Из детства…

Рейтинг:   / 1

Подробности

Категория: Поэзия

Автор: Коврижных Виктор Анатольевич

Просмотров: 2817

2011 год, Выпуск № 1

Из детства

На сосульке лучик словно фигурист.
Круг! И капелькой соскальзывает вниз!

Расшалилась явь хмельна и весела.
Ошалел скворец от света и тепла!

По дороге «Беларусик» резво прёт,
Жижу снежную швыряя на заплот.

Мнёт сугробы, вот он выскочил на мост,
Клубы пара от резиновых колёс!

Я немыслимо бессмысленный совсем
На мосту стою и радуюсь, как все.

На мосту стою, смотрю на бурый лёд,
Сочиняю: «На дыбы река встаёт!».

А в деревне хулиганы-хохмачи
Из железных трубок ладят пугачи.

Жгут изношенные шины на холмах.
Воздух запахами странствия пропах.

Гуси-лебеди гогочут за рекой.
Ребятишек не докличешься домой.,.

* * *

И опять забурлила весенняя влага,
Оживились проталины в нежном дыму.
Переполнено сердце желанием блага
Всем живущим, живому всему.

Будто жизнь у меня в самом-самом начале.
Позабыты обиды, долги и печаль.
На берёзовых кронах грачи прокричали
И распахнута улица в синюю даль!..

Вновь парное тепло над усадьбами бродит,
Терпкий запах подворий бросается в нос.
Заряжается солнцем навоз в огороде.
Чую, снова подскочит цена на навоз!

Вот опять хлобыстнув первача два стакана,
Полупьяный Михеич на гору бредёт.
Он стоит на горе и грозит кулаками,
И с горы: «Дайте землю в аренду!» - орёт!..

* * *

 Стала родина часто сниться.
 И, наверное, неспроста.
 Возвращаются с юга птицы
 Обживать дорогие места.

 Истомилась вода в овраге
 Ясный день на родной земле!
 В старом доме живут бродяги
 И картошку пекут в золе.

 Задудят золотые трубы
 И из темных скрипучих врат
 Выйдет старший и дров порубит,
 За водой выйдет младший брат.

 А в полыни за старой кузней,
 Где рассыпан весенний гром,
 Ошивается Ванька Мурзин,
 Сочиняет стихи тайком.

 А над ним – синева без предела!..
 Так пространство и время круша,
 Отзовется черемухой белой
 Моей родины тихой душа.

 Вязкий берег в разводах ила,
 Колыбельно журчит вода.
 И невольно припомнишь, что было
 В приснопамятные года.

 И друзей моих юные лица
 Отразятся в закате дня…
 Стала родина часто сниться,
 Словно ей нелегко без меня.

* * *

Снова юность моя пасторальная
засветилась в далеком былом,
где над плесом с водою зеркальною
весь в сиреневых сумерках дом.

Дом старинный, с резьбою, возвышенный,
Весь в закатных цветах увяданий.
И шумит тополь кроной над крышею
голосами легенд и преданий.

Это я там с гитарой унылою
на скамье при вечернем огне.
Ненаглядная, нежная, милая
в белом платьице выйдет ко мне.

Поцелуи под тихими ивами,
так что кругом идет голова.
И такими смешными, наивными
льются наших признаний слова…

Все банально, избито!.. Но пробую
воскрешать себя в давнем дыму.
Вдруг там счастье придумаю новое,-
может быть, пригодится кому?..
 

 Полынь покаянная...

Я, наверно, умру… Зной расплавил границы.
Так овеяло давним, что в груди обожгло.
Над полынью кружат неуемные птицы,
в горький запах и зной окуная крыло.
Словно годы стекли в этот омут полынный,
вянет смятая зноем поблекшая синь.
Остановится взгляд пред иссохшимся тыном
и обрушится небо былое в полынь…
По горячей пыли ухожу я из дома –
поманил меня счастьем фабричный гудок.
Снова губы мои потревожат истомой
горьковатые буквы несбывшихся строк…
Не жалей! Не жалей меня, жгучая память!
Растопи прежней верой мой завтрашний снег!..
Голубою стеною колышется пламя
и становится память полынью во мне.
… Я так долго живу, что забыл где родился:
то ли в гулких цехах, где машины гудят,
то ли в смутной полыни, где свет преломился
из родительских окон, глядящих в закат.
Оставлял на потом блеск небесных пророчеств,
все долги отдавал, чтобы совесть не жгла.
За текучкою дел в своих буднях рабочих
не заметил, как стали душою дела.
Не сбылось… Хоть глаголы рассветов и улиц,
вроде, ярко цвели и правдивым был слог…
Молча люди прошли, даже не оглянулись,
не согрели их души цветы моих строк.
Неужели напрасно я пел у мартенов,
пробивался сквозь стены, глотал едкий дым!?..
Вновь идти напролом?! И разбить лоб о стены,
коль Господь не сподобил к путям обходным?!.

Я, наверно, умру… Я не знаю, как быть мне?
Поселилась вечерняя в сердце заря.
Скоро синие сумерки кровь мою выпьют,
о которых я пел, может быть, и не зря…