Евгения Минаева (Мартыненко). Строка длиною в жизнь

Рейтинг:   / 0

Подробности

Категория: Семейный альбом

Автор: Евгения Минаева (Мартыненко)

Просмотров: 2612

2012 год, Выпуск № 2

Строка длиною в жизнь

Когда я оглядываюсь назад, вижу все то, что вмещает великое понятие Родина. В далеком далеке вижу шолоховские ландшафты от Дона до Хопра, неясные лица далеких предков, дорогие сердцу улочки родного Кемерова. Там мое милое, бедное детство, невозвратная юность. В том далеке годы зрелой жизни, полные сил, энергии, замыслов. Когда я оглядываюсь назад, то вижу лица ушедших родных.

А на самом высоком месте среди них в моей душе мой дорогой отец, безвременно погибший. Вдали от родных мест под Старой Руссой покоится прах потомственного донского казака Ивана Абрамовича Минаева.

 Наш род ведет свою родословную от Фрола Минаева – сподвижника и друга Степана Разина. Мой прадед, донской казак Иван Егорович Минаев, участвовал в русско-турецкой войне 1877 – 1878 г.г. А его родной брат Сидор Егорович Минаев погиб на этой войне. Родом они из Усть-Бузулука, что расположен при впадении Бузулука, притока Дона, в Хопер. Вернулся Иван Егорович в родную станицу, много работал, имел крепкое хозяйство, мельницу-ветряк. Дом его до сих пор стоит в Усть-Бузулуке, в котором и после него жили сын и внуки. Еще он был замечательным лекарем-травником. Под кожу указательного пальца левой руки, рассказывали мне старожилы, у него был зашит «цвет папоротника». Он ставил на ладонь бутылку с родниковой водой и узнавал болезни человека. Рассказывали, что вылечивал даже сумасшедших. Одна генеральша за излечение такого больного родственника даже подарила Ивану Егоровичу дом.

 И было у него три сына и три дочери. Один из них, Иван Иванович, экстерном сдал экзамен на учителя. Работал учителем на Украине в Гуляй–Поле, где и женился на Антонине Зайцевской. Ее отец Михаил Петрович Зайцевский, дворянин, поляк, учился в юности в Петербурге вместе с Александром Ильичом Ульяновым. Участвовал в том заговоре против царя. Чудом избежал ареста, спасла хозяйка квартиры. Пришлось работать почтово-телеграфным чиновником. А после революции стал депутатом первых Советов. Но вот зятя его, Ивана Ивановича Минаева, учителя, расстреляли в 1918 году.

Его и еще семерых учителей вывели за холм и расстреляли. Старый-старый казак, рассказывая мне об этом, говорил: «Много к революции примазывалось таких, чтоб только покомандывать и поиздеваться. Учителя были им противны, не похожие на них. Вот и расстреляли учителей».

 Другой сын, Абрам Иванович, мой дед, он тоже родился в Усть-Бузулуке, в 1878 году. И у него своя судьба, свое, как говорится, расположение планет. Закончил церковно-приходскую школу. В армии не служил, т.к. с детства был слеп на левый глаз. Но зато признавался лучшим писарем Войска Донского. Казаки рассказывали, что приезжал как-то военный министр в Войско и отметил, что лучшего почерка не встречал. Да, у деда отличный, просто каллиграфический почерк. У меня хранятся, как реликвии, его письмо, записная книжка и паспорт. Такой ровный, красивый буковка к буковке. Одно удовольствие смотреть на его почерк! Мы так не умеем писать. Он работал писарем при атамане. Когда началось бегство за границу во время Гражданской войны, мой дед за атаманом тоже ушел в Болгарию. А потом, когда Сталин разрешил возвращение, пешком пришел домой. Что значит Родина: пешком из Болгарии в родные места. Дома через какое-то время был назначен председателем сельпо. Сам ездил за товаром в Урюпинск. Это за 75 км, на быках. Лошади не было.

 Беда настигла и здесь. За отказ сотрудничать с ГПУ, за тот отход в Болгарию был арестован, осужден тройкой ОГПУ и сослан в Архангельск. Там работал на лесоповале, молотобойцем в кузнице. Жена его, моя бабушка, Матрена Васильевна Трушина поехала в Москву к своей троюродной сестре, жене Сталина, Надежде Сергеевне Аллилуевой. И рада была бы помочь Надежда Сергеевна, да едва ли могла. Возвратилась Матрена Васильевна домой, а муж вернулся, отсидев свой срок в архангельских лесах. Арестовали его в 1929 году, а вернулся в 1932. И только в 1956 году реабилитируют моего деда постановлением президиума Сталинградского областного суда: «Осужден необоснованно  «тройкой» ОГПУ по Нижневолжскому краю к ссылке на три года без конфискации имущества». Потом опять работал в сельпо. Но  вскоре начались массовые аресты, раскулачивание. Боясь новой беды, бросив все нажитое, уехали в Сибирь всей семьей.

