Адрес редакции:
650000, г. Кемерово,
Советский проспект, 40.
ГУК "Кузбасский центр искусств"
Телефон: (3842) 36-85-14
e-mail: Этот адрес электронной почты защищен от спам-ботов. У вас должен быть включен JavaScript для просмотра.

Журнал писателей России "Огни Кузбасса" выходит благодаря поддержке Администрации Кемеровской области, Министерства культуры и национальной политики Кузбасса, Администрации города Кемерово 
и ЗАО "Стройсервис".


Наш декан

Рейтинг:   / 5
ПлохоОтлично 

Содержание материала

Его жизнь, его характер трудно выписать в пастельных тонах. Они ярки, самобытны, колоритны, и в них много контраста, от мрачно-хмурого до самого светлого, и потому, наверное, человек этот в жизни своей зачастую проявлял себя либо резко «за», либо также резко «против». Середины, выписанной в мягких, приглушенных тонах, словно бы и не существовало для него. Таким этот человек был, таким, во многом, он и остается и сейчас. Он из тех людей, чье жизненное кредо, наверное, лучше выразить строчками замечательного советского поэта Павла Когана: « ... Я с детства не люблю овал, я с детства угол рисовал!..». А углы, как известно, имеют свойство ранить не только других, но и самого их носителя. Эти люди во многом максималисты, как по отношению к другим, так и к себе, причем к себе - в первую очередь. Таким в моем сознании остается этот человек, имя которого в Кузбассе знают многие, - ВАСИЛИЙ НИКОЛАЕВИЧ ДАНКОВ.

Отдав должное учительской работе и журналистике, я долгое время работал в системе МВД следователем. Так уж случилось, что по роду службы мне приходилось много ездить по стране. В этих поездках нередко заводились знакомства, и среди моих новых знакомых порой оказывались те, кто когда-то учился на филфаке Кемеровского госуниверситета. И странное дело, разговор с доселе незнакомым мне человеком всегда начинавшийся с определенной дозой официоза и на «Вы», при первом упоминании имени Василия Николаевича Данкова сам собой переходил в доверительную беседу, а его самого мы называли не иначе как «наш декан». И хоть у нас в стране сотни, а может быть, тысячи деканов, но наш Василий Николаевич был и остается для нас тем самым единственным человеком, который силой своего ума, доброты и таланта сумел собрать вокруг себя тысячи таких разных людей. Его имя звучало и продолжает звучать по сей день как пароль, как шифр к душам людей, минуту назад еще совсем не знавших друг друга, но после произнесения этого «пароля», внезапно открывающихся друг другу. Так в авиации, встретившись в небе, два неизвестных самолета обмениваются сигналом «свой - чужой». И если запрос и ответ совпали, то происходит тот счастливый момент узнавания близких душ, возникает доверие...

Не сразу, но, кажется, я разгадал магическую тайну имени этого человека. Просто мы, такие разные по характеру, возрасту, жизненному статусу и прочим ипостасям, перед именем его словно бы уравниваемся: мы становимся просто его учениками, его благодарными учениками. И если кто-то (а таких очень немного) из тысяч выпускников филфака скажет в сердцах: «Я к нему отношусь индифферентно ... », значит, когда-то каким-то своим острым углом Василий Николаевич задел этого человека, и боль до сих пор живет в его душе. И живет она лишь потому, что человек этот не смог или не захотел увидеть, узнать сегодняшнего нашего декана. Человек сильный, цельный, принципиальный, пронесший через всю большую и многотрудную жизнь свои идеалы добра и правды почти в неизменном виде, в одном он все же изменился. Не раз в разговоре Василий Николаевич говорил (словно винился перед теми людьми, кто в свое время вольно или невольно пострадал от его крутого характера и резкого слова): « ... Сознаю, порой излишне резок был с людьми. Хотел помочь, оградить от чего-то, но в силу своего характера причинял боль ... Хирург тоже делает больно, спасая человека, и если его понимают, то и обиды нет, а не поняли - обида через всю жизнь шлейфом тянется. И я сейчас порой вспомню что-то, жалею: по-другому надо было сделать, другие слова найти, глядишь, и не было бы обиды у того человека ... И это чувство вины перед этими людьми всегда со мной. Не перед ними, так перед Богом теперь винюсь за «свои углы» ...

