Адрес редакции:
650000, г. Кемерово,
Советский проспект, 40.
ГУК "Кузбасский центр искусств"
Телефон: (3842) 36-85-14
e-mail: Этот адрес электронной почты защищен от спам-ботов. У вас должен быть включен JavaScript для просмотра.

Журнал писателей России "Огни Кузбасса" выходит благодаря поддержке Администрации Кемеровской области, Министерства культуры и национальной политики Кузбасса, Администрации города Кемерово 
и ЗАО "Стройсервис".


Марина Карпенко. Проза и стихи . Елена Павлова, Ирина Ляшко, Александр Школдин. Стихи. Владимир Переводчиков , Владимир Неунывахин. Рассказы

Рейтинг:   / 0
ПлохоОтлично 
Марина Карпенко
Анютино богатство
На улице Васильковой, возле дома номер семнадцать, грузовик выгрузил большую кучу песка.
Обрадованные дети с лопатками и ведёрками поспешили воспользоваться возможностью поиграть, построить замки, постряпать куличики.
Увлечённые игрой, они не сразу заметили загадочно ковыряющую носком сандалика песок Юлю.
– А давайте хвалиться богатством, – предложила она.
– Как это? – в предвкушении новой игры замерли дети.
Юля торжественно поставила на краешек скамейки коробочку из-под конфет. В коробочке находился сплетённый из проволоки в разно­цветной оболочке перстенёк, несколько бусинок и брошка в виде бабочки.
– Хорошо, – согласилась за всех Света, – мы сбегаем домой и принесём богатство.
Она хотела для важности назвать время всеобщего сбора, ей уже объясняли, как пользоваться часами, но только выдохнула:
– Скоро. 
Большинство детей уже вернулись, не было только Павлика и Анечки.
Наконец появился прихрамывающий Павлик, а затем и Анечка.
– Вот! – разворачивая бумажку, показала своё богатство Маришка.
На ладошке поблёскивала замечательная перламутровая пуговица.
– А у меня вот! – добавила к пуговице ниточку бисера Света.
Павлик долго вытаскивал из кармана что-то длинное и острое. Это оно заставляло его прихрамывать – кололо ногу. Наконец появилась шляпка большущего гвоздя.
– Вот! – торжественно продемонстрировал гвоздь Павлик.
– А у тебя что? – повернулась к Анечке Юля.
Анечка опустила руку в карман и достала маленький букетик цветов.
– Красивые, – констатировала Юля, – но это не богатство.
– Нет, богатство, – обиделась Анечка. – Это мои глазки.
– Ты маленькая и ещё глупая, – заключила Юля. – Цветы глазками не бывают.
– Бывают, – настаивала Анечка.
– Тётя Даша, скажите, что это? – повернулась к проходившей мимо женщине Юля.
– Анютины глазки, – улыбнулась тётя Даша.
– Она не знает, – заупрямилась Юля.
Дети подбежали к двум сидящим на скамейке старушкам и, протягивая букетик, наперебой стали спрашивать:
– Что это? Что это, по-вашему?
– Не шумите, дети, это анютины глазки.
– Я победила! – гордо задрав курносый носик, заявила Анечка.
Возражать никто не стал. Анютино богатство оказалось интереснее всех.
Вернувшаяся из магазина Маришкина мама застала дочь на цветочной клумбе.
– Что ты там делаешь? Негодница. Ты потопчешь все цветы!
– Я ищу свои глазки, – озабоченно ответила Маришка, раздвигая кусты георгинов.
– Какие глазки? – не поняла мама.
– Свои. Если есть анютины глазки, значит, должны быть и Маришкины.
– А вот мы сейчас посмотрим, – сказала мама, усаживая Маришку на колени. – Раз глазик, два. Кажется, все на месте, – чмокая дочурку в нос, рассмеялась она.
– Точно! На месте! – согласилась, трогая глазки, Маришка.
– Маришкины глазки я, пожалуй, не найду среди цветов, – сказала мама. – А вот ноготки на этой клумбе есть.
Мама сорвала цветок и, немного смачивая лепестки, стала приклеивать их на Маришкины пальчики.
– Красиво, – согласилась Маришка.
– Когда ты вырастешь, то обязательно встретишь человека, который подарит тебе твои цветы, – мечтательно поведала мама.
