Больше всего человечеством сказано о Боге и любви, а связь между тем и другим глубокая и органичная, потому что Бог есть любовь. И слова о них – самые прекрасные, гениальные и одухотворённые. Хотя лучшие умы веками посвящали себя воспеванию Бога и любви, всё равно этого так мало, что многие считают, будто любви и Бога вообще нет. Могут возразить, что и деньги обладают таким же, якобы Божественным свойством: сколько бы их ни было, их всё равно всегда мало. Однако в первом случае речь идёт о духовном, во втором – о материальном.

 Материальное без духовного в конце концов заводит в такой тупик, когда человеку вообще ничего не надо, всё уже есть, мечты сбылись и смысл жизни как бы утрачен. Но вот состояние любви, влюблённости – это как раз то единственное, что в конечном счёте вечно творит человека как существо духовное, способное страдать, чувствовать, мыслить.

Вышесказанное, как поэт, хорошо чувствует А. Катков, об этом и его книга «Сирень». Одно то, что она целиком посвящена самому светлому и радостному чувству, которое волнует нас с юности и до седин, – любви, достойно внимания, поддержки и одобрения: слова любви всегда в цене и почёте.

 

Ставень скрипит на ветру,

и до рассвета далёко.

Но возвестит поутру

снова в распахнутость окон 

птица шальная в бору, 

что в эту злую простуду

я никак не умру, 

если тебя не забуду.

 

Забыть любовь – значит умереть, сначала духовно, а потом и физически. Ведь тот, кто умеет любить и любит, ближе всех к Творцу, а ещё ближе тот, кто способен поэтическим словом созидать духовность, воспевая любовь. И – наоборот. Поэтому человек настолько оправдывает свою принадлежность к этому роду живого на земле, насколько сильно он может любить. Поэт, ставя два противоположных понятия «любовь» (как память сердца) и «смерть» рядом, тем самым подчёркивает, что выбора нет. Смерть духовная приравнивается им к гибели физической ещё и потому, что без души физическое тело тленно, а время здесь не играет значимой роли. Время жизни ведь всегда меньше самого маленького мгновенья, если её сопоставлять с вечностью. Для сердца, глухого к словам любви, неспособного испытывать это высокое чувство, времени вообще нет, потому что оно беспамятно, оно просто безжизненный мотор. Оно обречено вечно пребывать во тьме.

 

Я поставил тебя, как икону, 

выше совести, выше звезды. 

Но в ответ из просторов бездонных 

рассмеялась презрительно ты.

Я трубою составил ладони, 

закричал в небеса что есть сил. 

Но с небес старичок обозлённый 

мне в ответ кулаком погрозил.

И тогда я собрал свои силы 

и низвергнул тебя с высоты! 

Но успела сказать мне: «Мой милый...» 

в бездну падающая ты.

 

Конечно, нужны люди, которые умели бы печатать и воспевать и деньги, но если мы не будем человеками, то кем будем мы? Зачем богатства нужны будут? Любовь, созидая и пестуя человека как личность, исключает возникновение общности наподобие стада. Только благодаря способности любить человек и является венцом всего сущего на земле, представителем живого перед Творцом. Любовь как мироощущение не может не отражать всю многоцветную палитру внутреннего состояния человека, его исключительность и индивидуальность, которая есть знак, наподобие цифры на купюре, показыва­ющий достоинство человеческой души. Сирень для А. Каткова – символ красоты любви, показатель его внутреннего состояния как поэта и человека. Автор как бы предлагает и читателю воспринимать свои стихотворения через призму чувств, которые вызывает благоухающая сирень. Стихотворением с одноимённым названием и открывается книга, о которой речь. Можно спросить: а почему именно сирень избрал автор как символ любви? В мире ведь очень много и других прекрасных цветов. Мог бы, например, назвать свою книгу так – «Цветы души моей влюблённой». Однако в чувствах любви и в отношении к красоте человек всегда прав всё по той же причине: они сугубо индивидуальны. Как и цветов, на свете много прекрасных женщин, но влюбляемся-то мы в одну, в избранницу сердца. Любовь вечно будет оставаться тайной, которую вечно будут разгадывать поэты.

 

«Живи как хочешь...» – женщина сказала.

