Леоновы – на земле и в космосе. Семейный альбом.

Рейтинг:   / 1

Подробности

Категория: Лики земляков

Автор: Скорик Любовь Трофимовна

Просмотров: 6238

2009 год, Выпуск № 1

Когда-то он был, наверное, ярко-голубым. Цвет его юности ещё таится в глубине мягкого бархатного ворса и проблескивает, если ворсинки раздвинуть ногтем. Однако прожитые годы пригасили весёлую лучезарную голубизну, проступили сквозь бархат белесым налётом. Словно солёный пот после длинной и трудной дороги. А, быть может, он просто-напросто поседел от долгой своей жизни. Сколько ему лет, этому семейному альбому, никто и не вспомнит.

Давным-давно уж таких не делают – в бархатном переплёте, с толстыми картонными страницами сплошь в косых прорезях для фотокарточек. Да, на вид он давно не молод. А коль считать по годам тех, о ком рассказывает, так и вовсе старикан. Поди, не одну уж сотню лет в себя вместил.

На первой странице – старейшина рода дед Минай. В полный рост. Стоит, как богатырь из сказки. Огромный, широкоплечий, с окладистой бородой. Деда поминают в семье сверхпочтительно. Из поколения в поколение передают занимательную историю его жизни. Про силу его богатырскую. Про то, что строил он железную дорогу Москва-Владивосток. Про то, как спас однажды множество людей. Прознал как-то о казачьей засаде на пути первомайской демонстрации да и предупредил. Пошли демонстранты в обход засады. Не пролилась людская кровь. Про удаль Миная легенды можно рассказывать. Чего стоит одна только женитьба его! Поехал он в соседнюю деревню свататься. А по дороге к дому невесты увидел красавицу Акулину да и повернул сватов к её дому. Шуму и скандалу было! Но не сдался Минай – женился-таки на прелестнице Акулине. И родила она ему сына да трёх дочерей. Отодной из них – Евдокии – и пошли все те, о ком рассказывает альбом.

Своего суженого Дуня впервые увидела в церкви. Красив Архип Леонов, любая девка за него пойдёт, даже из самых богатых. А у неё-то не то, что богатства – и приданого даже нет. Однако, видать, Бог помог. Недаром же свёл и в храме. Сыграли они свадьбу. Вот в альбоме – и фотография их свадебная. И пошёл отсюда род Леоновых. Хоть и много лиц в альбоме этом, а все – одного роду-племени, одного корня – Леоновского. Судьба и деда Миная ещё раз накрепко породнила с этой семьёй. После трагической гибели своего единственного сына не захотел он остаться без наследника и усыновил мужа Дуняшиного. Отныне Архип Леонов стал не только зятем ему, но и сыном. Так что по праву портрет Миная Яковлевича открывает семейный Леоновский альбом.

Вообще многое в роду Леоновых идёт от него, деда Миная. Стать – все как на подбор не мелкота, есть на что поглядеть. Силой, как и его, Бог не обидел – не слабаки. И нравы тут им заведённые – неразнузданные, благопристойные. Баптистом был Минай. Не терпел в жизни зряшней туеты и разных безобразий. Сам не пил, не курил, не буянил. И от детей да внуков требовал жизни благопристойной, чтоб перед Богом и людьми не стыдно было. Давно уж утеряна та дедова вера. Однако его жизненные установки накрепко укоренились у Леоновых. Отродясь не бывало среди них ни гуляк-алкашей, ни воров-разбойников, ни лоботрясов-бездельников. Каждого здесь ценят по делам его, по умению да смекалке. На том и держится всё в этой семье – и авторитет, и жизненная сила. Судьба не раз испытывала Леоновский род на крепость, порой испытывала жестоко. Может, и не выжить бы ему, пропасть, да всё те же дедовы заветы держали: работа до седьмого пота, сноровка и сообразительность. Да ещё – сплочённость, поддержка друг друга в трудную минуту. А минут таких выпало на их долю с избытком.

Семья возникла перед самой революцией. Тревожное то было время, смурное. В родных же их местах – на Орловщине – ещё и неурожайное, голодное. А дети посыпались один за другим. Их ведь кормить надо. Вот тут и сгодилась дедова ловкость. Приспособился он как-то воробьёв ловить. Полными лукошками с поля приносил. Ощипывали их скорее да суп из них варили. Тем и выживали. А всё же тревога за детей сгущалась. Тем более, что Бог посылал им только девчонок. В шестнадцатом пожаловала в мир первая – Шурочка. Через год – Любаша. В двадцатом появилась Рая, следом, одна за другой – Нина и Надя. Закручинился Архип Алексеевич: нет у него им приданого, чего доброго останутся дочери вековухами.

