Счастливый патриарх русской литературы

Рейтинг:   / 0

Подробности

Категория: Критика, литературоведение

Автор: Валерий Плющев

Просмотров: 2614

2007 год, Выпуск № 6

Корнея Чуковского, сочинившего «Мойдодыра», «Тараканище», «Айболита», «Федорино горе» и многое другое, узнают в раннем детстве: навсегда укладывают в памяти доброго и справедливого дедушку Корнея. Такая односторонняя «детская» избирательность должна в какой-то мере потесниться после выхода объемной биографической книги – почти тысяча страниц – «Корней Чуковский» в известной серии ЖЗЛ. Её автор Ирина Лукьянова, супруга одного из корифеев современной русской литературы Дмитрия Быкова, прославившегося сразу двумя финансово ёмкими литпремиями в 2006 году – Национальный бестселлер и Большая книга – за такого же устрашающего тысячестраничного размера том в той же ЖЗЛ «Борис Пастернак» (вышел за короткое время уже шестым изданием).

Лукьянова в послесловии говорит о совместной с Быковым работе над главой «Некрасов». Думаю, «совместного» в «Корнее Чуковском» поболее – при внимательном чтении иногда ловишь себя на том, что используется быковский язык, интонации из «пастернаковского» бестселлера. Впрочем, русская мудрость недаром говорит о том, что муж и жена – одна сатана.

Такого всеобъемлющего исследования, любопытнейшей биографии с раскрытием белых пятен жизни и судьбы, по-настоящему глубокого, интересного и увлекательного чтения о знаменитом писателе XX века, 125-летие со дня рождения которого отмечалось в этом году, до книги Лукьяновой не существовало. Как и водится в солидных биографиях, всё начинается с детства. Счастливого детства у Николеньки Корнейчукова (это его подлинные имя и фамилия, Корней Чуковский – псевдоним) не было, хотя годы начала жизни стали для него «состоявшимися». По оценке автора книги такое случилось потому, что проходило его детство в третьей столице – Одессе, в период расцвета и славы города, никогда более не превзойденных.

Будущий писатель уже в юные годы поставил перед собой вопрос: «Что заставляет жить скучно и думать мелко, когда можно жить интересно и думать глубоко?» Незаконнорожденный ребенок (травма так и не зажила никогда), исключенный по причине низкого происхождения из гимназии, узнавший отца – Эммануила Соломоновича Левенсона – в зрелом возрасте и изгнавший его из своего дома и жизни – этот человек сделал себя сам. Более того, вылепил из собственного материала настоящего интеллигента.

Главную роль в его неординарной судьбе сыграла любовь к литературе, как к области деятельности, в которой с наибольшей силой воплотился человеческий дух. «Литература питала его веру в людей», – утверждает автор биографии. Весь багаж знаний накопил, не имея наставников и учителей, узнал из книг «постоянным напряжением ума и воли». В годы его вхождения в литературу писатели делились не на талантливых и бездарных, а на правых и левых, «как во всяком парламенте». Так же случилось в первые послереволюционные годы. Уже после Чуковского всё повторилось: на излёте СССР писатели поделились на патриотов и либералов. Сегодня та же ещё более ожесточённая политическая картина там, где главным обязан быть «гамбургский счёт».

Как-то вдруг сгустилась писательская масса, многие остро затосковали по временам «усатого». Ущерб русской литературе от их политических опусов оценят потомки. Чего стоят вредные для русской литературы хвалебные оды о «правильных» писателях, пусть и бездарных, уничтожение талантливых, но занимающих «не ту» политическую позицию. Между прочим, этот эффект разложил по полочкам ещё Корней Чуковский: он рассказал о том, как «утаили» Тютчева, Фета, Алексея Толстого, Щербину, Мея, Полонского, Случевского, Страхова, а «подняли» Скабичевского, Засодимского и прочих. Как похоже на сегодня, когда злая политическая публицистика лезет во все щели и поры вместо серьезной, настоящей литературы.

Чуковский не был соловьём (Блок пел, пока не кончилась музыка, названная им «музыкой революции», и он умер), наш герой был литератором. Работал в любых условиях, меняясь в литературных жанрах вместе с историческими сломами. Работа была его спасением и проклятием. В результате сделал необычайно много, чему свидетельством ныне издающееся в «Терре» собрание сочинений писателя в 15 томах, куда, конечно, вошло далеко не всё. Впрочем, и Internet , несмотря на гигантские информационные возможности, не смог исчерпать написанного писателем.

Любил книгу истово, по-настоящему, литература была для него радостью и красотой, потому что «книги перерождают самый организм человека, изменяют его кровь, его наружность».

В последнее время Чуковский возвращается как большой и серьёзный писатель, он был одним из влиятельных критиков: радость и свобода творчества – вот что такое его критическая работа по большому счету. Уже его первая дореволюционная критическая книжка вышла в течение года тремя изданиями. Назовите писателя, у которого случалось подобное. Он фактически создал новый жанр – литературный портрет, или литературное человековедение. Первым исследовал феномен массовой литературы, до сих пор цветущей пышным цветом. Первым обратил внимание на изменение сознания жителя мегаполиса, на то, что ныне называется «информационным взрывом», «клиповым сознанием», «компьютерной болезнью». Первым начал думать – почему не читают, о причинах и последствиях явления. Мы ныне споткнулись об это же. Уже и государство своими специфическими методами пытается решать эту проблему, в противном случае общество ждет технологическое, научное, в целом интеллектуальное отставание от развитых, активно читающих стран. Чуковский заставил литературу увидеть ребёнка: дети совершенно иные существа, отличные от взрослых, «в своём роде сумасшедшие», для них необходимы особые книги. До него собственно детской литературы в современном представлении у нас не существовало, читать было почти нечего.

Многие исследователи приписывают антисталинские сатирические потенции его сказке «Тараканище» (поначалу было заглавие «Красный таракан»). Но автор отпирался даже к моменту развенчания культа личности. Однако натерпелся от цензуры, запретов, контроля, как многие талантливые писатели его времени, по самое не могу, неоднократно обращаясь к кровоточащей теме запретов в дневнике: «Мы в тисках цензуры, которой на Руси никогда не бывало».

Его судьба закладывала сногсшибательные пируэты: поношения сменялись восхвалениями, всенародная слава обрушилась на него уже при жизни, такая, какая достаётся большим русским писателям только посмертно. Это его постоянно цитируемое: «В России надо жить долго», – на этом обычно заканчивают цитату. А у неё есть продолжение: «Тогда до всего доживёшь». Лидия Либединская приводит вариант высказывания: «В России надо жить долго: интересно».

Несмотря на давление среды и власти, происки недругов и трагедии ухода из жизни детей и жены, Чуковский откровенничал, находя спасение в работе: «Я всё время чувствую приливы счастья – безумные». Быть счастливым в кипятке – такое доступно только настоящим, большим, может быть, гениальным людям. Вообще-то ещё Бальзак произнёс удивительно подходящие для Чуковского слова: «Гений обладает удивительным качеством – он такой, как все, но такого, как он, нет».

Корней Иванович был убежден: социализм болен и капитализм болен, но спасения в революциях нет.

...Умирая 28 октября 1969 года на 88-м году жизни, произнес: «Вот и нет Корнея Чуковского».

Загодя наказал другу-писательнице дать в морду тому, кто заикнется на его похоронах о сложном и противоречивом пути покойного