Филатов Сергей Викторович родился 1 июня 1961 г. в Омске. После окончания Алтайского политехнического института в 1985 году работал по специальности, а также в редакциях ряда изданий. Участник IX Всесоюзного совещания молодых литераторов (1989). Учился в Литературном институте им. Горького. Стихи и проза публиковались в российской и зарубежной периодике. Автор 8 поэтических книг и 3 книг прозы. Лауреат ряда краевых и всероссийских премий. Лауреат сайта «Российский писатель» в номинации «Проза». Редактировал альманахи «Бийск», «Музейный вестник», «Чуйский тракт», «Бийский вестник», был заместителем главного редактора альманаха «Тобольск и вся Сибирь». Член СП России. Живет в Бийске.
РУССКИЙ КОСМОС
Анатолию Краснослободцеву
В детстве, как и всем, ему мечталось
О вселенских космосах иных...
На лице – вселенская усталость,
Сплошь в морщинах века... и вины.
Иванόв, а может быть, Ивáнов,
Помнящий великое родство
По скорбящим родинкам развалин –
Там, где ныне боле никого.
Все ушли: кто в вечность, кто оставив
Безымянный уголек тепла –
Жарче, чем то пламя, что мерцает
В топке ненасытного котла.
Ломит спину. Есть немного водки...
Накидать с запасом уголька,
Чтобы до утра не гасла топка,
Чтоб тепла хватило на века...
Спит хозяин. Больше нет спиртного...
Засыпая, понимаю я:
Космос кочегара Иванова
Догорает в топке бытия.
ДВЕРЬ
Рассохшийся, точно встревоженный скрип...
Гость редкий, не частый,
зачем я сюда – хоть на день, хоть на миг –
опять возвращаюсь?
Не здесь ли хоть в чем-то надежда жива? –
заснеженно, тонко –
когда б ни вернулся – зима и зима,
и дальше – поземка...
Пройти от калитки к крыльцу напрямик
нечищеной тропкой,
Расчистить бы впору...
как время звенит... безлюдно, негромко –
и дверь отворив,
и прервав этот звон, терзающий душу,
разбуженной двери простуженный скрип,
как память послушать...
ЧАСЫ
Куда они идут? Зачем они спешат? –
Как будто жизнь – сейчас, и завтра нас не станет...
Реальность такова, что теплится душа,
покуда уголек ее еще мерцает.
Как будто полынью, затягивает льдом
Окно во внешний мир. И этой вот порою
читается легко, да пишется с трудом
и мыслится с трудом о том, что мир огромен...
Огромен ли?.. Тик-так, вот стол, вот стул. Окно,
затянутое мглой... Тик-так, тик-так... А дале –
стена, еще стена. И что за той стеной,
за каждою из них?.. Лишь неизвестность давит.
Как будто воздух сжат в чулане временно́м,
и вечность, как куржак, настыла над окном.
ПРИЧАЛ
Так живу в этом мире, в котором живу,
И часами могу просто слушать траву,
Просто слушать траву, просто слышать листву.
Потому что – живу как живу...
Кто-то в мире, возможно, не слышит травы
И не чувствует шорох летящей листвы,
Это тоже вокруг, это тоже сейчас...
Так печаль заполняет забытый причал.
На причале, где лодка лежит без весла.
Где, я знаю, я помню, – здесь радость жила,
И объятья, и встречи гудели гурьбой,
Заполняя пространство и годы собой.
Там встречались, потом провожали, потом
Вслед махали рукой, вслед махали платком,
Уходили, забыв на причале печаль.
Все как мог сохранил молчаливый причал.
А сегодня его омывает волна
И рифмуется точно со словом «одна»,
И никто не причалит к причалу сейчас –
Кто захочет печалить чужую печаль?..
* * *
Памяти Николая Шипилова
В общежитии, где ангелы гостят,
Где поэты меж запоями живут –
В этом храме, словно в Спасе на... костях...
Но отсюда, Коля, нас и призовут...
Без повестки призовут, но точно в срок.
Перекурим да и бросим мы курить...
Увлеклись мы, Коля, этою игрой,
Но честнее здесь сказать, чем говорить.
