Адрес редакции:
650000, г. Кемерово,
Советский проспект, 40.
ГУК "Кузбасский центр искусств"
Телефон: (3842) 36-85-14
e-mail: Этот адрес электронной почты защищен от спам-ботов. У вас должен быть включен JavaScript для просмотра.

Журнал писателей России "Огни Кузбасса" выходит благодаря поддержке Администрации Кемеровской области, Министерства культуры и национальной политики Кузбасса, Администрации города Кемерово 
и ЗАО "Стройсервис".


Протоиерей Максим (Мальцев). Наши святые

Рейтинг:   / 1
ПлохоОтлично 
В 2014 году книга «Жизнеописания кузбасских святых» получила призовое место I Кузбасской литературной премии имени святителя Павла Тобольского в номинации «Краеведение».
В начале XXI века продолжает возрастать интерес различных слоев российского общества к трагической истории Русской Пра­вославной Церкви в советское время. Одной из слабоизученных и важнейших составляющих этого отрезка церковной истории является исследование жизненного пути и подвига святых Но­вомучеников – лиц духовного звания и мирян, пострадавших советской власти из-за непоко­лебимой верности православию.
И хотя ныне в российском обществе произошел обнадежи­вающий поворот в сторону воцерковления народа, в научной и популярной литературе все еще сильно влияние традиций со­ветской историографии, представители которой предпочитали замалчивать этот период истории, в т. ч. репрессии и гонения в отношении Православия и его служителей. В отечественной науке и государственной практике до сих пор нет единого обо­снованного подхода к этим проблемам: с одной стороны, осуж­дается расправа над царской семьей и проходит канонизация императора Николая II, с другой – именами его убийц и лидеров переворота 1917 года названы улицы, станции метро, памятники им стоят в крупнейших городах России.
Кузбасс обладает уникальным опытом изучения советского пе­риода истории Церкви на основе сотрудничества в этом направле­нии Кемеровской епархии, Кемеровского государственного университета, общественных ор­ганизаций и объединений Кузбасса. Сочетание профессионализма историографов, личного сострадания к участникам тех трагических событий, глубокого духовно-нравственного осмысления истории своей малой родины позволило сделать первые шаги по изучению жизни и деятельности православного духовенства и мирян Кузбасса в период многолетних гонений на Русскую Православную Церковь: в 2011 году вышел в свет библиографический справочник «Но­вомученики и исповедники земли Кузнецкой», подготовленный учеными-историками КемГУ и представителями епархии. Это была пер­вая книга из серии «Материалы по истории Русской Православной Церкви на земле Кузнецкой».
Новое издание «Жизнеописания кузбасских святых», которое мы сегодня представляем читателю, содержит рассказ о жизненной стезе этихНовомучеников, святых и преподобных, путь и духовный подвиг которых связаны с Кузнецкой землей. Руководителем проекта является протоиерей Максим Мальцев – председатель комиссии по канонизации святых Кемеровской епархии. В редколлегию издания вошли В. А. Овчинников, доктор исторических наук, доцент КемГУ; А. А. Мить, кандидат исторических наук, доцент КемГУ, и ответственный редактор епархиальной газеты «Золотые купола» Н. Г. Губанова. Авторы-составители – члены Союза писателей России В. Л. Лаврина и С. М. Павлов. Коллектив – ставил перед собой задачу рассказать читателю в свободной и понятной форме о православных людях: иерархах, священнос­лужителях, мирянах, с чьими именами связана духовная, культур­ная история Кузбасса.
Очерки различны по структуре и отражают личную позицию авторов: в некоторых сухо и детально изложены основ­ные факты жизни и деятельности героя, другие насыщены ав­торскими эмоциями и переживаниями. В первой главе говорится о Новомучениках, закончивших свой земной путь на Кузнецкой земле; вторая глава содержит жизнеописание подвижников благо­честия, подвизавшихся в XIX веке на нашей земле.
 При создании жизнеописаний были использованы как доступ­ные источники (материалы, опубликованные на различных сайтах и в печатных изданиях), так и архивные, часть из которых введена в научный оборот впервые. В издании содержится значительное количество фотодокументов, позволяющих читателю частично визуализировать ряд исторических событий.
Эта работа является результатом многолетнего труда большого коллектива авторов – труда, по­требовавшего выявления и изучения огромного количества ис­точников, комплексного применения научных и духовно ори­ентированных методов анализа, перепроверки достоверности излагаемых фактов. Она восполняет пробелы в знаниях о духов­ной истории земли Кузнецкой, о подвиге духовенства и мирян в годы революционных потрясений и советской власти.
