Виктор Чурилов. Впечатления от знакомства с прозой "Огней Кузбасса" в 2021-м году.

Рейтинг:   / 0

Подробности

Категория: Критика, литературоведение

Автор: Виктор Чурилов

Просмотров: 375

2022 год, Выпуск № 2

С большим интересом читал исповедальную автобиографическую повесть землячки Людмилы Ракузо «Когда мы жили на 43-м пикете», опубликованную во втором и третьем номерах журнала.

Привлекает внимание она прежде всего конкретностью времени описываемых событий, места жительства, работы, портретами людей, с которыми автора сводила жизнь. И конечно, откровенностью души, закономерностью поступков, гордостью своей несгибаемостью и успехами, которым дивились бывшие сослуживцы, не верившие поначалу, что такое возможно. Показателен на примере семьи Ракузо драматизм выживания юргинцев (да и не только их), брошенных правительством Ельцина на произвол судьбы. Пожелал бы журналу давать таким материалам «про жизнь» постоянно зеленый свет, учитывая их читабельность.

В шестом номере внимание привлекла повесть-сказка совсем юного автора (едва за двадцать) Агаты Черепановой «Пасынки Агасфера». Это – слепок современного быта современной России.

…Рядом с недавно сданной под жилье десяти-этажкой кучи еще не вывезенного строительного мусора. И среди этого хлама ютятся у железной бочки, заменяющей печку (уже осень и холодно), трое плохо одетых людей. И каждому из них другими людьми, которым повезло поселиться в этой высотке, мысленно, а то и открыто присвоено презрительное клеймо «бомж».

Когда это слово вошло в повседневное употребление? Не ищите его ни у Даля, ни у Ожегова. Там, правда, есть родственное определению «бомж» старинное слово «бродяга», но это не одно и то же. Говорят, еще в 70-х годах прошлого века милиционеры вносили эту аббревиатуру («без определенного места жительства») в свои протоколы. Но в разговорной речи тех лет я этого слова не слышал. «Расцвело» оно в годы перестройки-катастройки, когда с разрушением-приватизацией промышленных предприятий стали разрушать и систему государственной собственности жилья. С присвоением (ах, простите, приватизацией!) городских квартир, колхозно-совхозных коттеджей – без разбора, кому что досталось. И когда в людях начала открыто проявляться корысть, стали рваться родственные связи.

Агата Черепанова попыталась показать смену этих отношений «в декорациях жизни», рассказывая о судьбе своих персонажей. Тему бездомных автор повести «Пасынки Агасфера», конечно, не открыл. Еще в начале двадцатого века людей, оказавшихся на обочине жизни, живописал в пьесе «На дне» Максим Горький. Агата Черепанова осовременила эту тему.

Кто же они, эти сегодняшние «пасынки Агасфера»? Это Максим Олегович Шереметьев по прозвищу Мятлик, бывший слесарь завода, человек предпенсионного возраста, несостоявшийся специалист-ботаник, обманутый, а затем отвергнутый родными, не нашедший сил бороться за свое человеческое достоинство. Это Артем Валерьев, бывший детдомовец, превратившийся в мелкого воришку и наркомана. В их компании оказалась и пожилая узбечка, педагог-филолог Зилмат Алиевна Азимова (Кикимора), ушедшая от сына с невесткой, поняв, что стала для них лишней в доме… И вот эти люди, оказавшиеся «на дне», пытаются не только выжить сами, но и помочь другому человеку, разочарованному во всем талантливому литератору, решившему свести счеты с жизнью.

По ходу повествования неравнодушные бомжи натыкаются и на черствых, равнодушных к судьбам других людей представителей власти (полицейский лейтенант Дробов Е. Г.), и на таких, кто им сочувствует (Даша Симонова, студентка-волонтер). В повести «Пасынки Агасфера», как и в пьесе «На дне», товарищи по несчастью, «члены невольного бездомного сообщества», мыслят, рассуждают, спорят...

Агата Черепанова не случайно снабдила свой текст подзаголовком «повесть-сказка». Значит, закачиваться все должно счастливо. В эпилоге Даша обретает в спасенном писателе друга. Она же хлопочет о лечении Артема. К Зилмат Алиевне приходил сын с женой и внуком, винился. Нашлось дело и для деда Мятлика. Жаль, что подобное всеобщее счастье только в сказке и возможно!

Заинтересовали меня в том же шестом номере и рассказы Анатолия Кулемзина. Неприхотливые по форме, они интересны прежде всего фактами из жизни – а прожил автор немало, восемь десятков лет. И обладает завидной памятью и наблюдательностью.

Интересна история о бездомной собаке, помогавшей пастуху пасти стадо коров и даже после его смерти продолжавшей бескорыстную (никто ее не кормил) службу людям (рассказ «Просто собака»). Пропустим бывальщины «В иных мирах время течет по-иному», «Сокровенное сказание», «С империалистами лучше не связываться», эссе «Нирвана, что ли?». А вот о зарисовке «Об истоках сибирского буколического фольклора» немного скажем. Наслушавшись на фоне идиллической картины природы «пастушьих сочных ругательств, в которых печатными были только соединительные союзы», автор делает любопытный вывод: «Если бы не была Греция от Сибири так далеко, то, может, там не возникло бы никакой буколической литературы. Но, слава богу, все есть так, как есть». Конечно, это юмористическая зарисовка. И материться, и щелкать бичом наверняка умели не только сибирские пастухи. Думаю, и греческие недалеко от них отстали. А если всерьез, говор сибиряков, прежде всего сельских жителей, богат и без мата. Шукшин не случайно мечтал создать словарь сибирского языка.

Ультрасовременным показался мне маленький рассказ Кулемзина «Современная бабуля» – о том, как торгующая на автотрассе дарами природы (ягоды, шишки, травы) шустрая баба Маня с годами превращается в «бизнес-леди» Марьяну Вольдемаровну. И товар ее разложен уже не на пеньке, а в солидной палатке, рядом с которой красуется розовая иномарка.

Рассказ «Я смотрел в эти глаза» – напоминание нам, «царям природы», о том, что природу надо беречь, если мы все-таки хотим остаться людьми.

И наконец, рассказ о таинственном горном озере, которое автор еще в детстве случайно увидел издалека в турпоходе по Кузнецкому Алатау. Причем увидел только он. Ни школьные товарищи

(тогда), ни взрослые геологи, топографы, охотники (потом) не могли подтвердить существование этой сибирской «Земли Санникова».

Вызывает уважение упорство, с которым герой рассказа ищет «свое» озеро. Даже спустя многие годы он не оставляет попыток достичь заветной цели. Наконец уже вдвоем с сыном он находит этот малюсенький водоем, спрятанный за скалой, которая и мешала увидеть «мертвое озеро», по всем признакам – кратер потухшего вулкана. Но о месте нахождения этого «затерянного мира» отец и сын решают не рассказывать никому…

Виктор ЧУРИЛОВ,

г. Юрга