому сибирскому классику, в Сростках и в Бийске довелось познакомиться с Анатолием Владимировичем Кирилиным. 

Теперь же это знакомство укрепилось уже в неофициальной творческой встрече, в более тесном дружеском общении. И я стал обладателем книги Анатолия Кирилина – «Семена для попугайчиков» - с его тёплымавтографом.

Книга «Семена для попугайчиков», пожалуй, является раритетом, поскольку издана она аж в Канаде, хотя и на русском языке. Не правда ли, уже в самом заглавии кроется некая интрига: ведь книга-то не из разряда «детских», или рассчитанных на юннатов и владельцев домашних попугайчиков. 

Сея книга – художественное произведение,  роман. А я бы даже склонен был обозначить её как эссе, поскольку философских размышлений и обобщений в ней, пожалуй, поболее, чем сюжетной повествовательности.

А поскольку книга эта – весьма серьёзная, то не трудно догадаться, что в самом сочетании «Семена для попугайчиков» кроется некий глубинный философский смысл, облачённый в полисемичную литературно-художественную метафору. 

Но сначала, в общих чертах, о сюжете. Главный герой, в котором нетрудно усмотреть самого автора (и обозначенный его инициалами А.В.) – человек уже почтенного возраста, в районе лет шестидесяти. Он – бывший профессиональный журналист (хотя, бывают ли бывшие в таком случае?), потерявший не только работу, но и жену. У него два сына – старший, живущий отдельно (и практически не появляющийся в романе) и младший – студент-первокурсник. Поиски работы и средств, чтобы элементарно прокормить себя, обуть, одеть и выучить сына-студента. И всё это подано в контексте конкретного времени – последних десяти-пятнадцати лет нашей истории. Так что внешне –довольно хорошо знакомо и ассоциативно узнаваемо. Тем не менее…

Не мною сказано, что книга – это зеркало, а заглянувший в неё осёл не увидит в ней святого Павла. Эротоман нашёл бы в ней немало сексуально-эротических сцен, впрочем, поданных весьма корректно. Философ, вероятно, приятно удивился бы познаниями автора в философии Канта, Шопенгауэра, Ницше, Кьеркегора и его последователей-экзистенциалистов – Камю, Сартра, Кафки… Политолог попытался бы найти в этой книге отзвуки на наболевшие вопросы современности, а начинающий бизнесмен и рыночный торговец – увидел бы там свои проблемы. 

Попробую и я заглянуть в это зеркало. А уж к кому отнести меня после моего прочтения этой книги-зеркала – судить не мне.

В том-то всё и дело, что настоящий писатель (а Анатолий Кирилин таковым, бесспорно, является), как говаривал небезызвестный Козьма Прутков, зрит в корень! Вот потому-то и прибегнул Анатолий Кирилин не только к изображению реалистических картин повседневности, но и к метафоричности.

Что же увидел я в этой метафоре: попугайчики и корм (семена) для них?

Впервые с этим в книге мы сталкиваемся, когда как бы случайно, среди множества пёстрой и бестолковой компьютерной рекламы и спама встречается объявление: «Продаём семена конопли для попугайчиков». Казалось бы, ну и что тут такого? Семена конопли – и впрямь одно из любимых лакомств попугайчиков (знаю не понаслышке, сам держал более десяти лет волнистого голубого попугайчика и даже написал мини-повестушку о нём). Однако уже тут возникает некое подозрение, а не кроется ли за этим, в общем-то безобидным объявлением, информация об интернет-торговле… наркотиками? Ведь конопля-то – исходное сырьё для «травки», правда, не всякая…

Теперь о попугайчиках. Первый эпизод: наш герой, будучи на родине знаменитого писателя-земляка (Шукшина, кого ж ещё?), вдруг случайно увидел стайку пернатых пташек, оседлавших провода от столба до столба. «Пригляделся, и не поверил глазам своим – попугайчики! … никаких сомнений, самые настоящие волнистые попугайчики – лимонные, оранжевые, голубые, зелёные… Какие только окраски этих птиц ни доводилось мне видеть – все здесь…». 