Книга «Жизнеописания кузбасских святых» рассчитана на широкий круг читателей – специалистов, молодежь и всех, кто интересуется историей России.
Исследования в данном направлении будут продолжены. Наде­емся, что вскоре читатель будет иметь возможность познакомить­ся с новыми трудами по истории Церкви на территории Кузбасса.
Представляем вниманию читателей расширенную цитату из книги «Жизнеописания кузбасских святых», в которой говорится о нашем земляке – священномученике иерее Анатолии Левицком, служившим и погибшем на территории нашего края.
Священномученик иерей Aнaтолий Левицкий  
Aнaтолий Aфaнaсьевич Левицкий родился в 1894 году в городке Воткинский Завод Сарапульского уезда Вятской губернии в семье священника Афанасия Левицкого. Отец Анатолий является на сегодняшний день единственным священномучеником в Соборе Кемеровских святых, который служил до своего ареста на территории современной Кемеровской области – в Никольской церкви села Бачаты.
Можно предположить, что род Левицких являлся большим священническим родом. Так, священник Иоанн Левицкий в 1897–1901 годах входил в строительный комитет Воткинской Спасо-Преображенской церкви и, возможно, служил в этом храме.
Анатолий, как предста­витель священнического сословия, пошел по стопам отца. В 1919 году окончил Вятскую духовную семинарию. Над страной уже кружил вихрь Гражданской войны, который захватил и молодого выпускника семинарии. Вторая половина 1918 года была ознаменована Ижев­ско-Воткинским антибольшевистским восстанием. После его по­ражения большая часть восставших продолжала воевать с больше­виками в составе армии адмирала А. В. Колчака.
В 1919 году Анатолий начал служить письмоводителем при шта­бе Воткинской дивизии. Вместе с Белой армией эвакуировался с Урала в Сибирь. Во время исхода белогвардейцев Анатолий Афа­насьевич за границу не пошел, а остался на Родине. Теперь служба в Белой армии даже в должности писаря, как и происхождение из духовного сословия, была в глазах новой власти очерняющим обстоятельством. Несмотря на опасное время, в 1922 году Анатолий принял сан священника и начал служить в храме. Сразу же вслед за этим он лишился избирательных прав. Был женат на Надежде Николаевне, которая позже работала счетоводом на железнодорож­ной станции Топки. Детей в супружестве не было. Вместе с отцом Анатолием проживала его мать Мария Александровна.
Впервые отец Анатолий привлекался органами ОГПУ в 1928 году «за распространение провокационных слухов», но за отсутствием улик был освобожден.
К 1933 году он уже являлся благочинным, проживал в селе Бача­ты Беловского района, служил в Никольском храме.
26 января 1933 года батюшку арестовали по месту прожива­ния, обвинив его в контрреволюционной деятельности. По делу проходили священники семи имеющихся в Беловском районе церквей.
Начались допросы. Их было три: 31 января, 16 февраля и 6 мая.
На первом допросе от 31 января 1933 года по настоянию след­ствия отец Анатолий кратко излагает свою биографию: «Отец мой был священником. Я до 1918 года учился в Вятской духовной се­минарии, в 1919 году я служил в армии Колчака письмоводителем. С армией Колчака эвакуировался с Урала в Сибирь, где в 1922 году принял сан священника. В этом же году я был лишен избиратель­ных прав. К Советскому строю я питаю лишь классовую ненависть, а особой ненависти у меня нет, я хорошо знаю, что советская власть к нам относится безразлично, не трогает нас, но политика совет­ской власти и коммунистической партии перевоспитывает народ, а поэтому с каждым годом и днем верующих становится меньше, и скоро наступит тот день, когда в церковь ходить никто не будет. Будучи лишенцем, я хорошо знаю, что меня ни в какие учреждения Советского Союза работать не возьмут. Имея в душе ненависть к существующему строю, я эту ненависть открыто не проявляю и подчиняюсь всем постановлениям советского правительства.
Проживая в селе Бачаты, я часто бывал у священника […]. В кон­це 1932 года (месяца и дня я не помню) я был в квартире у священ­ника […], в это время у него в доме была и посторонняя публика, этим людям священник […] при мне говорил, чтобы они в колхоз не вступали, так как они там погибнут, … и колхозников будут уби­вать. Я лично не придал его словам никакого внимания, я на это его не поощрял и влияния на него никакого не производил. У меня на исповеди были случаи, что верующие спрашивали: “Батюшка, а в колхоз не грех вступать?” Я на это отвечал, что “у нас нет на это запрещения, и я этот грех снимаю”. Сам я лично никакой агитации и пропаганды не веду».