«Эх, не скоро я дождусь своего богатства», – подумала Маришка и, прихватив ведёрко, побежала к песку.
Выбражуля
Мерно тикают большие настенные часы. На прикроватной тумбочке – чай с малиновым вареньем и градусник. Катюша встаёт на цыпочки и заглядывает в окно.
Со двора, окружённого шелестящими тополями, доносятся весёлые голоса детей. 
Большая слезинка медленно катится по пухлой щёчке маленькой Катюши. Слизывая её, Катюша впервые узнала вкус горечи вынужденного одиночества.
– Мама, почему у меня нет друга?
Мама долго гладит Катюшу по белокурой головке.
– Дружба – это очень ответственно. Насто­ящие друзья заботятся друг о друге. А ты готова позаботиться о друге?
– Конечно! – с радостью восклицает Катюша. 
Мама ушла, а Катюша в ожидании расправила платьице и с волнением заглянула в приоткрытую дверь. 
– Вот, – протянула мама Катюше зеркальце.
Катюша недоверчиво заглянула в него. Пухлая губка начала подрагивать от обиды и разочарования. 
Мама поднесла зеркальце к окну, и на ковре запрыгало маленькое светлое пятнышко.
– Что это?
– Это твой волшебный друг – солнечный зай­чик.
Катюша потрогала пятнышко и с восторгом выхватила из рук мамы зеркальце.
– Он будет со мной играть?
– Конечно. Это сигнальное зеркальце. Им ты сможешь позвать своего друга, но когда придёт вечер, его нужно будет отпустить. Вечером все послушные дети спешат по домам. 
Целый день Катюша играла с зайчиком: он бегал по стенам, скакал по потолку. Наконец подошёл вечер, и Катюша начала беспокойно поглядывать в окно. 
«Вдруг он не вернётся завтра? А вдруг мне захочется ещё поиграть?» – думала Катюша.
Она взяла из маминой спальни шкатулку, положила в неё зеркальце и быстро захлопнула. 
Когда на окнах задёрнули шторы, а в комнате погасили свет, Катюша достала шкатулку и осторожно заглянула в неё. Светлого пятнышка не было.
– Зайчик, – тихонько позвала она.
«Наверное, он спрятался, потому что боится темноты. Я тоже боялась, когда была маленькой», – подумала Катюша. 
Она долго смотрела в зеркальце в надежде увидеть спрятавшегося зайчика. А потом, чтобы успокоить его, стала рассказывать сказки.
Сначала про Колобка, потом немного про заюшкину избушку. Но всю сказку рассказать не успела, потому что уснула.
Утром в окно заглянуло солнышко.
– Вот попадёт зайчику! Наверно, это его ищут.
Катюша поспешила вернуть пленника. Ей было очень стыдно. 
– Простите, – прошептала она, щуря глаза от яркого солнца.
Наверное, простили, потому что солнечный зайчик остался с ней до самого вечера.
Назавтра лил дождь, и, как Катюша ни ждала друга, он не пришёл.
– Ты видишь, какой дождь? Его не отпустили на улицу, – сказала мама.
– Конечно, он же может простудиться, – поняла Катюша. – Не бойся! Я буду о тебе заботиться! – крикнула она в пелену дождя, прижимая к груди маленькое зеркальце.
Вскоре Катюша выздоровела. Осенью пошла в детский сад. У неё появилось много друзей, но с маленьким круглым зеркальцем она не расставалась никогда и частенько, когда ей бывало грустно, заглядывала в него. 
«Выбражуля!» – дразнили дети, но Катюша только улыбалась им в ответ. 
 
Веснушки
Точки рыжие на щёчках.
Платье белое в цветочках.
Маша в садик собиралась.
«Мама! Что со мною сталось?
Нос в веснушках не хочу,
Лучше мелом подлечу».
Мама весело смеётся:
«Их не смоешь у колодца.
Ничего с тобой не стало:
Солнце в нос поцеловало!»
 
Падал снег
Гляжу на мир
Из своего окошка.
Он сложен весь
Из белого горошка.
В горошках люди,
Кони на бегу,
Следы прохожих
Прячутся в снегу.
В горошках едет
К дому грузовик.
С метлой стоит
Пушистый снеговик.
Метель дорожки
Снегом замела.
А дворник ищет,
Где его метла.
Я восхищенья 
Подавляю вздох:
Какой красивый 
Падает горох!
 
