Адрес редакции:
650000, г. Кемерово,
Советский проспект, 40.
ГУК "Кузбасский центр искусств"
Телефон: (3842) 36-85-14
e-mail:
Этот адрес электронной почты защищен от спам-ботов. У вас должен быть включен JavaScript для просмотра.
и ЗАО "Стройсервис".
***
Не засиделся в Томске и Михайла Волков. Он ушел бы из города сразу же, как только его выпустили из-под караула. Но вышел он на волю не вдруг. Его несколько раз водили к новому коменданту в канцелярию, и Козлов, надувая жирные щеки, усердно подводил Волкова к мысли, что он, Михайла, затаил некие воровские затеи. «А по какой такой надобе ты ежегодь из городу исчезаешь?» «Промышляю», - ответствовал Волков. «А в чем твое промышленье? В чем твой промысел?» - Михайла пытался занавеситься белкованьем да иным чем в таежном деле, но Козлов от него со своими вопросами не отвращался. «Не вздумай в бега удариться. Мать твою заместо тебя засадим, коли уйдя в тайгу, не вернешься».
Вдобавок ко всем наскокам комендантским велено было Волкову сидеть не в острожной избе, а в аманатской, вместе с Тастаракаем и другими заложниками из черен-вых татар. Досадней всего в этом сиденье было то, что аманаты выходили из избы, когда хотели - им нужно было самим заботиться о пропитании. А Михайле и шага на волю не дозволялось. И с Тастаракаем дело не ладилось. Заглянул в те дни в аманат-скую Козлов:
- Что, Михайла? Дотолковались?
- Дотолкуешься с ним. Только я к нему с расспросами про алтын - он за голову хватается и начинает глаза закатывать: ох-ах! Алтын гора есть...
- Так и говорит - целая гора?
- Говорит - Алтынту - гора великая, гора святая. Ежлив кто на ту гору пойдет, то и не подымется даже до золотого верха - духи прячут вершину в облака. Скрывают, значит...
Козлов осклабился:
- Ты ему и поверил?
- А как не поверить. В горах чудес - по кадык, - и Михайла полоснул ладонью ниже подбородка. - А что, господин комендант, не напрасно ли я здесь под караулом? Аманат никуда не денется - куда он из города в своих рваных обутках по хляби? И купить ему не за что. Может, его на жилье в мой дом отпустить? А?
Козлов долго не раздумывал. Пожевал молча, пошевелил губами и махнул рукой:
- Забирай свои манатки и аманата забирай. Может, он дома с тобой разговорится. Да будешь каждую седьмицу мне рапорт словесный давать.
И вот в тот же день, как отвалили от томской пристани первые дощаники, вышел к Томи Михайла вместе со Степаном Коростылевым, и Тастаракай, как хвостик, следом тянулся. Вышли они сквозь недолгий кряжистый сосняк к высоченному обрыву на реке, совсем и пристань, и город лесом заслонились; замерли мужики на самом крутяке, и распахнул руки Михайла: - Вот уж где волюшка! Вольная...
Откуда-то из дальнего-дальнего марева, неразличимо соединявшего исходившую паром землю и высветленное небо, просторно разворачиваясь в разбеге, подходила к уступчатому берегу Томь и летела мимо ржаво-красного утеса, над которым замерли восхищенные мужики. Хвойная темная зелень, волнами накрывшая овражистый склон, на широкой луговине уступала место дымящемуся фиолетовым налетом березняку, готовому вот-вот выстрелить жгучим крапом зелени. А ближе к воде, по неровным оплывшим уступам, берег заполонил распустивший сережки тальник, осыпая первой желтизной пыльцы скользкую синюю глину, покрытую там и сям грязно-зелеными, изумрудными в сверкающем изломе, льдинами, выдавленными напором ледохода на берег.
Вешний день в ясной силе своей ярился и играл над торжеством пробудившейся земли. Да и сам день был неотделяемой частью этого поднебесного торжества. Была в щедрости дня такая минута, когда и говорить-то ничего не надо. Радуйся солнышку тихо да и только.