Судя по протоколу, от отца Анатолия требовали показаний на одного из священников, якобы проводившего антиколхозную агитацию. Он признает, что одна неосторожная фраза в его присут­ствии священником была сказана. А дальше действовала обычная практика: показания одного зачитывались другому обвиняемому, обвиняемых стравливали, заставляли все больше и больше расска­зывать друг о друге. Когда ему предъявили обвинения в контрре­волюционной деятельности, считая его главным фигурантом дела, батюшка, конечно, испытал недоумение, смятение. Это смятенное, подавленное и нестойкое состояние отражает протокол допроса от 16 февраля 1933 года. В нем он называет имена священников, членов церковного совета, которые высказывали недовольство советской властью, вели себя якобы подозрительно. Вполне воз­можно, что он сам в это верил.
Отец Анатолий отгораживается от предполагаемых заговорщи­ков, но роль главного заговорщика уже приуготовлена именно ему.
Судя по содержанию последнего допроса, отцу Анатолию ста­новится известно о лжесвидетельствах, якобы доказывающих про­ведение нелегальных контрреволюционных сборищ в его квартире. Он начинает понимать механизм запуска оговоров, стравливания обвиняемых, манипулирования, которым управляет следственный комитет, для того чтобы сложилась нужная следствию картина.
На последнем допросе батюшка не дает никаких признательных показаний и отрицает свою вину в организации контрреволюцион­ных собраний.
Протокол допроса от 6 мая 1933 года:
« […] я знал как председателя церковного совета с. Бачаты, где я и занимал должность священника-благочинного, отношения были дружественными, мы бывали друг у друга в гостях, как связанные об­щностью церковных интересов. Бывали случаи, что […] бывал у меня в квартире, вместе с […]. Последний хотя и никакого отношения к церкви не имел, но бывал у меня в доме как старый мой знакомый, ему я после отбытия его ссылки в Нарыме оказывал материальную помощь – давал взаймы деньги, так как, выйдя из ссылки в 1932 году, он не имел своей шубы. […] также бывал в моем доме, как мой хо­роший знакомый. […] является хозяином моей квартиры. Никаких нелегальных собраний в моей квартире с обсуждением политических вопросов в моем присутствии не было, что же касается того, что в моей квартире в этих случаях закрывались окна – окна в моей квар­тире вообще закрывались вечером при огнях. Показания […] о том, что у меня в квартире бывали нелегальные контрреволюционные сборища, я отрицаю и считаю их ложными, так как хотя и названные лица у меня в квартире бывали, но на политические вопросы сужде­ний не вели. Больше добавить ничего не имею».
К сожалению, нет возможности сравнить показания отца Ана­толия с другими. Но в итоге его сделали главным обвиняемым по этому делу, объявив руководителем «церковно-монархической повстанческой контрреволюционной организации», которая ко­нечной целью имела «вооруженное выступление против советской власти на случай интервенции».
В мае 1933 года отец Анатолий «тройкой» при ПП ОГПУ по За­падно-Сибирскому краю был осужден на 5 лет концлагерей и со­слан в Сиблаг. К тому времени он уже болел туберкулезом.
В учетно-статистической карточке заключенного есть несколько штрихов, запечатлевающих внешность отца Анатолия: рост сред­ний, телосложение правильное, волосы светло-русые, глаза серые, нос большой.
Из пересыльной тюрьмы его отправили в Ново‑Ивановское от­деление Сиблага НКВД.
Уже находясь в лагере, 30 сентября 1937 года по доносу ряда лиц был обвинен в контрреволюционной агитации и арестован вместе с архиепископом Павлином (Крошечкиным), епископом Аркади­ем (Ершовым), иереем Никандром Чернелевским и псаломщиком Киприаном Анниковым. В тот же день допрошен. На допросе он был тверд, немногословен. Теперь его не сбивали с толку ничьи по­казания и свидетельства. Он усвоил: любые компромиссы со след­ствием невозможны, они не улучшают участи и только растравляют совесть. Вины своей не признал.
Из протокола допроса от 30 сентября 1937 года:
«Вопрос следователя: Вам предъявляется обвинение, что вы, находясь в подконвойном городе Ново-Ивановского отделения, участвовали в к/р группе, возглавляемой заключенным Крошеч­киным, вели среди заключенных контрреволюционную агитацию, направленную на дискредитацию соввласти. Дайте показания по су­ществу предъявленного вам обвинения.