А в жизни сегодняшней церковь у Василия Николаевича занимает одно из главных мест. В дни первопрестольных церковных праздников он посещает церковь, ставит свечи «за здравие» ныне живущих своих близких, «за упокой» ушедших, творит молитву, по мере того как позволяет здоровье, держит пост. Атеизм его, в основе которого, скорее, находился скепсис, нежели упертое марксистско-ленинское убеждение, какое-то время удерживал его на уважительном расстоянии от церкви, но потом, словно созрев до нового ее понимания, он со всей силой своего темперамента ушел в ВЕРУ . Никогда не состоявший ни в какой партии, он немало вытерпел от прежнего руководства вуза и партийных органов: человек, занимающийся подготовкой учителей, ученых, журналистов, а сам не являющийся идеологически проверенным и зрелым партийцем - нонсенс! Но так было, и только удивительный талант организатора, фантастическая работоспособность и беспредельная любовь студентов позволяли ему удерживать командные высоты на факультете без партийного билета и научной степени. И если к другому, «больному» для себя, вопросу - защите кандидатской диссертации - Василий Николаевич все же пришел, то в ряды КПСС он так и не вступил ...

В 1974 году, когда пединститут получил новый, более высокий статус - Кемеровский государственный университет, - Данков понял, что требования к работникам будут выше, а значит, в своей жизни надо что-то менять, и он засел наконец за диссертацию. Впрочем, о диссертации лучше начать разговор с того самого времени, когда он впервые к ней подступился ...

... В начале 50 -х годов у нас в стране почему-то стали активно переучивать всех лингвистов вузов, в Москве ради этого специально были открыты годичные курсы переподготовки, куда и попал Василий Николаевич Данков. Здесь он слушал лекции академиков В. В. Виноградова и Н. Н. Прокоповича, профессора Н. И. Толстого и многих других известных ученых, создававших в то время фундамент русской словесности. Слушатели этих курсов имели возможность готовиться и сдавать экзамены в аспирантуру. Деятельный по своей натуре, Данков одновременно сдает экзамены в аспирантуру при МГУ (Министерство высшего образования) и Московского пединститута (Министерство просвещения), причем в МПИ им. Н. К. Крупской он был принят сразу на 2 -й курс аспирантуры! Зато его реферат в МГУ читала сама Галкина-Федорук! Казалось бы, впервые в жизни судьба ему улыбнулась, но ... тут же ему пришлось самому отказаться от ее щедрот. Позади был ХХ съезд КПСС, разоблачен культ личности Сталина, но клеймо сына «врага народа» еще долго довлело над многими советскими людьми, попавшими в число жертв политического произвола. Чувствовал тогда всю его тяжесть над собой и Василий Николаевич. Убедившись, как тщательно относятся к оформлению документов в МГУ, Василий Данков, из опасения, что могут дознаться, что его отец был священником и репрессирован как враг народа, снимает свою кандидатуру из аспирантуры МГУ и готовит диссертацию в Московском педагогическом институте ...

... Тему кандидатской диссертации он выбирал себе сам в Ленинской библиотеке и выбрал: «Личные местоимения в разных языках ... ». Начал работу, но в силу разных причин она шла ни шатко ни валко, а в итоге эту самую тему успели защитить в Ашхабаде. Пришлось начинать все сызнова. Выбрал новую тему: «История родительного падежа в русском языке ... ». Опять ошибка! Написал более сотни листов, а ему сказали, что тема слишком широка для кандидатской диссертации, и ее закрыли ... почти на целых 20 лет! А потом, когда он обратился в 1975 году к своей залежавшейся диссертации, ему посоветовали ограничиться родительным падежом только с предлогами «с» и «от».

... Сдав полномочия декана факультета М. В. Орел, Василий Николаевич всерьез берется за работу и почти весь 1975 год живет в Москве. Его научным руководителем был декан филфака Московского пединститута Юрий Александрович Хабургаев (к сожалению, ныне покойный).