И потом, по ходу книжного повествования, то там, то здесь появляются попугаи и попугайчики – от реальных и до самых фантасмагорических и гротесковых… 

Так кто же они, эти разномастные попугаи и попугайчики? Мне видятся в этой метафоре все мы, наш народ – такой разный и разнокалиберный – от бомжа и проститутки и до чиновников самого высокого ранга и уровня!  

А раз так, то и показывает этих попугайчиков автор в самых мыслимых и немыслимых ракурсах и картинах - от невероятно реалистичных и узнаваемых и до ассоциативных пьяно-бредовых и сонных фантасмагорий и метаморфоз. И как тут не вспомнить средневековых художников Иеронима Босха, Питера Брейгеля, Альбрехта Дюрера, или более позднего Франциска Гойю?

А теперь моя личная ассоциация. Всё то же юбилейное торжество 2004 года, на горе Пикет в Сростках. Мы, писатели и артисты, в числе вип-персон, сидим на гостевой сцене-трибуне. А по склону горы, напротив нас, от памятника Шукшина – порядка 50 тысяч приехавших из разных концов нашей страны, и даже ближнего и дальнего зарубежья – пёстрая толпа людей… Внимают, лицезрея, казалось бы с огромным интересом, всем выступающим. А между тем, даже из наших пишущих собратьев кое-кто в сторонке (не на сцене), кучкуясь, пьёт украдкой вино (из горла) и играет в карты…

Вернёмся же к семенам конопли. Уж коли сами попугайчики – придуманная автором многозначная аллегория-метафора, то и семена (корм для них) должны быть не менее, если не более, полисемичными. В этой метафоре мне видится всё то многообразие плотской и духовной пищи, чем питается и живёт наш современник.

Вынесем пока за скобки «семена» - как пищу естественную, в виде еды и пития. Хотя и этой пищи на страницах романа предостаточно: чего только стоят описания походов нашего героя вместе с женой на овощные рынки южно-курортного города, посадка и копка картофеля (у себя на даче), сбор грибов, гурманские поедания шашлыков и прочих деликатесов! А питиё! Как повсеместно смакует автор употребление портвейна! Именно портвейна, а не водки, коньяка, мартини или сухого вина! В этом самом портвейне мне ностальгически видится и своя молодость (а с автором мы практически ровесники) – и дёшево, и сердито! (А ведь попробуйте купить в магазине сейчас настоящего недорогого портвейна, крепостью в 18-19 градусов, а не 13-15-ти градусного суррогата из виноматериалов в красивых бутылках и расписных этикетках!)

Семена для попугайчиков, мне думается, это прежде всего – пища духовная! И вот тут-то, как любил говаривать недавний политический деятель, - и вся «собака порылась»! Вот ради этих-то самых «семян», мне представляется, и писался роман!

И в них, в эти «семена», автор вложил всю свою боль, чаяния, вплоть до отчаяния! Случайно ли в романе на переднее место выдвигается младший сын нашего героя – 17-18 летний студент? Думается, что нет. И через то, какими «семенами» кормится этот «попугайчик», мне видится отражение и показ автором извечного конфликта отцов и детей. При этом, пропадая в компьютерных соцсетях, с засильем тухлой пищи-отравы в виде пошлых реклам и рекламного спама, этот «попугай» – своего рода «белая ворона» среди сверстников. Он-то уже умеет отличать настоящие «семена» от плевел и суррогата. Ему далеко чужды нравы уличных гопников. Он даже пытается «продвинуть» своего отца. Он находит себе подобных блогеров (через те же соцсети), став членом маргинального «асоциального общества» и даже умудряется, заранее предвидя, обвести вокруг пальцев «попугаев» из «команды К», удалив из своего компьютера весь интересующий их «криминал».

