Горит, сияет, его заветная звезда

Рейтинг:   / 1

Подробности

Категория: Лики земляков

Автор: Людмила Ольховская

Просмотров: 3079

2010 год, Выпуск № 6

Торжественно и тепло прошло открытие мемориальной доски Бориса Тимофеевича Штоколова на фасаде Государственной филармонии Кузбасса, носящей имя великого русского баса, народного артиста СССР, нашего земляка, Почётного гражданина Кемеровской области.

Когда он пел - всё вокруг переставало существовать. Потому что был только его голос, удивительный, фантастический, редкой красоты и силы.

В мартовский день открытия мемориальной доски Борису Штоколову (1930-2005) исполнилось бы 80 лет.

Большой, могучий, красивый человек, он говорил после одного из кемеровских концертов: «Петь буду до девяноста, а жить - до ста лет». Увы, уже пять лет с нами память о нём и его голос.

Падал лёгкий мартовский снежок, алели розы и гвоздики, светло улыбалась Нина Сергеевна, вдова Бориса Тимофеевича. А каждому из присутствующих - зам.губернатору С.Муравьёву, начальнику департамента культуры Л.Зауэрвайн, зам.главы Кемерова И.Фёдоровой, директору филармонии Л.Пилипчуку и многим другим хотелось сказать что-то своё, не официальное, а душевное и сокровенное, вспоминая этого удивительного человека, певца, артиста.

Солист прославленного Мариинского театра оперы и балета, народный артист СССР, лауреат Государственной премии, кавалер орденов Ленина, Отечественной войны, почётный чден Славянской и Петровской академий... Именно в последние годы жизни он особенно стремился в Кузбасс. В Новокузнецк, где родился, в посёлок Кузедеево, в котором прошло его детство.

Тогда, осенью 2002-го, в течение недели Штоколов давал концерты. Причём площадки его выступлений были не самыми привычными для вокалистов его ранга. Все музыкальные энциклопедии мира называют Штоколова не иначе, как «великий русский бас». Пел, естественно, в Кемерово и Новокузнецке. А ещё в Тайге, Белово, Березовском и в Доме культуры посёлка Кузедеево, что в Новокузнецком районе. Именно перед поездкой туда он, которому за полвека триумфальной карьеры аплодировали зрители всех мировых музыкальных столиц, - заметно волновался. Потому что встреча с этим сибирским селом и его жителями стала не просто долгожданной.

– Долгожданной,-говорил тогда Борис Тимофеевич, разделяя паузой слова. - Ведь здесь я не был 64 года, а это целая жизнь. Всё вспомнил, узнал село, улицы - мне тогда восемь лет было. Наш дом, где мы жили, мама с отцом и нас, четверо детей, не сохранился. Как же долго мечтал я спеть перед земляками! Был ещё один момент в Кузедеево. Потом, когда Бориса Тимофеевича нестало, в этом увиделось нечто символическое, особый знак. Тогда случилась перепись населения, и Штоколовстрашно радовался:

– Перепись застала меня дома. Вписал себя в историю России в родном селе. Жаль, что в графе национальность нельзя написать «сибиряк». Это было бы верно по самой сути. Ни в одной биографии великого баса не прочтёшь того, что рассказал нам, журналистам, Борис Тимофеевич после того незабываемого кузедеевского концерта. Общеизвестно, что родился он в Кузнецке (потом Сталинск, потом Новокузнецк). Когда ему исполнилось семь лет, то отца, старшего лейтенанта Тимофея  Ильича Штоколова, участника гражданской войны, перевелив Кузедеево, назначив начальником ОСОАВИА Хима, ввоенный лагерь по подготовке бойцов к службе в армии. Потом, сообщают биографы, семья переехала на Урал, в Пермь.

– Не переехали и не уехали, - вспоминал Штоколов, - а сбежали в 38-ом, под покровом ночи. Во время занятий курсанты примялипосевы на колхозномполе.Это сталоповодом для одногоизсослуживцевотцанаписатьнасвоегоначальника донос.Завели дело,отобрали партбилет. Люди посоветовали, мол, беги Тимофей, не жди ареста.

– Потом старые товарищи-большевики помогли, в правах восстановили, партбилет вернули. Но сколько пережила семья и страхов, и бедности! А только начали жить по-человечески - война! Прощаясь, отец отдал сыну пальто-реглан, часы и сказал, что на нём, старшем мужчине, теперь забота о семье. Больше он отца не видел. Тимофей Ильич погиб, защищая Ленинград.