Что? Не узнали?
Вся в песке. Глаза и уши
И ботиночки из лужи.
Бант висит, он развязался.
Поясок в репьях остался.
 
Сонный ворон на суку
В страхе каркнул вдруг: «Ку-ку!»
Тузик думал: «Это вор».
Кот запрыгнул на забор.
 
Не пугайтесь. Это наша,
Поиграв, вернулась Маша.
Почему как чучело?
Чистой быть наскучило.
г. Ленинск-Кузнецкий
 
 
Елена Павлова 
Очень мокрая погода
Очень мокрая погода,
Дождик льёт уже полгода,
И не видно горизонт…
Ухо у слона как зонт.
 
Спряталась под ним пичужка
И слону твердит на ушко:
«Ах, как тут тепло и сухо!»
«Что-то у меня со слухом, –
 
Слон был очень удивлён,
Ведь до нитки вымок он. –
Это кто тут в ухе врёт?
А по мне, так льёт и льёт».
 
Забывчивая Жанна
Учить уроки Жанне
Мешает мух жужжанье. 
Залезла с книжкой в ванну
Догадливая Жанна,
 
Забыв совсем: у ванны
Испорченные краны.
Теперь учить заданье
Кап-кап мешает Жанне!
 
Собачий вальс
Две лошадки возле дачи
Танцевали вальс собачий.
Как же так, ну как же так?
Вальс отняли у собак! 
Танцев нет своих нисколько
У лошадок, даже польки!
И теперь для них фокстрот
Сочиняет мудрый крот.
Звероящер-динозавр
Звероящер-динозавр
Поутру открыл глаза.
Лапы вымыл хорошо
И позавтракать пошёл.
Положил он на зубок
Ростом с башню пирожок,
Выпил тазик молока
И насытился пока.
 
Снежок
Лёг в ладошку мне снежок,
Свежий, будто творожок.
Эх, посыпать бы изюмом –
Вкусно было бы безумно!
 
Голодные пираньи
Вдоль Амазонки 
Плывут две пираньи. 
Некого скушать.
Пираньи на грани!
Вдруг догадались – 
Поплыли по кругу, 
Встретились
И растерзали друг друга!
 
Венский стул
«Ну почему я не расту?» –
Спросил у мамы венский стул.
Ответ не мог быть откровенней:
«Сынок, такие стулья в Вене».
 
Ночные ежи
По ночам в лесу ежи,
Взяв от звёзд осколки,
Ими иглы, как ножи,
Точат. Если волки
Или рядом лис бежит,
Ёж от страха не дрожит:
Выручат иголки!
В ногах правды нет
Не зря осьминогам 
Не верит минога,
Ведь знает весь свет:
В ногах правды нет.
Израиль, г. Хайфа
 
 
Ирина ЛЯШКО
Кулебяка
В духовке сидит кулебяка.
Быть может, она забияка?
Быть может, она задавака?
А может быть, стр-р-р-рашная бяка?
За что-то ведь эту плутовку
Надолго закрыли в духовку?
 
Аппетит
Дома очень крепко спит
Мой капризный аппетит.
Он особенно сонливый
На котлеты и подливы,
А ещё храпит искусно
На тушёную капусту.
В супе плавает чеснок –
Спит, хитрец, без задних ног.
Стоит мне пойти гулять – и
Аппетит встаёт с кровати.
На площадке, что за диво,
Съесть могу слона с подливой,
Подойдёт и целый кит…
Вот коварный аппетит!
 
Рыжее стихотворение
Конопат, смешлив и юн
Непоседливый июнь!
С мальчишками, с девчушками
Он делится веснушками.
На щёчки, в ямки-лунки,
Насыпал всем июньки.
Июньками богатые,
Ребята конопатые.
 
Вермишель
Мне не справиться уже ль
С этим словом – «вер-ми-шель»?
Рот пока мой не привык,
Заплетается язык:
«Гермишель и мырмышель,
Вернишель и мирнишель».
Хорошо, у бабы Томы
Есть простые ма-га-ро-ны.
г. Кемерово
 
 
Александр ШКОЛДИН 
Хитрый дед
Дед прилёг после обеда.
Внук пробрался срочно к деду,
Говорит: «А в тишине
Очень-очень скучно мне.
 