Понять, чем же питается, какими «семенами» наша смена – задача не из лёгких. Такие попытки со стороны нашего героя имеются. Хотя сам автор, на встрече с читателями откровенно признался, что «не догоняет» своих продвинутых детей -  детей «поколения цифры и рэпа».

Да что там смена, новое поколение? Если и своих-то сверстников, друзей, одноклассников узнавать и понимать перестали? Что за метаморфозы произошли с нами, что за мимикрия нас одолела? Уж не те ли отравленные «семена» всему виною? Ещё недавно был друг, коллега, или партнёр по бизнесу, а сегодня он уже – в наглую отпирается и не собирается возвращать одолженные или вложенные в общее дело деньги… Ещё вчера клятвенно заверял помогать в трудную минуту, а сегодня – от ворот поворот… «Никто из «успешных» не видит пределов, а это рождает всё новые и новые проблемы…»

Великий Пушкин, создавая «Моцарта и Сальери», утверждал, что гений и злодейство – вещи несовместимые. И нас приучили в это верить. А вот в романе, где показан вывернутый наизнанку и поставленный с ног на голову наш реальный сегодняшний мир, в одном из персонажей совершенно спокойно уживаются любовь к творчеству Пушкина и килерство: («А он читает Пушкина! И стреляет в людей! И читает Пушкина!») Правда, читать Пушкина – ещё не значит быть гением.

Склёванные семена с бациллами мелкоторгашества и наживы довольно быстро поражают даже здоровый организм вирусом торгашества, несущим цепную реакцию, перерастающую в эпидемию. В 19 веке русские купцы и разночинцы стремились отправить своих чад учиться в университеты, дать образование, вывести в ряды первой волны интеллигенции. Теперь процесс пошёл в обратную сторону: образованные и интеллигентные люди, в силу обстоятельств, вынуждены заниматься торгашеством. Очень показателен в этом отношении эпизод, в котором изображён придорожный рынок-базар на окраине большого села, где родился и некоторое время жил знаменитый писатель (читай: Сростки и Шукшин). Этого базара, к примеру, ещё не было в 2004 году, а через 3-4 года (сам видел, дважды проезжая и останавливаясь там по дороге в Чемал и «Бирюзовую Катунь») скороспело вырос целый торговый городок, где втридорога предлагают всем проезжим свой разнообразный ширпотреб. «Цены на рынке запредельные, однако проезжающие непременно останавливаются и берут товар, не торгуясь. Моя музейщица рассказывает, что тоже иногда приторговывает здесь молоком. А что делать? На музейную зарплату не прожить». И на всё это, с горы Пикет, наморщив лоб, взирает босой, задумчиво сидящий восьмиметровый бронзовый Шукшин…

«Куда несёт нас рок событий?» - этим далеко не праздным вопросом мучился не только один гениальный поэт Сергей Есенин. Для чего мы приходим в это мир и каково наше предназначение в нём? Как докатились мы, бывшие советские люди, за сравнительно короткий исторический промежуток до эпохи тотального вранья, откровенного грабежа, мошенничества и циничной безнаказанности?!

Неужто и впрямь не за горами пророческий библейский апокалипсис?

Как, какими средствами и приёмами показать и изобразить всё это? Тут одних реалистических красок, видимо, недостаточно. Вот и присутствуют в авторском арсенале наравне с предельно реалистичными сюжетными  этюдами - то полотна сонной-бредовой фантасмагории, то картины алкогольно-наркотической прострации и эйфории.

Созерцая реалистичные картины осеннего увядания природы, герою романа приходит в голову философская параллель: «уходящая натура, уходящая жизнь»; что и сама-то жизнь – есть ни что иное, как уходящая натура, каждый её день, каждый час». 

«Почему мы перестали жить? – задаётся вопросом А.В. - Нас сломала какая-то несчастная смена власти, приход новых жуликов на смену прежним? Не много ли им чести? А ну, как нам в действительности представилась редкая возможность быть счастливыми, а мы не сумели её распознать, разминулись в каком-то переходе? … Куда сбежала наша радость? Может, она слишком долго жила с нами бок о бок?  И ей надоело?»