А тут Григорий – их недавний односельчанин – издалека голос подал. Хвалит в письме Сибирь, куда уехал. Мол, и земля там щедрая, и люди хорошие, и у деревни их название доброе – Листвянка. А главное – вроде в Сибири той за девками и приданого-то не надобно, так замуж берут. То ли схитрил Григорий, чтобы их к себе заманить, то ли сам ещё не разобрался с приданым, но только это его сообщение и перевесило в пользу отъезда. Нелегко было решиться с родных мест стронуться, в даль неизведанную двинуться. Да забота о дочерях, о жизни их будущей подталкивала. По весне двадцать пятого и отправились.

Дорогу ту нескончаемую лучше и не вспоминать. Мелкота их, все пятеро, по вагону – как горох. Старшей и десяти нет, младшей – всего-то годик. Кое-какие вещички на новое место хотелось прихватить. И у каждого, разве только кроме годовалой Надюшки, был свой собственный багаж. Шура как старшая за самую ценную вещь – самовар – отвечала. Всю дорогу с ним ни на минуту не расставалась. У четырёхлетней Раиски на груди была привязана лампа. Так с ней и в путе6шествие по другим вагонам ушмыгнула. Пока хватились её да искали, она уж весь поезд обследовала, до паровоза добралась. Там, у жаркой топки, имела долгую обстоятельную беседу с кочегаром. Всё-всё ему как есть доложила. И из каких мест они едут. И куда путь держат. И зачем в даль несусветную отправились. За беседу ту задушевную кочегар её куском вкуснейшего крупчатного хлеба наградил. А подоспевшему отцу сказал: «Головастая девка! Однако, большим человеком будет». С сомнением оглядел Архип Алексеевич свою тощую рыжую шуструю Райку: кто знает, может, и правду человек говорит. Но, чтоб не шастала где попало, всё же подзатыльник «большому человеку» дал.

В Сибири остановились они у бывшего своего земляка. И Листвянка, что в Тисульском районе Кузбасса, стала отныне Леоновым на долгие годы надёжным пристанищем, а младшим – и родиной. То лето в здешних местах выдалось грибным. Грибами первое время и продержались. Однако не из той породы Леоновы, чтобы других стеснять да на дармовое уповать. Сразу надумали хутор покупать. Как переселенцы ссуду взяли да вкалывали до кровавых мозолей. Все – даже малышня. Вскоре и дед Минай да брат отца – Егор приехали. Вместе-то полегче стало. Сообща из старой баньки избу себе перестраивали. На заработки ходили. И тут всех удивили. Не серпами, как другие, а «крюками» (коса с граблями) пшеницу жали, гораздо быстрее обычного. Зерно и на еду, и на семена заработали. Посеяли, на свой хутор перебрались. Зажили на новом месте по-новому.

Место для хутора выбрали дивное – красивое и щедрое. Кругом озёра, болота – там рыба, дикие гуси, утки. Ягоды полно, особенно – черёмухи. Благодать! Только вот волки донимали. Набегали стаями. Выли. Чтобы отогнать их, стрелять приходилось.

А щедра земля сибирская (впрочем, как и всякая другая) только к тем, кто ни рук, ни спины своей не жалеет. У Леоновых работать умели все. Мужчины – при земле, при охоте да рыбалке. Евдокия Минаевна не только детей растила да дом вела. Зарабатывала ещё тем, что знатно одеяла стежила да продавала. Скоро поросят и телят на те деньги подкупили. Через какое-то время и корова во дворе появилась. А уж пасли их Рая да Люба, ничего, что 2пастушкам» всего-то пять да семь лет. А в свои шесть пошла Рая в няньки. За тремя детьми присматривала. Ничего, справлялась, свой вклад в семейную копилку вносила.

Через три сибирских года увезли Евдокию Минаевну в Тисуль рожать. И наконец-то – мальчик! Сынок Петя. Ещё через год родилась Тоня. А в тридцать четвёртом пожаловал в мир Алексей – тот самый, что в своё время станет космонавтом и прославит и весь род Леоновых, и родной ему Кузбасс. Был будущий космонавт в семье десятым ребёнком, правда, двое из них прожили совсем недолго. А за ним родятся потом ещё двое. Альбом сохранил единственную фотографию супружеской четы старших Леоновых. Вот они, двое, голова к голове. Архип Алексеевич ещё вовсю красив, черноволос, усат. Евдокия Минаевна тоже ещё моложава. Только глаза усталые, полны забот. И понятно – многодетная мать!

Хуторскую свою жизнь Леоновы вспоминают как рай на земле. К сожалению, недолго она длилась. Сгрудили единоличников-хуторян в колхозы да совхозы. Семья их всё пополнялась. Старшие дети учились. Решил не отставать от них и отец. Поехал в Ужур на курсы зоотехников. Когда вернулся, назначили Архипа Алексеевича заведующим животноводческой фермой. Да в нагрузку ещё приказали работать на зерносушилке. Приходилось разрываться надвое, и здесь, и там успевать. Ничего, он дюжий, не привык от работы прятаться. Да и работа ему была по сердцу, особенно – на ферме. Всю душу ей отдавал, все силы. Все новинки, о которых только прослышит, скорей у себя опробовать спешил. Из Мариинска породистых поросят привёз. До восемнадцати пудов хряки вырастали.