А давай с тобой играть,
Будем вместе воевать,
А потом с тобою, деда, 
Прокричим: «Ура! Победа!»
 
Будут взрывы, всё – в дыму!»
Отвечает дед ему:
«Хорошо, начнём с победы,
Будто ты встречаешь деда.
 
Будто кончилась война,
Наступила тишина.
Все устали воевать, 
А теперь пора им спать». 
 
Чудеса
Мама требует ответа:
«Удивительный вопрос!
Неужели среди лета 
Приходил к нам Дед Мороз?
 
Что за странные узоры
На окне, я не пойму?
Реки, ёлочки и горы
Почему там, почему?»
 
Чудеса в квартире нашей
Папа сразу разгадал:
«Это Саша манной кашей
Всё окно разрисовал».
г. Кемерово
 

Владимир ПЕРЕВОДЧИКОВ
АКВАРЕЛЬ
Костя Зубов – он тут рядом живёт. Мальчик в синей шапочке. Видите, за молоком ходил. Поставил бидон на лавку. Сел рядом.
Солнышко, хорошо было, весной пахло. Домой идти не хотелось.
Шла женщина, тянула за руку малыша. А тот дёргал её во все стороны: «Баба, баба, а когда выспимся, папа придёт?»
С торца новенького дома, в лоджии первого этажа, зарешеченной железными прутьями, недвижно стояла старушка и смотрела, как показалось Косте, в никуда.
– Ой, – удивился Костя, – зачем это бабушку в клетку посадили?
Женщина, утирая платочком нос малышу, оглянулась.
– О господи! – только и вымолвила. Поднялась и повела внука дальше.
Тут Костя увидел в окне этого нового дома странную девочку, которую видел каждое утро. Иногда никого в окнах не видно, одна эта девочка во всём огромном доме. И улыбалась Косте, и махала рукой. Бледная девочка, худенькая, он никогда её не видел на улице.
Виталик, его ровесник (только Костя в третьем «Б», а Виталик в третьем «А» учится), говорил, что в их подъезде живёт девочка, у которой болят ноги. И её иногда взрослые выносят во двор и куда-то на машине лечить возят. Виталикова мама говорила, что девочкина семья жила возле какого-то чудного завода, там многие дети болеют.
«Наверно, ей скучно, – думал Костя, – ничего интересного. Улица-то ведь тоже новая, и по ней машины и то редко проезжают». Хотя из его окна вид ещё скучнее: за их домом пустырь. А сопки, с которых ныряют дельтапланы, и хоккейная коробка – это совсем с другой стороны.
Вчера он глянул из окна и увидел неопису­емое зрелище: за домом снег тает вовсю, а кто-то высыпал медный купорос, и в талом снегу образовалась большая голубовато-зелёная лужа, а по ней собака прошла. Грустная такая собака.
...Девочка плющила нос о стекло и смотрела на Костю. Подошла женщина, наверно, её мама, накинула шаль и приоткрыла окно.
– Ты откуда? – крикнула девочка слабеньким голосом.
– Ходил по молоко.
– А у нас папа ходит за молоком... Я видела, как мальчишки твою шапку на дерево закинули... А ты чего вчера в школу опоздал?.. А рисовать умеешь?
– Стенгазету рисую.
Девочка помолчала, подпёрла кулачками худенькие щёчки. Сморщив нос, пристально посмотрела вверх.
– А что-нибудь большо-о-ое нарисовать можешь? – Голос девочки завибрировал, она смеялась, но смех не летел, а словно падал под окна.
Ветерок скинул с неё, смеющейся, шаль. Тут появилась женщина и окно закрыла.
Сложив воронкой ладошки, Костя крикнул:
– За нашим домом голубая лужа!
Поняла или нет девочка, но кивнула...
Вскоре девочкина мама вышла из дома в резиновых сапожках, побежала на автобусную остановку. «На работу», – подумал Костя и вспомнил, что и его маме пора.
Назавтра вечером Костина мама обнаружила на полотенцах, раковине, эмалированном ведре и даже на Костиных руках всех цветов пятна, за что он получил крепкую трёпку. Потом хватились чернил: все шесть флаконов, что прислали из Москвы, исчезли, как и анилиновые красители, что были в ванной.
– И всё-таки куда ты их девал, Константин? – допытывался папа.
– Я их в снег... вылил...
– За-аче-е-ем? – не то пропел, не то проплакал папа.
– Просто...
– Завтра из дома не выйдешь, – сказала 
мама.
Папа сердито ушёл в свою комнату, где он обычно работает. А непонятное Косте слово «штукарь», брошенное папой в сердцах, похожее на штукатурку, словно осыпалось с потолка на Костины уши, за шиворот.
Когда оно отшуршало, Костя сказал:
– Знаешь, мама, та девочка... Ну та, которая не выходит, так обрадовалась...
– Чему радоваться-то? Мой руки и ложись спать.
Утром Костя с мамой были возле дома той девочки. «Взрослый бы не додумался», – опешила Костина мама. Вид распахнувшейся картины ожарил ей душу, а в лицо пахнул запахами оживающей земли ветер. Она стояла на причудливом пятнистом, зелёно-голубом лепестке громадного цветка, в середине которого солнечно горел круг. Во все стороны от этого цветка полыхали другие цветы, поменьше. По правую руку до торчащих из почвы каких-то бетонных пней – пронзительно-голубое море. На волнах его покачивались какие-то две птицы. Чайки?
Мать молчала и отчего-то медленно качала головой. Из-за угла вывернулась вчерашняя грустная собака и побрела по морю, что-то вынюхивая и чему-то удивляясь. Посмотрела на Костю. Улыбнулась ему. Наверное, она что-то понимала. «А люди, – грустно подумал Костя, – ничего не видят и не понимают: им некогда». Некогда даже возмутиться и ругнуть его, «безобразника». Только бросят взгляд на его акварель, на мгновение вздёрнутся их брови, и бегут-торопятся дальше, на остановку.
Взгляд Кости побежал вверх по стене дома. В клетке лоджии стояла старушка и смотрела печально в никуда. Окно на четвёртом этаже было раскрыто, и в нём – девочка.
– Вот она, – тихо сказал Костя своей матери.
– А я уже знаю, как тебя зовут! – изо всех своих слабых силёнок крикнула девочка. – А нарисовал ты, Костя, так красиво – умереть можно!.. Меня Олей зовут. И я тоже тебе нарисую.
И показала белый листок.
г. Кемерово
 