На прочтение диссертации ему дали всего 20 минут. Когда Василий Николаевич закончил выступление, ученый совет своим долгим молчанием выразил и поддержку, и восхищение трудом уже немолодого кандидата (ему тогда было уже 49 лет!). Хабургаев сказал так: «Товарищи, я сейчас не ставлю вопрос перед ученым советом о присуждении этому труду докторской диссертации. т. к. ее автор не имеет достаточного опыта научной работы, но по истечении времени и с учетом некоторых замечаний мы можем вернуться к обсуждению этого вопроса ... ».

Так в 1975 году Василий Николаевич получает степень кандидата филологических наук, а в 1976 году вновь становится деканом филологического факультета Кемеровского госуниверситета и возглавляет его до 1998 года, вплоть до выхода на пенсию. Всего же Василий Николаевич Данков стоял у руля филологического факультета (учительского института, пединститута и университета) в течение 20 лет!

О причинах столь «затяжной подготовки» диссертации (около 20 лет), Василий Николаевич сейчас не без юмора отвечает: «Лень, прежде всего она, ну и, конечно, занятость - все-таки руководить факультетом - занятие довольно хлопотное. Мог бы я выкраивать время для науки, но иногда сам себе придумывал «заботы», чтобы отгородиться ими от диссертации. В общем, как обычно у русского мужика: он не встряхнется, пока его жареный петух не укусит!».

Человек эмоциональный и прямой, он никогда не проповедовал «византийскую хитрость», и вся любовь его, и вся злость читались на лице, в глазах. Наши девчата не раз с некоторой завистью в голосе говорили: ага, вам, парням, хорошо, он вас любит . Может быть, это так и было, да только на пути к «этой любви» и парням приходилось познать в полной мере всю крутизну данковского характера ...

1971 год. Мы только что освоили двухэтажное здание бывшей школы № 33 , куда перевели наш филфак. Иногда занятия у нас проходили поздно вечером. В один из зимних вечеров на семинаре по зарубежной литературе у И. Л. Днепровой я быстро «отстрелялся» по теме, и, поняв, что преподаватель меня уже не спросит, довольно нахально углубился в чтение какой-то газеты. В это время неожиданно открывается дверь, и на пороге появляется декан. Первое, что он увидел, - меня, сидящего с газетой. Видимо, такая вольность его сильно возмутила, потому что он, не сдерживая раздражения и указывая на меня, сказал преподавателю: «Вы побольше их спрашивайте, бездельников! Ишь, газетки читают на семинаре». Если бы занятия проходили на втором этаже, я, наверняка, провалился бы сквозь пол на первый этаж. Но тогда я просто онемел от ... всего: от обиды, от возмущения, а может быть, где-то и от страха . Первой заступилась за меня Ирина Леонидовна. С присущим ей шармом она сказала декану: «Этот молодой человек уже заработал свою «пятерку», и я просила его больше не беспокоиться ... ». Удрученно хмыкнув, Василий Николаевич закрыл дверь. До конца семинара я пребывал в трансе от ... такой, по моему мнению, несправедливости. Едва прозвенел звонок, как наши девчата кинулись в коридор и там обступили декана. Что они ему говорили, я не слышал, но вдруг подходит ко мне Василий Николаевич, кладет руку на плечо и говорит с обезоруживающей улыбкой: «Извини, Сережа, за «бездельника», я ошибся, но газетки на семинаре все же читать не надо ... Не сердись ... А девчата у вас молодцы - как дружно поднялись на защиту!» Тогда я моментально забыл про обиду, а поддержку девчат и до сих пор вспоминаю с благодарностью ...

