Куба. Возможность острова

Рейтинг:   / 1

Подробности

Категория: Дальние страны

Автор: Угрюмов Владимир Евгеньевич

Просмотров: 5683

2009 год, Выпуск № 5

* * *

Кладбище в Гаване – это не скорбное место, скорее торжественное. Подлинный музей архитектуры. Значит, ещё при жизни, навещая предков, можно представить свой прах, покоящийся в каменном убранстве. В этом есть рациональное зерно. Вполне допустимо пофантазировать и реально добавить к скульптурному ансамблю склепа пару подслеповатых ангелов или, к примеру, заменить входную решетку на более современную. В общем подправить свой будущий приют для взора благородного потомка. Камень аккумулирует в себе целые века, характеры, вкусы, сжимает воедино и человека, и его судьбу, и ветер. И для случайного прохожего, вроде меня, при ярком свете, в игре теней, откроются вдруг задумчивые страницы прошлого, блеснет фантазия скульптора вдохновленного умершим. И явится сама смерть, как причина творения, переродится, воспевая жизнь, уступая ей право на вечность.

* * *

В планы моей поездки входило посетить известный курорт Варадеро и доехать до Сантьяго-де-Куба на востоке острова. Мне хотелось увидеть жизнь кубинской провинции.

Я прощаюсь с музыкантами и рыбаками, с горничными отеля, раздариваю последние плитки российского шоколада и беру на прокат старенький Кадиллак.

Ближе к полудню, чтобы подкрепиться перед дорогой, паркую машину на площади перед малым храмом монастыря Сан-Франсиско де Асис. Меня привлекает необычное зрелище: обряд Посвящения в невесты. Маленькие девочки, одетые в свадебные платья и украшенные цветными лентами, садятся в открытые кареты, рядом с мальчиком. Карета медленно объезжает храм, дабы Господь заметил невесту и, заметив, вдохнул любовь. Каждой вручают огромный букет - символ благословления от Господа. Процессия сопровождается пением и танцами.

Рядом с храмом на краю скамьи сидит девушка в тонком светлом платье и очень серьезно наблюдает обряд посвящения в невесты. Роскошные черные волосы откинуты назад. Лицо, освещенное солнцем, выражает легкую досаду и, одновременно, любопытство к себе. Словно она попала в наш мир без билета, случайно, но в этом ее отличие от всех, ее достоинство. Хрупкие плечи, нетронутые загаром, выглядят вызывающе нежно среди темнокожих кубинцев. Кажется ей нестерпимо холодно в этой тропической жаре. Путая испанские и английские слова я пытаюсь расспросить о празднике. Она слушает, но смотрит мимо меня. Улыбнувшись, отвечает на русском:

- Привет. Я ничего не знаю об этом. - И добавляет. - Мне нравиться слово «Гавана», потому я здесь.

Площадь наполняется туристами. Их мучает зной. Почти все лениво жуют пиццу, запивают пивом и беспрерывно щелкают фотоаппаратами.

- Style pompier, - произносит девушка по-французски и чуть громче: - Банальный стиль. Немцы совсем не умеют себя вести.

Стремительно встает.

- Пойдем. Я покажу тебе, где самый вкусный кофе в Гаване.

* * *

Мы сидим в холле старинного еврейского отеля. Пахнет кореньями и черносливом. Комнаты обозначены именами библейских персонажей. Ярко освещенная стойка бара находится в 36 метрах от столика. Скромные фонтанчики нашептывают покой. На стене широкое полотно с изображением какой-то воздушной русалки. Все это венчает прозрачный розовый купол в белом и золотом узоре. Сам купол и рассеянный солнечный свет под ним напоминают еврейскую музыку, звуки, когда в небо устремляется не только душа, но и вместе с ней все великие мелочи земной жизни.

Официант подает крепкий ароматный кофе. Девушка задумчиво произносит:

- Меня зовут Инна. Но я многого о себе не знаю. Никогда не проси меня рассказывать о себе.

Она недоступно утопает в роскошном кожаном кресле и смотрит, слегка склонив голову, мимо меня, будто вслушивается в отдаленную знакомую музыку.

- Знаешь, в детстве я учила иврит...

Но я перебиваю. Я излагаю поверхностное знание Библии. Говорю о своей ненаписанной книге, о Древе жизни, с которого не ел Адам, о том, что Куба - Рай, что здесь есть возможность острова. Говорю и понимаю, что говорю глупость. Я рассказываю о рыбаках, музыкантах и влюбленных с набережной, о молчаливой тьме окружающей остров по ночам. О своей поездке в Сантьяго...

- Как странно ты говоришь, когда забываешь обо мне, - сердится Инна, -
ты эгоист и к тому же безграмотный. Я бы убила тебя, но мне нравится тебя слушать. От неожиданности я замолкаю и нахожу спасение в обжигающем кофе. Я думаю о том, что она ведет себя, как королева. Она превращает окружающие предметы в подданных. И, в зависимости от настроения, либо терпит их, либо покидает, но никогда не любит. И никогда не смотрит прямо в глаза, потому что для нее смотреть не на кого, потому что смотреть – значит, любить.

- Я еду с тобой. Заберешь меня из отеля. До завтра. - Инна тихо смеется  и уходит в прохладные, как воскресный сон, коридоры местного Иерусалима.

* * *

Наш Кадиллак с ревом ныряет в тоннель под бухтой ведущий к восточной части Гаваны. Позади крепость Эль Моро построенная в конце 16 века. Мы движемся по скоростной магистрали дрожащей на горизонте от горячего воздуха. Величавые королевские пальмы, как причудливые зеленые птицы на одной ноге, хлопают своими ветвями, но не взлетают, а продолжают расти. Черные грифы, с обнаженными шеями в поисках добычи отворачиваются от нас.

Проголодавшись, останавливаемся в местечке Сан-Франсиско-де-Паула. Я разговариваю с местными жителями о житье-бытье, о Фиделе Кастро, и они добродушно кивают головами. Инна приносит огромный, пахнущий тропическим Новым годом, манго. С восхищеньем дает мне очистить и немного отходит назад. Она всегда так отходит, очаровательно улыбаясь, будто сохраняет культурную дистанцию, будто хочет, чтобы ее было видно всю. Инна внимательно следит за процессом очистки.

- У тебя красивые руки, - говорит Инна и пытается взглянуть на меня.

- Тем вкуснее будет манго, - яшучу и опять чувствую себя глупо.

- Забавный ты. Ты ведешь себя, как ребенок. Ты сам выдаешь себя и тут  же исчезаешь. Почему?

- Яне из твоих владений, Королева, - отвечаю и протягиваю ей  истекающий соком фрукт. - И даже не из соседних. В соседних живут твои  принцы. А я... я там, куда ты все время смотришь, но ничего не видишь.

Инна прокусывает сладкую мякоть плода и тихо смеется, следя за моим взглядом.

- Вов, - она впервые называет меня по имени. - Давай в Матанзесе возьмем катер и вечером уплывем в море, там будут дельфины.

* * *

Вилла Финка-Виджия, дом-музей Эрнеста Хемингуэя. Мы стоим на пороге его кабинета. Рабочий стол уставлен фигурками животных. Рядом стул, плетеное кресло. Низкие полки с книгами. Ружье. Чучело головы буйвола на белой стене. Ничего лишнего.

- Счастливый человек, - говорит Инна серьезно.

- Он застрелился, - подсказываю я и мне становиться неуютно в ее  присутствии.

- Только счастливый человек решится на смерть. Другие живут в  ожидании счастья. Так проходят годы. - Она отворачивается и идет к  машине.