И ещё. Встречи одноклассников. «Появилось в наших встречах нечто новое – тоска по утраченному… Сильнее всего – ощущение утраченного времени…»

Власть и деньги. Деньги и власть. Да не от дьявола ли всё это?

А сколько мишуры и махинаций вокруг, якобы, выборов во власть?

«Выборы… Державное предательство с одной стороны, и какая-то немыслимая оторопь – с другой. Власть не оставляет никаких шансов нашим детям. Против заговора нескольких сотен нечего противопоставить миллионам… При нашей избирательной системе результаты известны заранее… Народ увял, будто из него выкачали жизненные соки в пользу немногих расцветших и распухших… Эгоизм и эгоцентризм на современной российской почве не снились Гоббсу, Гельвецию и Рикардо!»

Не это ли результаты и последствия от наркотического употребления «попугайчиками»  «семян конопли»?! А склёвывать их способствуют засилье рекламы на расплодившихся и купленных СМИ, мошеннические зазывалы и оболванивающие обещания. В этом плане весьма ярко подан эпизод  на Кипре, когда доверчивым туристам пытаются впарить акции совладельцев туристических отелей, предоставляя для этого «бесплатные» автобусы, экскурсии по супер-отелю, ланч и подарки… (Признаться, на эту удочку с бесплатной «семенной» наживкой наивно попались однажды и мы с женою, у нас, в Кемерове).

Наше время – время бешеных скоростей. Не с него ли начала свой ускоряющийся путь ещё та самая гоголевская «Тройка-Русь»? С риторическим вопросом: «Куда несёшься ты?», оставленным гением без ответа.

А вот и А.В. приходит к выводу, что «Человеку необходима не прививка от безумия, а самая простая радость… Весь этот мир богатеющих и терпящих бедствие, называемое счастьем, живёт на великой скорости и в постоянном страхе. Он жесток и безжалостен и… беззащитен этот их мир».

Насколько мудра и жизненна русская пословица: «Что имеем – не храним, потерявши – плачем»!

Вот и приходится плакать нашему герою (и нам вместе с ним) по потерянному. И в глобальном масштабе, и в собственном микромире. А потери глобального, масштабного экстраполируются уже и на личные потери.

 И эти утраты, потери в микромире отражаются через смерть жены. К ней наш герой возвращается на протяжении всего романа. Увы, не всё и не всегда при совместной жизни было радужным и безоблачным. Однако…

Очень многое, и как бы случайно напоминает ему об этой потере: то агатовый талисман-оберег, то перстень, то потёкшие от побелки стены и запачканные обои, то музыка, то разбившаяся фарфоровая кружка или томик стихов, то фотография жены в рамке с потрескавшимся стеклом… И веришь, сопереживая, как же трудно жить в доме любимого и умершего…

Как и вся книга, иносказательна в ней и концовка.

С одной стороны, это видение нашим героем (через экскурсию) гигантского каменного города, согбенного старца в рубище, оказавшегося Серафимом Саровским, сказавшем, что «Земли уже нет, её опустили…», а избранных людей переселили на Сириус Б, устроив там специальный отстойник. С другой, - не менее мистический пропущенный вызов на телефоне, в котором определитель вызовов высветил лаконично «ГАЛЯ». Надо полагать, так ещё раз напомнила о себе ушедшая три года назад из жизни жена…

Спасёт ли наш опрокинутый мир возвращение к натуральному образу жизни, как единственный путь спасения? Как знать. Но то, что попугайчикам необходимы для корма совершенно иные семена – вне сомнения.

Вот всё это и многое другое увидел я, отражённо, в зеркале-книге Анатолия Кирилина «Семена для попугайчиков».

А, может быть, автор замышлял показать совсем иное?