Чистота, порядок на ферме. И дома, слава Богу, всё ладно. Достаток – уж нет нужды воробьёв на суп ловить. Дети сыты-здоровы. Старшая дочь – Александра – уж и замуж вышла, в Кемерово уехала. Зять Антон – замечательный. Наконец-то жизнь наладилась. Можно спокойно нормально пожить-порадоваться…

Да, видать, сглазил кто. Тут и приключилась беда, да такая, что и в самом страшном сне не привидится. В тот злосчастный день, как всегда, разрывался Архип Алексеевич между фермой и зерносушилкой. И ничто не предвещало беды. Управил он все дела на ферме и включил сушилку. Тут и прибежали за ним с фермы: рекордистка Красотка телиться начала! Переключил спешно сушилку на самую малую температуру и -- бегом на ферму, надо Красотке помочь! А роды у неё оказались очень трудными. Задержался возле неё дольше, чем думал. У Красотки-то, слава Богу, всё нормально закончилось. А вот, когда на сушилку назад прибежал, оказалось, что зерно слегка подгорело. Не сильно, чуть-чуть. Может, никто бы и не заметил. Но, человек очень честный, Архип Алексеевич сам при сдаче его показал. Тут же оформили ему злонамеренную порчу народного добра, а его заклеймили «врагом народа» -- тогда это было модно: шёл зловещий тридцать седьмой год.

Увезли Архипа Алексеевича из дома. Чёрной тучей надвинулось страшное слово «тюрьма», которое у Леоновых никогда – ни до, ни после не звучало. И сразу круто изменилась жизнь. Всё светлое из неё ушло. Осталось только горе горькое. Даже будущий новый человек, который вот-вот должен был появиться на свет, приносил только страх: что с ним будет? Как его растить без отца при уйме других малышей? Без мужчины в многодетном доме никак нельзя. И мужчина такой нашёлся. Видать, сродни Леоновской породе оказался зять Антон – муж старшей дочери Александры. Той же доброты и душевной щедрости. Сразу же позвал: «Приезжайте! У нас на всех места хватит». А имели они с Шурой всего одну-единственную комнату в бараке. И стала эта комната всем Леоновым общим домом на долгие годы. Сюда и новорождённого Бориску принесли. Здесь потихоньку взрослели дети. Сюда приносили старшие потом уже своих детей. Сюда и Архип Алексеевич вернулся – не сразу, но всё же оправдали его. Здесь началась у всех новая, городская, кемеровская жизнь.

Барак их был на Томском правобережье. И на первых порах город предстал перед ними своей окраиной, немногим отличной от их деревни. Домов больших здесь не было. Кругом – бараки, похожие на длинные коровники. Почти у каждого дома – огород. Некоторые держат коров. Скоро и они себе бурёнку-кормилицу. Нужно было молочко малым: их Бориске, да Альке Шуриной, да Яшке Любиному. Остальные подрастали и быстро становились взрослыми. В то время долго оставаться ребёнком было некогда. Совсем взрослые заботы наваливались: малышню нянчить, корову пасти, огород полоть-поливать. Да и какие-никакие деньжата зарабатывать. Неподалёку завод новый строился. Там Шура с Антошей работали. Туда один за другим и подрастающую малышню пристраивали. Через «Прогресс» прошли, считай, все Леоновы.

Дольше всех, целых 36 лет, была связана с ним Раиса Архиповна. Как только шестнадцать ей исполнилось да семилетку окончила, приехала Рая из своей Листвянки в Кемерово – её первой Шура позвала. Добиралась с приключениями. Денег, что дали ей на дорогу, не хватило. И не велик недостаток, а вот поди ж ты. Билет от Кемеровского уже вокзала до Правотомска, где жила сестра, стоит 60 копеек, а у неё всего 40 набирается. Зажала их в кулачке, стоит у кассы и плачет, что делать – не знает. Подходит мужчина, «Чего ревёшь?» -- спрашивает. Поведала свою беду. Не стал он её успокаивать. Просто вынул свой двадцатник и доплатил за билет. Это был первый кемеровчанин, встреченный ею. Его она до сих пор вспоминает как доброго ангела на пороге в новую жизнь. И как добрый знак: всё здесь будет хорошо!

Шура привела приехавшую сестрёнку на строительство завода: «Давай работай!» Профессии у Раи не было. Были только молодость, неизрасходованные силы да желание не ударить в грязь лицом, работать не хуже других. Вкалывала наравне с мужиками. Подносила раствор, бутовый камень, кирпич. Когда мать с детьми в Кемерово переехала, Раиса уже бригадиром на стройке была. С какой гордостью принесла она в семью первый раз свою зарплату – целых 145 рублей! Со совей семилеткой Рая была грамотней многих. В перерывах да после смены она часто читала вслух свежие газеты, проводила политинформации. Скоро шуструю головастую девчонку на стройке приметили, поставили на лебёдку, доверили ей транспортёр. В гору пошла Рая.

