Владимир Сорочкин. Из-под волны сверкнёт янтарь…

Рейтинг:   / 4

ПлохоОтлично 

Подробности

Категория: Поэзия

Автор: Сорочкин Владимир Евгеньевич

Просмотров: 2427

2013 год, Выпуск № 5

КАПЛЯ

 

Прими все то, что видишь: жизнь мала,

Чтоб ей успеть сложиться по-иному...

Скрипит сосна. По свежему излому

Стекает теплой каплею смола.

 

Пройдет немало времени, пока

У ног твоих взамен смолы пустячной

Из-под волны, небрежной и прозрачной,

Сверкнет янтарь, застывший на века...

 

НОЧНОЙ ЗВОНОК

 

Прохожу под стекольный звон

В расцарапанный таксофон;

Рукавами, пустыми вдрызг,

Невесомый вращаю диск.

 

Три, четыре, и два, и пять

Бесконечно хочу набрать,

Но сквозь гул отвечает мгла:

"Эта женщина умерла..."

 

- "Извините! - кричу в провал. -

Я опять не туда попал..."

Шепчут, трубку не положив:

"Неужели еще ты жив?.."

 

ПРЕДЗИМЬЕ

 

Предзимние поля. Посеянное - сжато...

Светло и стыло...

И густо ляжет снег - вот-вот, сегодня-завтра

В стерни пустые.

 

Умершее зерно - обильно или скупо -

Свой путь свершило,

Чтоб все начать опять - с разомкнутого круга,

Все - как и было.

 

Рябая тишина. Окраина предместий.

Сырое поле.

И стыло и светло, и потому заметней

Грань - до и после.

 

Просторам нет числа - и, затаясь, под ними

Лежит стихия. -

И это - мы... Единое дано нам имя,

И мы - Россия...

 

Свой крест преодолев, земля должна воспрянуть,

Пройдя сквозь муку,

И с нами будет Бог, когда мы сможем глянуть

В глаза друг другу.

 

В единое сходясь, стоят земля и небо -

Здесь, и в грядущем.

Здесь место всем - живым и тем, кто смотрит немо

Вослед живущим. –

 

И мне, земля моя, в твоих исчезнуть далях,

Но как знаменье

Бессмертья твоего - возьму последним даром

Иное зренье.

 

РОССИЯ

 

Дуют ветры, со всех собираясь сторон,

И глаза дым Отечества выел...

Выбор есть - для страны, для России, но он -

Бунт по сути своей, а не выбор, -

 

Наобум, вопреки, и не стыд, не беда

Заставляют нас каяться в прошлом,

А юродивость наша - сейчас и тогда

Перед каждым извечным вопросом.

 

Как и прежде - "что делать" и "кто виноват"...

Революция? Сталин? Евреи?..

Мы стоим перед айсбергом, глядя назад,

На движение русской идеи,

 

И пинаем макушку, и путаем высь

С глубиной, и по новому кругу

На погибель идем, чтобы миром спастись,

Но принять воскрешенье, как муку. -

 

И сначала начать, и узлом завязать,

И с плеча рубануть - как угодно:

Не впервой для России себя истязать,

Да на площади, да всенародно...

 

И бессрочна ее вековая страда,

И проклятые споры - без срока,

И отшельницей быть ей всегда, отойдя

И от Запада, и от Востока,

 

И таков у нее неприкаянный скит,

Что не сгинет она, не убудет,

И прощая, она никого не простит,

И забыв, никого не забудет.

 

ПОЭЗИЯ

 

Опять приходишь ты, ступая

Невнятно, кротко -

Поэзия, - моя скупая,

Чужая тетка.

 

Что нам делить с тобою?.. Горек

С любого бока

Твой хлеб, и только тем и дорог,

Что он от Бога.

 

И грустно знать, что дар твой странен,

Спрос - не лоялен,

А гений Игорь-Северянин -

Не гениален.

 

ПЫЛАЮЩИЙ КАМЕНЬ

 

Бродит странник по земле,

Бросив тень по солнцу:

От зари идет к заре,

От окна - к оконцу...

 

Неторопкий, и едва

Не гремит костями,

И пропахла борода

Ветром и дождями.

 

Ходит, ходит - там и тут

Милостыню просит:

Где напиться подадут,

Где - копейку бросят.

 

Кто, откуда и куда -

Да какое дело...

Ни зарубки, ни следа,

Лишь душа и тело...

 

По дорогам между сел,

По чужому краю,

Долго ль, коротко ль он шел -

Я и сам не знаю.

 

Но среди густых ветвей,

Ненароком, в логе

Встретил он лихих людей

На большой дороге.

 

И его со всех сторон

Обступили тати:

"Стой, старик! Хоть не барон,

Но и ты нам кстати.

 

Пропадать - так не за грош,

Так что не досадуй:

Покажи, чего несешь,

Удиви, порадуй..."

 

Глянул дед из-под руки,

Посмотрел на лица:

"Верно, есть для вас, сынки,

У меня вещица.