Ответ отца Анатолия: Предъявленные мне обвинения я от­рицаю. В контрреволюционной группе я не участвовал. Не отрицаю, что с заключенным […] я знаком, также не отрицаю и того, что с каждым из указанных мной лиц неоднократно беседовал по во­просам, касающимся только нашей службы в прошлом, но вопросов политического характера в беседах не затрагивали. Не скрываю, я и […] собирались на исполнение своих религиозных обрядов. Надо отметить, что […] бывал на этих сборищах реже, чем мы, все остальные.
Вопрос: Кто руководил этими сборищами?
Ответ: Этими сборищами руководил […].
Вопрос: Кто оповещал вас об этих сборищах?
Ответ: Оповещать никто не оповещал, но заранее условлива­лись о времени и месте сборища.
Вопрос: Вы не говорите всей правды, скрываете. На этих сбори­щах велись контрреволюционные разговоры. Следствие требует говорить правду.
Ответ: Я заявляю, что на этих сборищах проводилось только исполнение религиозных обрядов. На политические темы мы ни­каких разговоров не вели, и контрреволюционных разговоров там не было».
На дополнительных допросах (без даты) ему зачитываются по­казания «свидетелей». Но отец Анатолий уже знает цену этим «сви­детельствам» и способ их получения.
«Вопрос следователя: Вы на допросе 30 сентября сего года отри­цали вашу принадлежность к контрреволюционной группе, а также отрицали, что вы занимаетесь контрреволюционной агитацией. Вам зачитываются показания Серебреникова, изобличающие вас в ва­шей контрреволюционной агитации. Дайте правдивые показания следствию.
Ответ отца Анатолия: Показания Серебреникова я катего­рически отрицаю, ни о каком советском собачьем ящике я не гово­рил. Также не говорил во время проверки, что получается как при опричнине Ивана Грозного. И не говорил 26-27 сентября о шкурке от жидовского чина. Никакой контрреволюционной агитацией я не занимался и заниматься не намерен.
Вопрос: Вы лжете, дайте правдивые показания.
Ответ: Я дал правдивые показания, так как я этого не говорил.
Вопрос: Вы отрицаете, что вы занимались контрреволюционной агитацией, но вы изобличаетесь свидетельскими показаниями. Вам зачитываются показания свидетеля […]. Дайте следствию правди­вые показания.
Ответ: Показания свидетеля […] я отрицаю, так как это ложь.
Вопрос: Вам зачитываются показания третьего свидетеля Сав­ченко, изобличающие вас в контрреволюционной агитации. Дайте правдивые показания.
Ответ: Показания Савченко я отрицаю, так как я этого не го­ворил.
Вопрос: Вы категорически отрицаете показания всех свидетелей, но вы лжете. Дайте следствию правдивые показания.
Ответ: Все показания свидетелей я отрицаю полностью, так как на меня показывают ложно.
Вопрос: Что еще можете показать по вашему делу?
Ответ: Больше по делу показать ничего не могу».
В деле сохранилась характеристика на священника Анатолия Левицкого, написанная после его ареста, 3 октября 1937 года, на­чальником 3‑й зверофермы. Все подобные характеристики были стандартно отрицательными: «За время содержания в Ново‑Ива­новском отделении при 3‑й звероферме содержался в подконвой­ном городке на общих подконвойных работах. К выполнению по­рученной работы относился плохо, потому что вместо мобилизации масс на выполнение задания способствовал разложению в бригадах дисциплины, создавал недоверие руководству, что способствовало падению трудовой и лагерной дисциплины».
На допросах батюшка засвидетельствовал свою верность Хри­сту. Он признал, что вместе с другими священнослужителями уча­ствовал в молебнах в лагере, но отверг все обвинения в контрре­волюционной деятельности. Если сравнить протоколы допросов 1933 года и 1937‑го, то видно, что они разительно отличаются друг от друга. В последнем нет ни уныния, ни попытки оправдаться, не называются имена – ни единого компромисса. В лагере отец Анатолий как будто обрел духовную силу, непререкаемую веру и твердость – это явилось вектором его внутренней биографии.
28 октября «тройка» при УНКВД по Новосибирской области приговорила отца Анатолия и других обвиняемых к высшей мере наказания. 3 ноября 1937 года вся группа была расстреляна и по­гребена в безвестной могиле.
Иерея Анатолия Левицкого реабилитировали 18 августа 1989 года прокуратурой Кемеровской области.
На Архиерейском Соборе Русской Православной Церкви 20 ав­густа 2000 года иерей Анатолий причислен к лику святых по пред­ставлению Новоспасского монастыря Московской епархии. В день мученической кончины 3 ноября по новому стилю Церковь по­минает Новомученика и исповедника иерея Анатолия Левицкого.
 
г. Кемерово
Прокомментировать
Необходимо авторизоваться или зарегистрироваться для участия в дискуссии.