Не только начальство её примечало. Не было проходу от парней. И закружила её любовь с одним из них. Ну конечно же, электрик Иван Кондратенко был самым лучшим из лучших. И она была для него самая-самая. Ровно в её восемнадцать сыграли они свадьбу. А в девятнадцать, как раз в её день рождения, родилась у них Светланка – дочечка, свет жизни.

Долго сидеть Рае с новорождённой было некогда – завод открывался, её звали. Через два месяца дочурку – в Шурину «резиновую» барачную комнату, где в кучке вся леоновская мелкота. Благо, есть кому за ней присматривать – мама к тому времени уже приехала. Светланку – под мамино крыло, а сама – на завод. Как раз в том, тридцать девятом, его в основном достроили, и он начинал работать. Продукцию стал выпускать серьёзную, секретную, военную. Чтобы вся она шла первосортной, нужен был глаз да глаз. Важным человеком на заводе становился контролёр-приёмщик. Одним из них поставили Раю.

Того, что на заводе выпускалось, было множество видов. У каждого из них – своя специфика, особенности, собственные госты. Что с чем сочетается и в каких пропорциях? Соединения чего ни в коем случае нельзя допустить? Не дай Бог чего-то забыть или перепутать! А ведь компьютеров тогда и в помине не было. Голова контролёра и есть компьютер. Там всё: нужные цифры, размеры, параметры. Любую продукцию нужно было определить на вид, цвет и даже запах. Не каждый с такой задачей справлялся. Рая на любой вопрос по гостам могла ответить даже ночью, во сне. Её ставили на самые ответственные участки. Скоро самым ответственным на заводе стало всё. Потому что вся заводская продукция вдруг пошла не в запас на склады, а прямиком – в дело. Грянула великая беда. Всенародная. Началась война.

Великая Отечественная стала для Леоновых бедой и общей, и личной. Воевать с врагом, на фронт хотели все. Но у них самому взрослому из мужиков – Петру – было всего тринадцать Остальные или только пошли в школу, или ещё готовились туда. Женское население, правда, постарше. Так они же вс е считай, и без того – на военной службе: порох да снаряды выпускают. Теперь же и вовсе с завода почти не выходят. А работают на военном «Прогрессе» и Шура с Антоном, и Рая с Иваном, и Люба, и Надя. Ивана призвали в армию, в стройбат. Ног служить оставили тут же, в Кемерово. Приказали строить дальше родной «Прогресс». Война прожорлива на боеприпасы, их надо всё больше. Потому расширяли завод спешно. И дело это было совсем-совсем не лёгким. Надорвался Иван тогда, порок сердца заработал, совсем здоровье подорвал. И вскоре после войны умер. Оставил Раю с маленькой Светланкой.

А самой-то Рае в то лихое время было ой как нелегко. Кроме крошечной дочурки – полон дом малышни. Обо всех сердце болит, всем помочь хочется. Тесно дома, голодно и холодно. Но к тесноте они уж привыкли. Да и когда все вместе, кучно, вроде было теплей, друг друга согревали. И голод будто отступал. Одно хорошо: работа у неё замечательная – по тем временам самая нужная. И интересная – каждый раз что-то новое в ней. Правда, уж больно ответственная. Не шутка ведь – боеприпасы для фронта. В свои двадцать с небольшим Рая была на заводе человеком уважаемым – как-никак военпред. И уже величали её по имени-отчеству – Раиса Архиповна.

Дотошная была – малой малости не упустит. Она его, заряд-то проверяемый, со всех сторон просмотрит-прощупает. Не приведи Бог самой малой трещинки не заметить Ведь там, на передовой, при выстреле он, бракованный, прямо в орудии взорваться может, своих покалечить. Вот и баюкаешь заряд этот, туда-сюда крутишь. А он ведь весом-то 13 килограммчиков. За день уж ни рук, ни спины не чуешь. И глаза будто луком натерты. Но не стонала никогда, не жаловалась она – война ведь, всем нелегко.

Порой приходилось буквально жить на заводе. Когда начали выпускать заряды к «Катюше», то дневали и ночевали там. Ещё и радовались: получит «гостинчик» фашист проклятый! На условия, в которых работать приходилось, внимания не обращали. Кругом – порох, серная кислота, спирт. Всё движется, грохочет, едко дышит. Случались трагедии – взрывы, пожары. Гибли, обгорали люди. Как-то только чудом не сгорела сестра Надя. До сих пор перед глазами – та картина: пылающая на ней телогрейка, горящие волосы, в пламени руки. Словно живой бегущий костёр…

9-ое Мая Леоновы встречали и как всенародное торжество, и как собственную, семейную Победу. Все они, кроме малышни, к ней руку приложили, все, к4ак могли, приближали. Есть в Великой Победе и их заслуга. Пришла пора мирной жизни. Мирной, но не лёгкой. Надо восстанавливать разрушенное, строить новое, идти дальше. Есть в этой очень нелёгкой работе особо трудные участки. От трудностей в этой семье никогда не прятались. И на этот раз случилось как всегда.