 

Так, игрушка, пустячок,

Камешек багровый...

Мне такой - едва ли впрок;

Вы ж - народ бедовый.

 

Я для вас со всей душой

Сделаю поблажку..."

"Покажи, - сказал старшой, -

Нам свою стекляшку..."

 

И по пальцам восковым

Пламя пробежало:

Знать, и впрямь расстаться с ним

Старому пристало. -

 

"Этот камень не по мне,

Хоть ношу в кармане:

Вишь - на каждой стороне

Огненные грани.

 

Только две их - жизнь и смерть -

Со своей заботой.

На - коль хочешь заиметь,

Я отдам с охотой..."

 

Камень искрами сгорал -

И, нещадно долог,

Свет по-разному играл

На холодных долях;

 

Пропадал, не видя дна,

Лишь коснувшись края:

Темной грань была одна

И светлей - другая.

 

Подивился атаман,

Потирая руки:

"Не затлелся бы карман

От подобной штуки!

 

Грех не взять такой калым

Легкою победой...

Но тебя мы порешим,

Старый: не посетуй..."

 

Помрачнел землистый лик

Тихого скитальца,

И отдал добро старик

В скрюченные пальцы.

 

Тотчас словно легкий зной

Прокатил по лугу:

Светлой выпал стороной

Камешек на руку.

 

Всплыло зарево вдали,

Ярко розовея,

И, казалось, подросли

Травы и деревья.

 

Вихрь рывком прошел, вразброд

Закачались ветки...

И притих лесной народ,

Нос держа по ветру.

 

Ждали... Капала смола

В пыль, подобно зелью,

И разверзлася земля

Под высокой елью:

 

Из провала встал купец

В плесени и прахе,

Сжав сочащийся рубец

На своей рубахе.

 

Следом - чёрный, но живой

Дьяк поднялся шатко,

Перебитой головой

Дергая с устатку...

 

Камень жег, и чем сильней

Он мерцал под взглядом,

Тем все более теней

Появлялось рядом.

 

С разных ям, куда ни глянь -

Из глуши, с окраин -

Шли служивый и цыган,

Нищий и крестьянин.

 

Встали все, кого смогли

Приютить поляны,

И легла роса смолы

На сырые раны.

 

И почти что ветер стих,

А старик - как сгинул...

Быстрым взглядом всех своих

Атаман окинул:

 

Плохо дело... Те, крестясь,

Что-то бормотали;

Озираясь, суетясь,

Но ножи достали...

 

И тогда, сжимая кол,

Сам - хмельной, как брага,

К ним вплотную подошел

Висельник-бродяга -

 

Загудел, захохотал,

Сипло, без печали:

"Все, что было, я отдал...

Для чего подняли?..

 

Не насытились во зле,

Ищете уловки..." -

И тянулись по земле

Вслед за ним веревки.

 

И плотней сомкнулись лбы,

Плечи - и по кругу:

"Все отдали..." - из толпы

Вторили друг другу.

 

И пошли в зловещий пляс

Мертвые по травке,

И округа затряслась

В хохоте и давке.

 

Закружилось, понеслось -

И, объятый страхом,

Кто-то крикнул: "Камень брось!

Брось его, к собакам!.."

 

Извернулся уголек,

Прочертил кривую,

Стороною темной лег

На руку крутую.

 

И совсем погас закат,

Словно с неохотой

Преклонился лес, объят

Сонною дремотой.

 

И во тьме, хоть глаз коли,

Чуя запах крови,

Приподнялись от земли

Белые покровы. -

 

И сквозь них - лицо как дым

Вылезло наружу,

И беззубым ртом своим

Выдохнуло стужу, -

 

Заходило, затряслось,

Шепотом запело:

"Наконец-то мне нашлось

Стоящее дело..."

 

Замер пан, отпрянул смерд,

И чернее ночи

Наклонила долу смерть

Медленные очи,

 

И шептала: "Хоть убей,

Но как старой стала,

Никого я из людей

Дважды не ласкала..."

 

И с покорностью тупой,

С охладевшим пылом,

Все пошли, пошли толпой

По своим могилам.

 

И - бледнее, чем туман,

Сглатывая горечь,

Засмеялся атаман,

Засмеялся в голос;

 

Гнал отставших, кто едва

Поспевал за всеми:

"Прочь подите, голытьба,

Дьявольское семя!.."

 

Сотоварищи его

Прибодрились малость -

Но сморила одного

Смертная усталость,

 

И второй, давясь, хватал

Воздух - и, косея,

Как подрубленный упал,

Сдавливая шею.

 

И еще, еще за ним

Корчились и стыли,

И вокруг белесый дым

Ветры постелили, -

 

И шатался, как бурьян

На пологом склоне,

Уцелевший атаман

С камнем на ладони.

 

И пока клубилась мгла

Мороком и бредом,

Он предал земле тела

И ушел с рассветом...

 

Бродит странник по земле,

Бросив тень по солнцу -

От зари идет к заре,

От окна - к оконцу...