Он вышел в город.

Бесновался май.

Сирень, впадая в обморок, свисала, 

Устав просить прохожих: «Не ломай!»

Он не ломал. Весенних и цветущих 

Второй раз нестерпимо обломать.

В раю земном, в недолговечных кущах 

Пусть и другим придётся обнимать.

Возможно, так он именно и думал, 

А впрочем, вряд ли думал он тогда. 

Среди людей и уличного шума 

Он уходил неведомо куда.

Потом был парк, толпа, аттракционы. 

Терялась жизнь.

И он вина купил.

Но, на людей взирая отрешённо, 

Он очень долго то вино не пил. 

Быть может, горевал, соизмеряя 

Пустую жизнь с весёлостью вокруг, 

Декабрь в груди с весёлостью мая 

И вкус вина с недавней мятой рук.

А может, он писал стихотворенье 

О горестной свободе и о том, 

Как веткою надломленной сирени 

Та женщина осталась за окном.

 

Для многих сам факт, что любовь существует, – это стимул к началу пути в духовном самосовершенствовании, а для тех, кто уже испытал это высокое чувство, любовь других – это знак, что влюблённые не одиноки под луной. Отсюда вытекает и значение поэзии в обществе, её всегда актуальная и одухотворяющая роль. Заслуга А. Каткова как поэта точно такая же, как и всех тех, кто писал, пишет и будет писать о любви, приумножая тем самым богатство наших душ, расширяя чувственно-эмоциональный мир до бесконечности. Вот просто стихотворение о любви – одна из многих сверкающих искорок в огромной мозаике творчества о ней.

 

Какая бескрайняя воля!

Не мучай себя, не неволь.

Тебе было надобно боли? 

Так вот она – главная боль,

Где небо уже безутешно, 

Хотя только завтра отлёт.

И звук обречённый, нездешний 

Плывёт над тобой и плывёт,

Как будто в слезах и смятенье,

Лицо повернув на закат, 

Проводит печальную тему 

На скрипке своей музыкант...

 

Духовность благодаря любви, как и её носитель – человек, рождается и с годами развивается, но материальное, всё же будучи тленным, исчезает, душа же как источник любви живёт в вечности. Именно поэтому, сколько бы ни было написано о любви, этого всегда будет бесконечно мало. Так уж Творец организовал нашу жизнь: для того чтобы существовать, мы должны любить, быть любимыми и бесконечно долго объясняться в любви друг к другу. «Сирень» А. Каткова – это ещё одно согретое теплом сердца слово в духовном пространстве русской поэзии о любви.

Когда рассудок верховенствует над чувством, тогда всем в мире правит отрицание, те самые разрушительные начала, которые почему-то нередко принято считать развитием. Отрицали Бога – разрушили храмы, а вместе с ними и великую Россию. Теперь с Богом снова всем миром возрождаем и храмы, и былое величие страны. И в это возрождение вносит свой вклад каждый из тех, кто несёт людям и слова любви и кто ставит чувство любви превыше всех других ценностей, умеет любить. Однако любовь – это не просто статичное состояние, что-то вроде эйфории. Она многотрудная духовная работа, направленная на постоянное самосовершенствование, а потому любовь всегда связана со страданием, неизбежными, пусть временными разлуками, недопониманием, а нередко и с утратой этого чувства.

В любви, в отличие от холодного рассудка, человек с человеком сходится своими духовными сторонами, поэтому люди соединяются всерьёз и надолго, если не навсегда. В этих взаимоотношениях и заложен тот Божественный механизм, который заставляет человека обращать внимание на самого себя, изучать свой внутренний мир и обнаруживать то, что мешает любви. Это механизм самосовершенствования и развития Духа. Душа не может быть счастливой в условиях дисгармонии как во взаимоотношениях с людьми, так и в своём внутреннем состоянии. Гармония – это конечная цель духовного развития, нормального состояния человека и общества. В книге А. Каткова «Сирень» как раз и преобладают стихотворения, когда чувственный мир одного не находит созвучного отклика у другого, точнее – не приживается в другом и со временем отторгается с болью и страданиями.

 

Да, жизнь за песней не прошла,

как показалось поначалу, 

хотя повенчана с печалью 

моя бессонная душа.