Необходимо было срочно возрождать к жизни Калининград -- ставший русским бывший немецкий город Кенигсберг. Кому-то надо было поднимать его из руин, заселять, налаживать нормальное мирное житье-бытье. Нужны были люди надёжные, трудолюбивые, к тому же – отчаянные, готовые сорваться с насиженных мест, ринуться в неизвестность. Всем этим требованиям вполне отвечали Леоновы. Плюс ещё – очень дружные, всегда готовые поддержать друг друга. И они сели в поезд и поехали в этот далёкий, неродной, разрушенный город как на боевое задание. Отправились в дальний путь во главе с родителями. Дети и внуки. Выросшие, подрастающие и совсем ещё малолетки. Будущему космонавту в ту пору только исполнилось четырнадцать. Позади была школа-семилетка.

В Кемерово остались только двое: Александра и Раиса. Обеих тут держала работа, родной завод. Они его строили, начинали тут свою трудовую биографию, учились по-настоящему работать и жить. Порвать с «Прогрессом» было выше их сил. Он так и остался единственным местом их работы. Раиса Архиповна к тому времени была уже старшим техником. Подрастала её Светланка – отмерила своё первое десятилетие. Тут и стал на Раином пути Вена, Вениамин Александрович Ганичев – вчерашний фронтовик, пулемётчик. На груди – два ордена: Красной Звезды и Славы. Жестоко ранен – левая рука почти не работает. На «Прогресс» пришёл после техникума. Девчонок вокруг полно, а он только на Раю глядит. Со Светланкой подружился, наступление ведёт. Не привык фронтовик поражения терпеть. Победил-таки, добился своего – поженились они с Раечкой.

В жизни оказался Вена подстать Леоновым – добрым, нескучным, компанейским. На нескольких инструментах играл. Любимые – аккордеон и мандолина. В оркестре народных инструментов больше сорока лет играл. Раиса Архиповна музыку очень любила. Часто бывала с ним в родном его Кировском ДК, ни одного выступления оркестра не пропускала, Скоро для всех оркестрантов своей, родной стала. Они её встречали любимым её вальсом Андреева.

И ещё в одном они очень сошлись. Не копили деньги, не захламляли дом барахлом. Из дорогих вещей за всё время, пожалуй, и купили только очень хороший аккордеон ему. Он даже специально в Москву за ним ездил. Зато не жалели денег на путешествия. Считай, всю страну объездили: Сибирь свою и Алтай, Крым и Кавказ, Подмосковье и Среднюю Азию, до Дальнего Востока добрались и за Северный Полярный Круг заглянули. Пожалуй, самые памятные путешествия – дальневосточное и плавание на корабле по Оби. Альбом сохранил напоминания о них. Вот подписанная всей корабельной командой Грамота Раисе Архиповне как самой активной туристке. Заядлая рыбачка, она отводила там душу! Вставала ни свет ни заря, других поднимала, увлекала за собой. Благодаря ей все на корабле каждый день уху ели. Рядом с Грамотой – напоминание о другом сказочном путешествии. Вот купаются они -- не где-нибудь, а в самом Тихом океане. Дальний Восток остался в памяти и сердце навсегда. Вот уж где красота и простор! Дальневосточное путешествие для Раисы Архиповны – особенное. Благодаря ему она-таки выполнила просьбу деда Миная – проехала по железной дороге, которую он когда-то с троил.

И ещё были у них поездки памятные. Вместе ездили они на встречи с однополчанами Вениамина Александровича – то в Москву, то в Витебск. Раиса Архиповна знает в лицо всех фронтовых друзей своего мужа.

И, конечно же, каждый год они ездили в Калининград в гости к своим – повидаться, поглядеть на их житье-бытье. А житье на новом месте было у Леоновых, как везде и всегда – в заботах и трудах. Не сидели сложа руки, не ждали, когда само с неба упадёт. Своим горбом всё добывали. Работали, учились, приспосабливались, вростали в новую землю. И ничего – приросли, обустроились.

Люба первая туда приехала. Начинала с того, что пирожки стряпала да продавала. Но скоро на вагоностроительный завод устроилась. Подучилась, конечно. Через недолгое время стала Любовь Архиповна начальником заводского снабсбыта.

Калининградский вагоностроительный завод стал для Леоновых на новом месте их причалом и добрым пристанищем. Вроде «Прогресса» в Кемерово. Там они, считай, всей семьёй и трудились. И здесь один за другим на «вагонку» устраивались. Надя -- та и вовсе до зам. главного инженера доросла.

Пётр много лет слесарил – там же, на вагоностроительном. В свободные дни на охоту ходил – любимое его дело. Диких кабанов бил. Семью свою большую мяском баловал. Потом пошёл в Морфлот. Но подстерегла его болезнь – парализовало. Однако не из тех оказался Пётр Леонов, кто сдаётся. Одолел-таки хворь. Встал снова на ноги. А чтобы окончательно восстановить здоровье, каждый день по три километра проходил.