Ну а коли ты запел, то нужно пить,
Потому как без питья – одно вранье.
Ну а пьют здесь, как ведется, чистый спирт,
Наливают, как известно, без краев...
Слышишь, Коля, то басовая струна
Надорвалась, как на взлете, и навзрыд...
И поехала-пошла. И понеслась
На пределе. На краю... Да под обрыв.
На краю – а людям слышится: в раю, –
Где твой голос хрипловатый зависал...
Слышишь, Коля, это ангелы поют
На твоих обетованных небесах...
* * *
Что-то неможется, как-то недужится,
Думы что листья осенние кружатся –
Жил бы да жил бы себе безболезненно,
Что-то хорошее делал, полезное...
Но аритмичность закралась в движение,
Будто бы маятник времени мается...
В сердцебиении, в стихосложении –
Ритмы сбиваются, рифмы ломаются.
Вырвусь из круга ли? Или же вынесет?
Что-то не пишется, как-то не дышится...
Новое время – без роду, без имени –
Переродится и перенапишется.
Новое племя, на нас непохожее,
В мире случайное, в жизни прохожее.
Маятник мается, но не ломается –
Что-то меняется... Что-то меняется?
* * *
Опять гнилая осень на дворе...
Мну сигарету долго и бесцельно
и растворяюсь в этом октябре –
как капля в целом.
С самим собой что с небом говорить,
где даже эхо мне не отвечает.
Курить бросаю, чтоб... начать курить,
чтобы начать бросать курить сначала...
Порочный круг желаний и обид:
мы встретились... расстанемся врагами...
И осень безысходная, как быт,
и месиво из листьев под ногами...
* * *
Как надвое расколота
Сосновая тоска,
От оклика – до отклика:
Снега. Тайга. Века...
Живешь тоскуя, маешься,
Не знаешь, что и как.
Качнется ветка-маятник,
Как снег стряхнет рука, –
Сугроб в сугробы бухнется
С нее вниз головой.
И что-то в жизни сбудется.
А чаще – ничего...
СИБИРЬ
Какая краса ледяная
Лежит на столпах ледяных!
Я родину малую знаю,
Я знать не желаю иных.
Какие бураны гуляют!
Какие ложатся снега!
Да сосны в округах стреляют,
Когда затихает вьюга.
Когда все окрест заметает,
С погостом погост говорит...
Да птица снегирь прилетает
И алой зарею горит.
Озера и реки в округах
Тяжелым окованы льдом...
Но в горнице мышка-норушка
Сундук охраняет с добром.
Да дремлют тулуп с рукавицей...
И дед, почесав голову,
Расскажет мальцам небылицу
Про чудо-юд-город Москву.
* * *
Я пожизненно врос в этот старенький двор,
Где в беседке с утра забивают козла
Мужики. А соседки ведут разговор:
Кто и с кем, что почем... про иные дела...
На веревках прищепок неслаженный строй
(Но не нотный же стан, просто спальный район),
Рядом верхняя «до» и провисшая «соль»,
На которых никак не просохнет белье.
Пусть недолго, но день изо дня по утрам
Солнце ластится кошкой домашней в окно,
И опять повторяется все как вчера,
Словно крутят по кругу родное кино.
И, как будто со дня сотворения, здесь
Тишь да гладь. Благодать и во всем, и над всем.
Есть ли выход отсюда? Наверное, есть.
Только нужен ли он? Если да, то зачем?..
* * *
Утро раннее, росное
За рекою встает.
Это – малая родина,
Это – мой окоем.
Светлой дымкою малою,
Только мне чуть видна,
Над рекой поднимается –
От воды – тишина...
В камышах кто-то крякает,
За лужком на юру...
Заверну-ка все в тряпицу
Да с собой заберу:
Хлеб да соль да разлитую
Тишину над водой...
Мне не надобно лишнего –
Что мое, то со мной.
* * *
Дождем проли́та роща светлая,
парит земля... Христос воскрес!
Проклюнувшись, травинки свежие
пасхальной зеленью согреть
уже пытаются отчаянно
округу, брызнет все листвой
вот-вот, и чувство из-печальное
воскреснет радостью живой!