И ты, разлука, не прошла,

с моею жизнью породнившись, 

и оттого грустней и ниже 

наклон гудящего крыла.

Но я лечу, но я пою 

над засыпающей равниной, 

над женщиною несравнимой, 

заполонившей жизнь мою.

 

Любовь многолика и разнообразна, как природа, и хотя каждый в любви всегда прав, но вот насколько духовно богат тот или иной человек, можно судить по тому, насколько он ощущает Божественное происхождение любви, её органическую связь с Творцом. Что же касается поэта и поэзии, то без сказанного выше ни то ни другое вообще не может состояться. Да, может получиться красивая поделка, наподобие искусно разукрашенной куклы, которая может нравиться, но вот любви не будет. Катков из тех поэтов, кто глубоко и ясно в своём мироощущении видит небесное начало чувства любви. Наиболее наглядно это кредо поэта выражено в стихо­творении «Круг».

Круг

Ничего тебе не зачтётся,

ни слова твои, ни дела, 

эта боль, что по краю вела,

не поднимется, не извлечётся – 

будешь жить, как и раньше жила.

И когда наша боль отзовётся

не кому-то другому, а мне – 

по чужой, безответной вине, – 

всё припомнится, всё зачтётся 

и запишется в Судном дне.

И за то, что я принял вериги, 

принял боли позорный престол, 

что, хрипя под судьбою, как вол, 

я не вёл канцелярские книги 

и обидам подсчёта не вёл, –

и за всё это в наказанье,

в обманувшей закатной судьбе, 

на признанье в бездумной гульбе 

ты посмотришь моими глазами – 

и не будет спасенья тебе...

 

Любовь для поэта совсем не временное забытьё при свете ночника или мимолётное постельное увлечение – она, однажды возникнув как состояние души, в принципе уже не может исчезнуть. Она лишь может покинуть предавшую её душу, обесценив её, но при этом всё же любовь остаётся в вечности. А предав­ший любовь обесценивает этим себя настолько, что все остальные его земные дела ровным счётом уже ничего не значат. Такой подход совсем не юношеский максимализм, это принципиальная философская позиция автора «Сирени». Без любви, а значит, во зле – всё, что бы ни делал человек, в конечном счёте будет бесполезным, ненужным. Примеров тому в реалиях можно найти множество и в большом, и в малом. Созидать можно только любя, только в стремлении к счастью, истоки которого в любви к женщине.

 

...А я любил своей любовью

тебя у счастья на краю.

Я был готов судьбой любою 

испить бессонницу мою...

 

Но до любви к женщине, будущей спутнице жизни, обязательно должна быть любовь бескорыстная и чистая – любовь к матери, родным, родному краю, Отечеству. То есть необходим духовный опыт, который только один и способен помочь двоим преодолеть все преграды на пути к настоящему чувству. Плохо, когда у влюблённых такого опыта нет. Его всё равно необходимо будет приобретать, но уже дорогой ценой, теряя возлюбленных и первое целомудренное чувство. Как поэт, А. Катков тонко чувствует цену таких утрат, болезненно и искренне страдает, тем самым своим поэтическим словом предостерегает от неосторожного обращения с чувствами.

 

Закрыть глаза – и в сон, и в сад,

Туда, где вишен белых купы. 

Через мгновенья облетят, 

Лишь только ты подаришь губы.

Там поутру кусты стоят

В росе с сиреневым отливом,

Там был безумно юным я,

Не понимая, что... счастливым.

 

Любовь только на поверхностный взгляд кажется предназначенной исключительно для двоих, но им как бы предписано выполнить определённый объём духовной работы и создать пространство света, в котором должна явиться миру новая жизнь. Но при взаимодействии влюблённые вынуждены через призму своего миропонимания вырабатывать оценку и про-блем общества в целом. Каждый для себя определяет систему ценностей, которой он должен следовать. И здесь в равной степени зависит от каждого, быть любви или нет, ведь реалии всегда испытывают слившиеся в единое целое души. И если побеждают ценности духовные, то любовь остаётся, если нет, то гибнет часть души. Мучительная боль, возникающая при этом, страшнее физической. Это не просто страдания или личная драма – это трагедия, именно потому трагедия, что приводит к духовной гибели.