На вагоностроительном же работал и отец – Архип Алексеевич. Завхозом был, всё хозяйство заводское вёл. А дома большой сад вырастил. Неожиданно отличным садоводом оказался. «Белого налива» да груш на всех хватало. Ещё и в Кемерово Рае с Шурой посылал.

Вагоностроительным не прельстился только младший – Борис. Того всё в какие-то дали тянуло. Хотел лётчиком стать – не приняли: на лбу детский ещё шрам углядели. Пошёл тогда в моряки – благо море там рядом. И столо море делом всей его жизни. Плавал. Учился. Снова плавал. Занялся всерьёз наукой о море. Да не по книгам о чужих плаваниях. Сам, своими глазами предпочитал всё увидеть. Избороздил, однако, все моря. Дважды в Антарктиде побывал. Изучал жизнь морских обитателей. Ещё диплом его был посвящён тюленям и китам. Не раз в своих плаваниях встречался с ними.

После многих лет, проведённых в море, Борис Архипович Леонов возглавил Калининградский морской музей – один из богатейших в мире. В его залах – настоящее царство Нептуна. Здесь можно увидеть тюленей и моржей, пингвинов и чаек всех видов, зубастых акул и забавных дельфинов. А каких только здесь нет рыб – и «меч», и «луна», и «игла». Из своей последней научной экспедиции привёз Борис Архипович скелет кашалота. В отличном состоянии, целенький, семнадцатиметровый.

Я была в гостях у Леоновых в Калининграде. Собрались они все в доме родителей. По-всегдашнему неунывающие, заботливые друг к другу, гостеприимные. Угощали по-особому посоленной рыбой, пирогами да яблоками из собственного сада. Расспрашивали, как нам живётся в Кузбассе, передавали приветы землякам.

Не было там только Антонины. Не пришла – трудно ей ходить на протезах. Пятнадцатилетней девочкой, ещё в Кемерово, попала Тоня под трамвай т осталась без обеих ног. Все долгие годы она – общее семейное горе, забота и боль.

Да ещё не сидел за общим семейным столом Алексей. Не было его в Калининграде. К тому времени у него уже была своя особая жизнь – космическая. Из Кузбасса он уехал с семилеткой за плечами. Три последних школьных года были уже в Калининграде. Учился, помогал по дому, занимался общественной работой – был пионервожатым. Ещё и время для любимых своих занятий находил: рисования и спорта. Увлечение живописью осталось главной любовью на всю жизнь. И интерес к спорту не угас. Занимался всем: лыжи, футбол, волейбол. Особенно любил велосипед. Своего, конечно, не было. Так он все свалки калининградские обследовал. Набрал там велосипедного старья и соорудил сам себе «новенький» велик. Гонял на нём почём зря. Даже на соревнованиях выступал. Однажды там кузус вышел. Первым он шёл, уж победа, считай, в кармане была. Да у самого финиша рассыпалась его самодельная машина. Зашибся очень, в кровь руки поранил. Однако вскочил на чей-то велик – и дальше, к финишу. Да ведь победил! Вот он, леоновский характер!

После десятого решил любимому делу жизнь посвятить – живописи. А способности у него, видать, были. Без особых трудов поступил в Рижское художественное училище. Однако пришлось вернуться домой – денег на жизнь вдали от семьи не было. А тут вскоре и армия приспела. Определили его в лётное училище. Да не просто в лётное. Как раз отбирали самых-самых в школу космонавтов. Алексей Леонов стал одним из двадцати первых. Любит вспоминать он, как тренировались они там до изнеможения, как дружили, как мечтали и готовились к неземным полётам.

Королёв любил Алексея за упорство, характер, открытый нрав. Не раз говорил ему: «Будешь первым». Когда полетел Юра Гагарин, снова повторил: «Будешь первым», -- и хитро улыбнулся. Только потом понял Алексей Архипович, что имел в виду Учитель. Действительно, суждено ему было стать пионером – первым из землян шагнуть в открытый космос.

Тот день Раиса Архиповна помнит весь. Как торжественно произнесли по радио их семейную фамилию рядом с именем младшего её брата. Как затрепыхало у неё сердце – и радостно, и тревожно: господи, как он там?! Как стали её все поздравлять и повезли на телевидение. Как впервые говорила она там перед камерой, сразу многим-многим людям. Попросту говорила: про родителей, про то, как жили они в Листвянке, а потом -- в кемеровском бараке всей семьёй. Что был их Лёня не какой-то особенный – просто настоящий Леонов: добрый, открытый, с характером. Уж что задумал – не отступится. Видать, и космос этот самый давно для себя наметил. Вот и добился своего! Помнит она, как летела в Москву. Сидели рядом лётчики-поисковики и рассказывали ей, как искали её брата с Беляевым в тайге. Что был мороз за двадцать, и могли те подморозиться. Но настырный Алексей пробился-таки через непролазные сугробы к сухой берёзе и запалил костёр. У него-то и согревались космонавты, пока их искали.

