Дмитрий Мурзин. Корабль современности (Из цикла «Записки зануды»)

Рейтинг:   / 2

Подробности

Категория: Критика, литературоведение

Автор: Мурзин Дмитрий Владимирович

Просмотров: 2317

2011 год, Выпуск № 4

Плохо забытое старое

В декабре 1912 года на обёрточной бумаге вышел альманах «В защиту нового искусства». С манифестом «Пощёчина общественному вкусу». Маяковский считал это началом русского футуризма.

«Пощёчина» сообщала «Только мы – лицо нашего Времени», призывала « Бросить Пушкина, Достоевского, Толстого и проч. и проч. с Парохода современности», вопрошала «Кто же, доверчивый, обратит последнюю Любовь к парфюмерному блуду Бальмонта?»,приказывала «С ужасом отстранять от гордого чела своего, из банных веников сделанный Вами Венок грошовой славы». Подписали Давид Бурлюк, Алексей Кручёных, Владимир Маяковский, Велимир Хлебников.

К чему, спросит читатель, цитировать вещи общеизвестные? Прости, читатель, но считаю нужным напомнить. Времена такие пошли. Обо всём нужно напоминать.

Потому что дальше речь пойдёт об изданном 99 лет спустя на обёрточной бумаге «журнале для тех, кто не спит» – «После 12». Год 2011, №1.

Открывается он (сюрприз!) манифестом:

«Эпоха глянца – завершилась! И мы входим в новое время – время новой искренности. Провозглашаем эстетику картона, дешёвой оберточной бумаги иотсутствие полутонов. Поэзия – поэтам! Атом творчества – образ. Наши ядерные испытания продолжаются – каждый волен говорить на своём языке, оттачивая собственную искренность». Подписала главный редактор журнала Наталья Ибрагимова. Как говорит нынче молодёжь
(или уже не говорит?): ну чё, круто.

Для начала, вспоминая буфетчика Андрея Фокича Сокова хочется возразить: искренность, как и свежесть – она не бывает второй, собственной или новой. Она либо искренность и свежесть, либо враньё и тухлятина. Или как раз в этом вопросе полутона не отменяются?

Если образ – атом поэзии, то продолжение ядерных испытаний – это продолжение разрушение образа. Или эту метафору стоит понимать по иному? Или её вообще не стоит понимать – куда лезешь в собственную новую искренность! Руки прочь!

Жёлтая кофта или эстетика дёшевой обёрточной бумаги

Мне трудно говорить о какой-то особой эстетике обёрточной бумаги. Мне кажется, её – как таковой – нет. Есть эпатаж, скандал и нищета. Футуристы были бедны и дразнили публику. Лифшиц носил жабо, Маяковский жёлтую кофту, которую сшил сам. Но публику он дразнил не только кофточкой, но – стихами.

Жёлтую кофту надо заслужить. Образом жизни. Образом смерти. Образом письма. Как и право печатать свои стихи на обёрточной бумаге. Тут мало назваться груздем, тут нужно полезать в кузовок, как Маяковский, как Хлебников, как Кручёных.

Нельзя встать утром, принять душ, выпить чашечку кофе, и сказать: «как надоел этот глянец, буду с сегодняшнего дня антиглянцевым».Вернее, сказать – можно. Стать нельзя.

Из всей компании, собравшейся под обложкой, только Денис Комаров органичен на грубой коричневой бумаге. Для остальных это – поза. Причём неестественная и неудобная весьма. И Глеб Шульпяков, знаток и ценитель хорошего вина, и Валерий Казаков – бывший представитель президента РФ по Кемеровской области, и утончённая Элеонора Акопова, и основательный Владимир Берязев и многие другие здесь явно не на своей бумаге.

Да и читателя крючит и корёжит. Чего должен ждать читатель, который помнит, что в таком формате печатались авторы «Пощёчины общественному вкусу»? Правильный читатель должен щуриться в предвкушении пощёчины. И вот читатель листает, читает, щурится, а пощёчины всё нет и нет. Уж полночь близится.

В человеке всё должно быть прекрасно…

Я всё о чём – если бумага грубая, издание маргинальное, то и стихи должны быть наждачными, и авторы на чтениях должны почтенную публику эпатировать (ну, хотя бы, читать стоя спиной к зрителям), да и представление должно быть в подвале, и отмечать нужно сырком «Дружба» и портвейном «Три семёрки». Но когнитивный-как-его-там продолжается. Маргиналию представляют в камерном зале государственной филармонии, представители департамента культуры говорят тёплые речи, на фуршете шампанское и канапе. Да и авторы, если и эпатировали, то не выэпатировали.

Кстати, об авторах. Как-то раньше не пришлось к слову – номер журнала был не просто номер, а юбилейный. Журналу исполнилось 15 лет. Напомню (времена такие, что нужно напоминать), что «После 12» – журнал молодёжный. Был. Потому что средний возраст авторов нового номера чуть-чуть не дотягивает до 39 лет. Молодость – она конечно не свежесть, она бывает и вторая, наверное. Да и с другой стороны, за 15 лет авторы могли успеть подрасти. Могли-то могли, но вот беда – из тех кто делал первый номер и печатался в нём, в номере юбилейном остались главный редактор Наталья Ибрагимова, консультант (не шучу!) Александр Ибрагимов и поэт Андрей Пятак. Вот так. Простите за рифму.

Хотя, быть может, я не понял концепции? Быть может, эпатаж заключается в небрежности верстки, в обрывании стихотворения на получетверостишии? Страницы в содержании не соответствуют реальности, один (?) из авторов вовсе в содержании не упомянут… Можно продолжать по мелочам. Хотя мелочи ускользают. Серое сливается с коричневым, чёрный кажется не таким чёрным, глаза устают… И читатели с глазами кроликов просят чёрного текста на белой бумаге. Потому что оформление должно помогать, а не мешать. Вдохновлять, а не раздражать. Почему разворот Евгения Казакова сверстан так, что нужно вертеть журнал, чтобы прочесть его пронзительные трёхстишья? Почему фотографиями (без полутонов) большинства авторов можно пугать детей? Возникает ощущение, что листаешь альбом с кастингом фильма про зомби.

Читаешь, и встреча с давно знакомыми и любимыми стихами Гамзова или Сидорова, Костериной или Кострицкой, Николаевой или Командина – не радуют. Как встреча с хорошим человеком в не очень приличном месте.