 
Владимир НЕУНЫВАХИН
СТРАСТЬ К РЫБАЛКЕ
Родители Артёмки – медики, и большинство игрушек в его арсенале – бывший медицинский инструментарий: старый фонендоскоп, тонометр, термометр и так далее. Однако Артёмка в медицинские игры почти не играет, а соответствующий инструментарий в большинстве своём использует в других целях.
Однажды бабушка, увидев внучонка сидящим на стульчике с задумчивым взглядом, устремлённым вдаль, с фонендоскопом в руках, участливо спросила: 
– О чём задумался, доктор?
– Я не доктор. Я рыбалю, – сердито отмахнулся внук.
– Но фонендоскоп-то к рыбалке не приспособлен. Им человека слушают.
– Ну ладно, пусть я доктор. Что вас беспокоит, бабуля?
– Да вот горло болит. Вы можете какое-нибудь лекарство мне прописать?
– Не могу.
– Почему?
– Так я же на рыбалке…
РЫБАЛКА С БАЛКОНА
Сижу на балконе, читаю книгу.
Вдруг вижу: спускается сверху толстая нитка, на самом конце её – толстый крючок, сделанный из медной проволоки. Импровизированная удочка зависает на уровне моих глаз. Тихо поднимаюсь с кресла, выглядываю и, задрав голову, вижу: между железных прутьев ограждения балкона над моей головой торчат детские ножки в носочках в цветную полоску и конец корявой палки, к концу которой и привязана нитка.
«Ага, всё ясно, – думаю я. – Это юный рыболов закинул удочку и ждёт поклёвку». 
На цыпочках бегу на кухню, хватаю полиэтиленовый пакетик, бросаю в него несколько шоколадных конфет и пару пряников. Аккуратно цепляю пакетик на крючок и тихо отпускаю. Удочка сразу же под тяжестью мешочка опускается на несколько сантиметров вниз. И тут же, дёрнувшись, ползёт вверх.
А через минуту слышится ликующий крик мальчугана:
– Деда! Хватит спать! Гляди, я конфеты с пряниками поймал. Такая поклёвка была! Думал, сорвётся…
 