А потом была Москва. В аэропорт встречать героев приехали все одиннадцать космонавтов, важные начальники, был даже Брежнев. Из Калининграда прилетели все Леоновы – родители, сёстры и братья.

Помнится, на другой день их, родственников, спросили, чего бы они хотели в Москве. И Люба почему-то сказала, что больше всего хочет посмотреть только что вышедший фильм «Гамлет». И они все долго сидели потом в тёмном кинозале. Раиса Архиповна тогда впервые увидела Смоктуновского и была рада. Но больше, конечно, помнится другое. Радостные лица вокруг. Добрые, совсем простые, очень земные космонавты в их космическом посёлке. Плачущая от радости мама. Гордый и немного растерянный отец.

После вернулась Раиса Архиповна в свой Кемерово и стала жить дальше. Так же, как раньше. Ничего менять не хотела. Пользоваться заслугами брата, купаться в лучах его славы не желала категорически. Считала, что каждый должен делать свою жизнь сам. И получать по собственным заслугам. Не любила, если где-то её воспринимали только как сестру космонавта. Уверена, что и сама она, и каждый из Леоновых в жизни что-то сделал и достоин собственного имени.

Раиса Архиповна по-прежнему продолжала работать на родном своём «Прогрессе». Так же любила свою работу и старалась выполнять её как можно лучше. Жила в той же квартире, ничего ни у кого не просила. Просить вообще не в её характере, Говорит, что это у неё – семейное, леоновское.

Вскоре Кузбасс встречал своего героя-космонавта. Это был праздник! Вот тогда-то я лично познакомилась с Алексеем Архиповичем и его семьёй. В качестве корреспондента радио и телевидения я сопровождала их по Кузбассу, готовила репортажи о встрече космонавта с родной землёй. Тогда же познакомилась и подружилась с Раисой Архиповной. Она всюду была рядом с братом. Альбом воскрешает те незабываемые радостные дни. Вот хлебом-солью встречают космонавта его земляки на границе родного Тисульского района, где прошло его детство. Вот родительский дом в Листвянке, где он появился на свет. Там односельчане угощали его малосольными огурцами со свежим мёдом – говорят, это здешнее фирменное блюдо. Вот космонавт сажает маленький кедрик в родной деревне. Должно быть, великан теперь тот кедр. А вот чудная фотография – он с сестрой Раей на берегу озера Берчикуль. Есть снимки о его встречах с кузбассовцами – селянами, шахтёрами, ребятами из пионерского лагеря. А вот и семейная фотография: Алексей Архипович с женой Светланой и двумя дочками, Раиса Архиповна, её дочь Светлана – юргинский врач – с мужем Виктором и двумя сыновьями.

Алексей Архипович ещё не раз приезжал в родной Кузбасс. И всегда это становилось радостным событием и для него, и для земляков, и для родных. В такие дни Раиса Архиповна, как и каждая хозяйка перед встречей дорогого гостя, неугомонно хлопотала. В первые годы, в те трудные времена, когда с продуктами было туго, она звонила мне:

-- Завтра мясо на пельмени надо купить. Иди пораньше на рынок (ты там рядом), занимай очередь. А то пока я из своего Кировского доеду, уж всё хорошее разберут. Донести потом поможешь и лепить. Много надо наделать – Алексей же не один будет, с начальством из обкома, как всегда.

Я робко пыталась советовать ей, мол, нельзя ли мясо-то в обкомовском магазине купить. Но она и слышать этого не хотела:

-- Чтобы я просила у них?! Да никогда!

И ехала на рынок. И покупала там втридорога. И готовила. И угощала всех. А потом довольная звонила:

-- Удались пельмени! Понравились всем, хвалили. Хорошо ели – только успевала в тарелки подкладывать.

Кстати, ее пельмешки – фирменное блюдо Раисы Архиповны – пришлись по вкусу не только обкомовскому начальству. Шли они «на ура» и в Звёздном городке, куда она частенько ездила. И Гагарин их любил, и Комаров, и другие космонавты. Всегда её там радостно встречали:

-- Ура, Рая-сибирячка приехала! – И обязательно следом: -- А пельмени-то будут?

Всё у Раисы Архиповны попросту, без хитростей. Привыкла она говорить что думает. И в других это ценит. Тогда, по горячим следам, всё Вале Терешковой выговаривала: зачем та своего Николаева оставила? И так – всегда. Как-то смотрели мы с ней по телевизору интервью Алексея Архиповича. Слушает она, переживает за брата. После вопроса ведущего: «Как вы воспитываете своих детей? Как поступаете, если они не слушаются?» --0 после вопроса этого совсем она запереживала: «Ой, начнёт сейчас изворачиваться!» А после его ответа: «Всяко бывает. Случается, и ремень в руки беру» -- после такого ответа перевела дух: «Молодец! Не врёт, правду говорит!»