Один мой сокурсник, человек, несомненно, интересный, уже тогда заявивший о себе как институтский поэт, в быту иногда вел себя ... не в полном соответствии с моральным кодексом строителя коммунизма. Во время одного из рейдов в общежитии членами комиссии ректората он был замечен в крепком подпитии, и потому приказом по факультету его сняли со стипендии. На смотре художественной самодеятельности мой сокурсник поразил всех своими актерскими способностями, чем в немалой степени помог филфаку занять первое место по институту (тогда еще институту). Уже на следующий день приказом декана ему была возвращена стипендия. Заработал - получи! Позднее (может быть, это уже было на следующем курсе) у этого парня случился «рецидив», и тогда Данков нещадно лишил его стипендии, а чуть позже и вовсе выселил из общежития. Сурово? Да, но справедливо. По-моему, тогда даже сам «залетчик» не сильно обижался на декана ...

Предметы Василий Николаевич вел, наверное, самые трудные - старославянский язык и историческую грамматику. Тут и современный-то русский язык, которым пользуешься каждый день, мудрено изучить до тонкостей (по крайней мере, у нас З. Н. Никулина редко кому «пятерки» ставила), а где уж одолеть мертвый старославянский, на котором уже почти тысячу лет никто не говорит! Хотя, бывало, слушаешь, лекцию Василия Николаевича, и мысль чудная в голову приходит: а может быть, он стажировку проходил у протопопа Аввакума или самого Бояна - так у него все складно и правильно получалось! А был такой случай: на лекции декана по исторической грамматике финальный звонок раздался на пять или даже десять минут раньше положенного (то ли перепутала дежурная, то ли пошутил кто - сейчас не вспомнишь), да только он сразу положил мелок на доску и всех отпустил. Так и осталась лекция прерванной на полуслове. На следующий день сидим в аудитории, заходит Василий Николаевич и ... начинает лекцию как раз с того слова, на котором остановился вчера! То-то у нас было изумление! Уже по этому мы могли судить, как он знал свои лекции, как он знал свой предмет ...

Конечно, были у нас сильные студенты и студентки по данным предметам, но все же девчата, в большинстве своем, трудно постигали эту науку. Сидит на семинаре или зачете Василий Николаевич, слушает их лепет, закипит и сам начинает разъяснять заново, будто не они ему сдают, а он им. Расскажет все, еще переспросит, понятно ли, и поставит зачет. Понимал, видно, что дальше здесь идти некуда ... Но был и другой случай в нашей группе. Одна очень симпатичная девчонка очень ... несимпатично отвечала на все вопросы преподавателя, что ни ответ, то мимо, уж и мы почти в открытую подсказывали ей парадигмы, да только она, что называется, - ни в зуб ногой! И тогда Василий Николаевич взорвался: «Дура! - кричит, а после некоторой паузы спрашивает: - Какого склонения?». Девушка, конечно, в трансе, сидит с раскрытым ртом, пытается что-то ответить, а получается только одно: а ... а ... и на глазах слезы. Василий Николаевич вспыхнул и остыл, уже оценил ситуацию и так мягко, чуть ли не нежно говорит ей: «Правильно, А-склонение, а говоришь не знаешь ... Что-то учила, что-то знаешь, а остальное потом приложится ... ». И зачет ей тогда поставил. Но, видно, не помогла ей доброта декана: уже в следующую сессию она оставила наш факультет. Видно, поняла, что «А-склонение» в старославянском языке - это серьезно ... Наверное, о таких вот случаях и жалеет сегодняшний Василий Николаевич и заочно просит прощения у тех, кого вольно или невольно когда-то огорчил ...

Как бы то ни было, но мы учились, сдавали зачеты и экзамены, кто с первого раза, кто со второго, а некоторые по ... дцать раз ходили. Им уже за одну волю к победе наш декан ставил долгожданную отметку. Особенно многих пугала манера Данкова принимать зачет или экзамен по любой газетке, лежащей на столе: берешь ручку, ткнешь в текст и ... объясняешь, какие исторические грамматические изменения произошли в выбранном тобой таким образом слове - палатализация (а их целых три), лабиализация, падение редуцированных или другие. Студенты политеха шутили: кто сдал сопромат - может жениться, а мы им вторили: сдал историческую грамматику Данкову - тоже можешь жениться!

Прокомментировать
Необходимо авторизоваться или зарегистрироваться для участия в дискуссии.