В семье, помимо деда и бабушки, было три сына и дочь. Сыновья Иван и Вениамин, дочь Антонина пошли по учительской стезе. Всю свою жизнь сеяли « разумное, доброе, вечное». Казалось бы, все устроилось. И опять страшное испытание: война. Великая Отечественная! Все три сына ушли на фронт.

 Один из них, Иван Абрамович Минаев, – мой отец. Закончил 7 классов ШКМ (школа коммунистической молодежи).

Рассказывали, что он был смелым, справедливым с юности. Когда арестовали его отца, он на свой страх и риск поехал к нему в Урюпинск – повидаться, перелез через забор тюрьмы, успокоил, подбодрил, насколько это возможно было. Если бы юношу поймали, то, конечно, расстреляли бы. Бог миловал, не поймали. Когда семья в 1930–е годы уехала с Дона, он с братом Вениамином исколесил всю Сибирь. Там и начали работать учителями. В 1937 году отец окончил педагогическое училище в Кемерове. На учительской конференции познакомился со своей будущей женой – моей мамой. Получил назначение и работал директором сельской школы в селе Худяшево. Там и я родилась, там и призвали отца на Финскую войну. Оттуда потом прямиком попал на Отечественную. Был сапером. 238-ой отдельный Саперный Батальон.

 Страшное время. Все тогда жили в ожидании весточек – треугольников с фронта. Особенно тяжело пришлось родителям в этом неведомом ожидании. Мой папа подорвался на мине. В полевом госпитале 19 августа 1943 года умер от 26 осколочных ран, не приходя в сознание. Это случилось в деревне Князево Старо–Русского района Ленинградской области. И полетела в отчий дом похоронка, а потом и письмо пришло от медсестры Гали. Писала она, что делали все, что возможно в тех условиях, для спасения его жизни. После смерти в кармане у него нашли записную книжку с адресом и курительную трубку. И эта незнакомая девушка с добрым сердцем написала его отцу о последних минутах жизни сына. Письмо ее и сейчас у меня хранится. Ветхий листок, ему почти 63 года.

 Уже в 1980-е годы с поля боя у д. Князево отца перезахоронили на «благоустроенное кладбище». Это братская могила и мемориал в селе Матасово в двух километрах от поля боя, где он подорвался. И лежит Иван Абрамович Минаев, 31 года от роду, вдали от родных донских мест под номером 515. И на всем белом свете осталась у него я одна.

 Я уже в два с лишним раза старше отца. Осталось у меня письмо с фронта, которое я очень берегу. Раздавали воинам под Новый 1942 год для писем родным листки с картинкой боя и словами-надеждой, что это последний год для немецкой «грабьармии». А ниже уже письмо папы к его отцу: «Здравствуй, батько». И осталось еще несколько фотографий, сделанных им самим в 1930-е годы. Отлично сохранились, не выцвели. Рассказывают мои родные о нем, как о замечательном человеке, талантливом во всем. Замечательный педагог, фотограф, скрипач, баянист, гитарист, шахматист, отлично пел и, конечно, все умел по хозяйству. На фотографиях он то на покосе, то среди книг и тетрадей, то с баяном. И все время с трубкой во рту. И вот фотография, где вся школа провожает его на войну. Таких, как он, были миллионы. Война забирает лучших.

 Несколько лет назад я составила родословную – «генеалогическое древо», нашего рода по отцу. Встречалась и переписывалась со многими родственниками и старожилами, помнящими то далекое время. С некоторыми родственниками познакомилась впервые. Все помогали мне безотказно. Вычертила и описала родословную в нескольких экземплярах и разослала родственникам. На титульном листе крупно написала: «Хранить как зеницу ока. Дополнять через архивы и продолжать. Для благодарных потомков».

 И дает мне силы надежда, что благодарные внуки и правнуки донского казака Ивана Абрамовича Минаева не забудут его имени,  не забудут дорогу к его могиле.

Всей своей жизнью мы пишем историю рода своего. Даже если это всего одна-две строки. И пусть потомки помнят, что их собственные строки в истории рода должны быть если и не героические, то уж непременно достойные, не посрамляющие фамилию. И оказывается, что это самое главное в жизни любого из нас.

Евгения  Минаева (Мартыненко),

г. Чехов