Пел он с малых лет. Голос, считал, ему достался от деда по материнской линии, Ивана Григорьевича Юрасова, чистокровного татарина. Тот в молодости пел на клиросе в соборе города Воткинска, имея тенор очень красивого, мягкого тембра. Когда, годы спустя, Штоколов начал учиться в консерватории, он страшно хотел быть тенором. Завидовал другу своему Юрию Гуляеву, с которым жил в одной комнате в общежитии - будущий знаменитый певец пел тенором. И Штоколов пытался «орать верхние ноты, но не получалось». А потом Гуляев стал баритоном, а Штоколов - басом. Помню, улыбнулась я, слушая эти воспоминания, представив на секунду, как из мощной этой глотки вдруг бы полились сладкоголосые звуки «душки-тенора». А перед этим Штоколов рассказывал - и демонстрировал - кожаный ремень, который, под концертным костюмом, опоясывает его, как тяжелоатлета. Своеобразная опора для поддержания формы. Он тоже засмеялся, поняв, о чём я думаю. И добавил, что все мамы его учеников всё равно мечтают сделать из своих детей теноров, «тю-тю-тю», как Робертино Лоретти, но никак не басов.

Но до всего этого было ещё далеко. Умение петь пригодилось уже в 11 лет. Из Киева в Свердловск, где они жили, эвакуировали капеллу. Его взяли петь, платя за каждое выступление маленькую булочку, кусочек масла и чайную ложку сахара - заработок, который он нёс домой. Рвался, как все пацаны, на фронт, и сбежал в 14 лет из дома, оказавшись в школе юнг Северного флота. Людей на кораблях не хватало. И через год паренька отправили на транспорте «Вятка» в Кронштадт, назначив в роту торпедных электриков. Побывал под обстрелами, бомбёжками. Но петь не переставал и в школе юнг, и на корабле. Вернувшись после Победы домой, сказал маме, что хочет стать артистом.

Мама, работая посудомойкой и принося детям в бидончике жижу, вроде супа, в которой плавали лапшинки, расстраивалась. Мечтала, чтобы старший сын работал на заводе. Он и пошёл устраиваться. Но по дороге увидел объявление о приёме юношей в школу военно-воздушных сил.

...Шёл выпускной вечер. Курсант Штоколов пел «Тёмную ночь» и «Эх, дороги...». А в зале - прославленный маршал Жуков, тогда опальный, назначенный на должность командующего Уральским военным округом. Подошёл после концерта и сказал, положив парню руку на плечо: «Вот что, друг, тебе учиться надо. В авиации и без тебя обойдутся, там людей хватает. А петь, как ты, мало кто может, ты - талант». Приказ маршала вскоре нашёл его в офицерском училище под Москвой: «Направить курсанта Штоколова на учёбу в Свердловскую консерваторию». Всю жизнь Борис Тимофеевич считал Г.К.Жукова своим крёстным отцом в искусстве. Был уверен, что если бы не он, то и певца Штоколова бы не было.

Солист прославленного Кировского - ныне Мариинского -театра оперы и балета, он пел все басовые партии мировой оперы. Обожал русскую классику. Был лучшим Сусаниным, Мефистофелем, Досифеем в «Хованщине», Кончаком в «Князе Игоре», Кочубеем в «Мазепе». Как о любимой работе, отзывался об опере «Судьба человека». Когда в финале Андрей Соколов с ребёнком на руках уходил со сцены в зал, то зрители плакали.

Критики писали, что «забывали все, что это опера, а не сама жизнь». Тема Великой Отечественной войны, память о войне для Штоколова была священной. Ещё былБорис Годунов -больше, чем роль. Сколько бы не пел своего царя, считал, что не до конца постиг его образ, его трагедию, что «ещё учить надо, готовиться, читать». В уникальном костюме выходил на сцену. Костюм Годунова шили в своё время для Фёдора Шаляпина по эскизам выдающихся русских художников Коровина и Головина.

А когда пел Штоколов романсы... «Утро туманное», «Ямщик, негони лошадей», «Хризантемы», неразрывно связанный с его именем шедевр «Гори, гори, моя звезда» - это было больше, чем романс, чем вокал, чем искусство. Что для нег оэтот романс? Отвечал так:

Это - вся моя жизнь. Пою о себе. Как без отца мы четверо у мамы остались. Как ботинки прохожим чистили чёрный хлеб на эти деньги покупал. Войну и бомбёжки вспоминаю. Первую любовь. О том пою, что мы, к сожалению, живём один только раз - и уходим. Но не надо грустить, а надо любить, оставить после себя детей, учеников, хорошую память.

«Звезда любви, звезда заветная, вся жизнь тобой озарена...  Его звезда, взошедшая здесь, дома, в Сибири – неугасимая звезда.

г. Кемерово