 

Глаза б мои не видели тебя,

Сместись хотя б на тыщу километров!

Достаточно того, что, так любя,

Я за тобой уже не вижу света.

Наклон твоей беспутной головы 

Мне застил свет, что был и мил, и ярок. 

Я имя оставляю для молвы, 

И это лучший для тебя подарок.

 

Чувство искренней и преданной любви в поэзии А. Каткова нередко переплавляется в свою противоположность, этим поэт постоянно подчёркивает, что любовь – это не безобидная игрушка, а устройство огромной взрывной силы. Насильно мил, конечно, не будешь, но уважать любовь, если уж она была, необходимо. Да и настоящей ли была любовь, если, как воздыхания, она бесследно растворилась в воздухе? В любви жизненно важно не ошибиться, постоянно подчёркивает поэт, потому что она сама, являясь в образе Божественного света, на поверку вполне может оказаться вовсе и не любовью, а тьмой. «Я за тобой уже не вижу света» – то есть гибну. Если государство, охраняя экономический фундамент, всеми силами борется с фальшивомонетчиками, то поэт всем своим творчеством предупреждает об опасности гибели духовной от фальши и подделок в любви. Предательство в любви – это духовное преступление, и наказание здесь одно – забвение. Оно же сохраняет и собственную душу от порабощения тьмой, серостью, от бесчувственного и бессмысленного существования. Жить, а не сожительствовать призывает поэт. А поэтому любимая должна быть не «как ангел», а именно им – ангелом.

 

Летишь сквозь небесные вьюги, 

как ангел полночный с трубой.

Моя золотая подруга, 

я предан и продан тобой!

«Послушай! – кричу я. – Послушай,

лети до другого огня!

Я отдал гордыню и душу, 

а большего нет у меня.

Лишь тело, никчёмное тело 

да воздух, один на двоих. 

Послушай, какое мне дело 

до чудных обманов твоих?» 

А ты сквозь небесные вьюги 

летишь с побелевшим лицом 

и ждёшь, что возьму на поруки 

тебя перед чистым листом.

 

Катков в своём творчестве совсем не предлагает рецептов, как надо любить или как вести себя влюблённым, чтобы быть достойными этого высокого чувства. Его творчество – это плод большой и сложной духовной работы, приведшей к открытиям новых граней, нюансов воспетого тысячелетиями чувства. Притом что любовь – это всегда проявление Божественного, она в то же время остаётся делом сугубо личным, интимным. Любовь – это то сияние, которое двое могут взять с собой в путь по жизни, а могут остаться и без него, прозябать в духовном вакууме.

В любви всегда всё сложно потому, что двое в первую очередь соприкасаются своими чувственно-эмоциональными мирами, а остальное уже не имеет определяющего значения. Мало того что миры эти (женский и мужской) имеют противоположные начала, они к тому же принципиально по-разному понимают и решают возникающие вопросы – наподобие полушарий человеческого мозга. И эти миры, не имея чувственно-эмоционального опыта, должны существовать в любви как единое целое. Поначалу они даже не могут сверить свои взгляды, потому что и сами-то себя, оказывается, толком не знают. Какую силу должна иметь любовь, чтобы преодолевать, казалось бы, непреодолимые препятствия? Такую силу ей придаёт её Божественное происхождение. Даже ненависть не может затмить свет любви.

 

Ты казни или милуй и снова казни, 

Только сердце моё с этой плахи возьми!

Я не зря повторяю у смертной черты, 

Что была иногда справедливою ты,

Что, скорбя, ненавидя, но всё же любя, 

Я уже никогда не забуду тебя.

 

То, что любовь не может состояться без страданий, печалей, потерь, умения прощать и просто, без всяких аргументов, ощущать свою вину (как осознание собственного несовершенства), – это открытие А. Каткова в чувственно-эмоциональной сфере есть главная тема в книге «Сирень». Взрослея, в поисках возлюбленной (возлюбленного) человек должен быть готов к испытаниям, к самой сложной и трудной проверке силы своего духа. Каждое слово в стихотворениях поэта выстрадано, прошло закалку в горниле собственной души, а потому правдиво в передаче сложнейшего состояния человека, его прекрасного чувственного мира.