Помнится, как рассердилась Раиса Архиповна, когда однажды накануне приезда Алексея Архиповича вдруг за ночь выкрасили в её подъезде облупленные, вдоль и поперёк исписанные панели. Ругалась она, в ЖЭК звонила: «К чему показуху-то устраивать? Пусть видит, как оно есть на самом деле».

После полёта Алексея Архиповича стали Раису Архиповну приглашать на предприятия, в институты и школы, чтоб рассказала о своём знаменитом брате. Не отказывалась она, всюду охотно выступала. И это были всегда выступления яркие, правдивые, эмоциональные. Ничего она не придумывала, не сочиняла и не утаивала. Говорила что знает. А знает она очень много. И как рос Алексей, и как тренировался. И как живут его собратья-космонавты в Звёздном. Что жизнь и профессия у них совсем-совсем не простая и не лёгкая. Её искренние, правдивые и очень интересные выступления всегда принимают «на ура». И Раиса Архиповна очень рада этому: «Пусть знают, как оно на самом деле. А то больно много врут во всяких газетах. То уж приукрасят так, что никого не узнаешь. А то, наоборот, стараются всех грязью облить».

Газеты она прочитывает внимательно. Старается ничего не упустить. Радуется хорошим вестям, сокрушается, если что не так. Теперь на газеты и книги времени стало больше. Слава богу, хоть глаза не подводят – в свои 87 лет она читает без очков. А вот ноги свои она похвалить не может. Что-то лестница на её третий этаж становится всё длинней и круче – им не по силам. С беседами-рассказами своими всюду, как бывало, не ходит. К ней теперь приходят. Вот недавно ребята из Тисуля приезжали. Их школе имя космонавта Леонова присвоили. Так им теперь всё-всё про Алексея Архиповича узнать надо. Хорошие ребятишки, любознательные. Теперь вот иногда звонят – ещё что-нибудь уточняют, расспрашивают, про себя рассказывают.

К сожалению, и на свою любимую рыбалку Раиса Архиповна теперь не ходит. А бывало приезжала ко мне на дачу со снастями, в «рыбацком» брезентовом плаще, Вставала раным-рано, шла на Томь и сидела там даже в дождь долгими часами. А потом мы с ней по всей округе искали кошку, чтобы отдать улов. «Да, поубавилось рыбы в Томи! – сокрушалась она. – Совсем не то стало, что было раньше!»

Последний её выход в «большой свет» состоялся, когда устанавливали на Весенней бронзовый бюст Алексея Архиповича. И митинг тогда был, и музей, и даже ресторан. Сидели мы тогда там узким кругом, «по-семейному». Алексей Архипович в обыденной жизни очень прост, нисколько не «забронзовел». К звёздам дважды поднимался, а «звёздную болезнь» не получил. Про свои космические подвиги разглагольствовать не любит. А если и говорит на эту тему, то старается по возможности перевести на шутку. К примеру, общеизвестно, что в первом его полёте были очень тревожные минуты. После «прогулки» в открытый космос ему никак не удавалось в непомерно раздувшемся скафандре протиснуться в люк корабля. Под вопросом оказалось вообще возвращение на корабль. Космонавт вполне мог остаться «за бортом», превратиться в вечный маленький спутник своего имени. Обычно спрашивают именно об этом. Алексей Архипович никогда не живописует ту драматическую ситуацию, предпочитает перейти на юмор: Подплыл я к люку, стучу. А мой напарник Беляев в ответ: «Кто там?»

Семейный альбом бережно хранит не только снятые на фото важные моменты жизни, но и дорогие сердцу документы, открытки, телеграммы. Вот, например, приглашение Раисе Архиповне в Кремль, на торжественную встречу космонавтов Леонова и Беляева. Вот персональный пропуск ей на Красную площадь с трогательной припиской: «Вход всюду».

Вот куча поздравлений – с юбилеями и различными праздниками. От родственников, друзей, родного завода, из Листвянки, от руководства Кировского района, города Кемерово, всего Кузбасса, от губернатора и даже – правительственная, от Президента страны.

Послания А.Г.Тулеева сгруппированы отдельно. Ими Раиса Архиповна очень гордится. Последнее, совсем недавнее – поздравление с событием особым. Нынешним летом Раисе Архиповне присвоено высокое звание «Почётный гражданин Кузбасса». Эти слова золотом вышиты на красной бархатной ленте. И лента эта в квартире – на самом почётном месте, рядом с портретом брата-космонавта и семейным альбомом, который знает о её жизни всё. «А жаль, нет близко того кочегара, -- усмехается Раиса Архиповна. – Порадовался бы, что не ошибся!» А ведь, действительно, как в воду глядел тот незнакомый кочегар в поезде, что 83 года назад предсказал тощей рыжей шустрой девчонке: «Большим человеком будешь!»

А недавно новое лицо появилось в альбоме – Егорка – правнук Раисы Архиповны. Первый пока . Но в альбоме ещё много незаполненных страниц. Места на многих хватит.