ФАРАОНЫ И МУМИИ
Нашей Анечке пять лет. А вопросы она задаёт – диву дашься! И откуда она их выискивает? Иной раз даже в ступор вводит.
Однажды приходит ко мне на кухню и спрашивает:
– Мам, а что такое мумия?
– Э-э-э… – начинаю объяснять. – Понимаешь, был когда-то Египет, жили там фараоны. 
А когда они умирали, из них делали мумии…
– А как их делали и зачем?
– Ой, Анечка, некогда мне. Да и не могу я тебе так доходчиво объяснить, как наш папа. Иди к нему, он тебе всё расскажет.
А сама смеюсь про себя: хана папе, ни в жизнь ему не ответить на такой вопрос. И слышу дочкин разговор с отцом:
– Пап, что такое мумия?
– Мужик сушёный, – невозмутимо отвечает тот.
– А-а-а, понятно. А то мама каких-то фараонов приплела…
 
СКУЧНО ЖИТЬ БЕЗ ПРИКЛЮЧЕНИЙ
Сколько себя помню, с детства я была страшно любопытной и всё хотела испытать на себе. Ну и, естественно, частенько попадала в такие ситуации, которые были не только смешными, но иногда и опасными для здоровья и даже для жизни.
Когда было три года, я, прослышав, что, если заглянуть в колодец днём, можно увидеть на дне звёзды, отражающиеся с неба, долго вглядывалась, перевесившись через верхний венец колодца, пока не бултыхнулась вниз. Хорошо, в последний момент моё падение увидела бабушка. Прибежал отец и кто-то ещё из взрослых, и меня благополучно вытащили из колодезной пучины.
Потом я испытывала зонтик, как парашют, прыгнув с чердака сеновала, и в результате вывихнула ногу. Вскоре в том же колодце утопила папин топор, проверив на деле, как он умеет плавать: слышала от кого-то жалобы, что плавает как топор… 
Став чуть взрослее, я изготовила костюм водяного на бал-маскарад, использовав новые шторы с окон и папину рыболовную сеть, изрезав её на куски… Сканда-а-ал был, ужас!
В третьем классе до безумия влюбилась в песни Муслима Магомаева и очень захотелось быть похожей на него. Грим плохо помогал: нос был не тот, тонкий. Тогда я попробовала засунуть в ноздри вишнёвые косточки, а вытащить их обратно не смогла. Вытаскивая их, папа грозился отрезать мне нос, но потом сжалился, видя мои слёзы, не отрезал.
Однажды пошли мы с ним на рыбалку. Он принялся забрасывать снасти, а мне вдруг очень захотелось стать солдатом. Нужна была каска. 
И я решила использовать вместо неё ведёрко, что папа взял под живцов. Напялила ведёрко на голову, а дужку завела за подбородок, как ремешок у взаправдашнего солдата в окопе. Ведёрко село плотно, закрыв всё лицо, и стало давить на уши. Я видела только свои ноги. Довольная своей выдумкой, я позвала отца.
– Пап, смотри, – голос был глухой, похожий на эхо, – у меня каска, как у солдата.
Папа некоторое время молчал, а потом сказал плохое слово, означающее, что рыбалке пришёл конец. И стал стаскивать с моей головы ведёрко. Но ничего не получалось. Чтобы освободить подбородок от дужки, нужно было осадить ведёрко вниз, но осадить не давал мой затылок, упершийся в дно. Давящая боль на уши усилилась. Я принялась потихоньку верещать.
Папа метался в поисках решения, грозясь оторвать мою голову вместе с ведёрком, потому что от такой дурной головы всё равно толку мало…
Мою голову, папину рыбалку и вообще честь нашей доблестной армии, солдата которой я пыталась изобразить, напялив на голову ведро, спас соседний рыбак. В его рюкзаке оказались плоскогубцы. Вдвоём они разогнули крепление дужки и стянули наконец-то злополучную «каску». И я принялась растирать свои распухшие уши…