Нештатный политрук

Рейтинг:   / 0

Подробности

Категория: Книга памяти

Автор: Гоголев Михаил Петрович

Просмотров: 4455

2009 год, Выпуск № 2

Звякнула щеколда калитки. Николай смотрит в окно, сообщает:

– Дед Горбов идет.

Мальчишки становятся серьезнее. Дед бывалый: не одну войну прошел. Послушать его страшно интересно! Бывало, сидит дед на скамеечке у своего двора, «козью ножку» покуривает, о чем-то своем долго-долго думает. Деревенские мужики почти все на войне, поговорить ему не с кем. Видит, где подростки собираются, иногда направляется к ним. Вот он и теперь входит в избу:

– Здорово, красноармейцы! – приветствует мальчишек, расположившихся кто на скамейках, кто на сундуке, а то и просто на полу.

– Здарова!

– Здарова!

– Здрастуй! – отвечают вразнобой.

Деду уступают место, подставляют табурет. Он не спеша занимает его. Все ждут, что скажет. Дед говорит, не торопясь, с расстановками, короткими фразами, а то и вовсе одним словом обходится. Устроившись поудобнее, спрашивает:

– Будем Гитлера воевать? – имея в виду, что некоторым из присутствующих подростков, пожалуй, придется идти на затянувшуюся войну. Те молчат, беспомощно ворочаются, не зная, что сказать. Дед продолжает:

– Надо его побить.

И через паузу дальше:

– Надо ему бока намять. Иначе нельзя.

И снова пауза.

– Давайте растите скорее. Отцам на подмогу. Намыльте ему шею. На вас вся надежа…

От столь неожиданно высокой оценки их значения пацаны беспокойно заерзали. Дед достал кисет, вынул аккуратно продолговато сложенную гармошкой бумагу, оторвал полоску, изготовил козью ножку, наполнил ее самосадом. Все наблюдают его размеренные действия. Из кармана поношенной фуфайки достал фитиль, пропущенный через трубочку, вырезанную из гильзы винтовочного патрона, кресало, скованное из напильника, камень-кремень. Наложил фитиль на камень, прижал большим пальцем левой руки и правой рукой вскользь ударил кресалом, высекая искры. Два-три ловких удара, и фитиль пускает дымок. Раздувая затлевший огонь, дед прикурил, пуская клубы синего едкого дыма.

– А Никита Сыров говорит, что танкистом будет, – вдруг в застывшей надолго тишине сообщает Алешка Грачев.

Пацаны зашевелились, задвигались.

– Он уже второй год на тракторе работает. Он скоро паспорт получит, – поддерживает Алешку Степка Коровин, – вот ему танк и дадут.

– Так сразу же и дали!, – возражает Валька Серов. – Ездить и дурак сможет, – а стрелять метко, да еще на ходу, научиться надо!

– Научат, – деловито стоит на своем Алешка. – Танк – это здорово! Он все может.

Понимание значения грозной техники настраивает пацанов на серьезное обсуждение военной темы.

– Танки – это здорово, – подтверждает «военспец» Санька. – Видели в кино «Если завтра война»? Танк летит, а там овраг и ручей, и мост подорван – нет его. Танк разогнался да ка-ак прыгнет! И перелетел на другую сторону. И дальше попер.

– Танки вот такие деревья сваливают, – говорит Валька, складывая руки калачиком. – И пушки раздавливают.

– А стреляет как! – восхищается Никита.

– Танк без пехоты ничего не стоит, – твердо заявляет Санька. – Василий Иванович говорит, пехота – царица полей. Танк прошел и ушел, а пехота занимает территорию и удерживает ее.

Василий Иванович – человек, авторитетный, одно слово – фронтовик! Совсем недавно, каких-нибудь два-три года назад и он озорничал вместе с нынешними пацанами-допризывниками. Теперь ему доверили обучать военному делу почти сверстников. И он превратился в Василия Ивановича.

От сводок «Совинфомбюро» пацанам становится тревожно, грустно, бывает даже страшно. Приходят с фронта раненые, инвалиды, кто без руки, кто без ноги, а то и с повязкой на глазу. Приносят невеселые вести. Люди идут и идут в избу красноармейца, возвратившегося с фронта. И в дом матери Василия шли. Здесь же вездесущие ребятишки. Слушают фронтовика, улавливают каждое его слово. Порадовать односельчан было нечем. Конца войны не видно. Многие женщины масштабов ее толком понять не могли. Марфа Игошина спрашивает:

– Ты там сынка моего, Митю, не видел, не встречал? Третий месяц письма от него нет. С самой зимы.

Вопрос для Василия Ивановича несказанно трудный. Да делать нечего, надо отвечать. Он фронтовик, все видел своими глазами, все знает, за все в ответе перед сельчанами. Больше обсказать положение некому.

– Нет, тетка Марфа, не видел, не встречал. Фронт большой: от Балтийского моря до Черного. А он на каком направлении воевал?

– Да кто его знает. Написал с полевой почты. А где она, эта полевая почта? Зимой еще писал…

– Может, раненый где-нибудь в госпитале лежит, сам писать не может, – скрепя сердце, приходит на помощь Василию Ивановичу страдалица солдатка Антонина Васюнина. Она старается укрепить тетку Марфу в надежде, что ее Митька живой.