Не сговариваясь, мужики молча спустились к воде, присели на обветренную поваленную березу и долго щурились на сверкающую бликами Томь.
- Михайла! Помнишь, как встретились? - указал Костылев на дальний поворот Томи, где она терялась в мареве.
- Помню. Я тебя тогда за монаха принял, не разглядел.
- А что? Считай, я уже год почти монашествую. Без угла, без жены...
- Да и зачем тебе на лето угол? Вон раздолье какое начинается. Любой кустик ночевать пустит.
Костылев не ответил ничего. Ему не хотелось выказывать свою тоску по дому, по близким. Все одно - ничего вмиг не поправишь. А Волков и не дал ему растаять в откровениях:
- Может со мной пойдешь? На все лето...
- Куда мне с тобой-то?
- Да вот послушай. Новый комендант знаешь почему меня под караул запер? А чтоб вот с ним - с бродягой этим раскосым разговор нашел, - и он кивнул в сторону Тастаракая, сидевшего чуть поодаль на конце того же поваленного дерева. - Чтоб я вызнал у него все - где в его жильях алтан обретается. Их не поймешь, комендантов наших. Старый - Щербатов велел мне пойти в юргинские деревни да вызнать - кто самый главный бугровщик, кто в степь ходит за Обь могилы копать.
- Ты их сам-то хоть когда-нибудь раскапывал? - обернулся Костылев к Волкову, пошарив за пазухой.
- Мое ли это дело. Нет, не раскапывал, - поскучнел Волков.
- И таких вот зверушек не видывал? - Костылев разжал кулак перед лицом Михайлы. На ладони, равнодушно взирая на небо тусклыми желтыми глазками, в хитром извороте лежал малый зверь, не похожий ни на соболя, ни на белку.
Михайла смотрел на потертую золотую бляшку, полуоткрыв рот. Наконец медленно взял ее в руки и повертел перед глазами:
- Что за зверь такой?
Сгорбившийся на бревнышке Тастаракай, равнодушно взиравший до этих слов на воду, вдруг оживился, обернулся на вспыхнувшую бляшку, привстал и, полусогнувшись, подошел поближе, не отрывая глаз от золота.
- Что за зверь? - переспросил Волков. Костылев пожал плечами.
- Кто знать... у нас на Ишиме таковых не водилось. Волков повертел бляшку еще и сунул ее под нос Тастаракаю:
- А может ты знаешь?
Тастаракай потянулся было взять золотого зверя, но Волков резко отдернул свою руку и поиграл украшеньем на солнце:
- Э! Нет. Смотри издаля... Узнал?
Тастаракая, было видно, взволновал этот причудливо свернутый зверь, над редкими усами бродяги, раздуваясь и опадая, заходили ноздри, зверь как будто что-то напомнил ему, он кивнул Волкову.
- Смотри! - воскликнул Михайла. - Вроде, как узнал! Ну, а названье зверю какое? Как по вашему называется? - потряс он перед лицом белого калмыка золотой бляшкой. - Как называют? - Тут Волков начал перемежать русские слова с наречием белых калмыков:
- Ну, пойми, ан - зверь! Кайда бу ан? Зверь какой?
Тастаракай наконец понял - чего от него добиваются и твердо выговорил:
- Ирбис.
- Ирбис? Это барс, что ли?
- Ирбис, - повторил Тастаракай.
- А где он водится? Здесь такого охотникам не ведомо. Где он обретается? Тастаракай распрямился и, полуоборотясь к излуке Томи, махнул рукой в полуденную сторону.
- Ага! Стало - у них там водится такой зверь, - обрадованно проговорил Волков и обернулся к Степану:
- Ты-то его где взял? Купил?
Костылев помялся, несколько раз коротко зыркнул на Тастаракая. Волков махнул рукой:
- Да ни бельмеса он не поймет! Ну, откуда у тебя...
- Могильное.
- Сам что ль копал?
- Ходили мы за Иртышом... - протянул медленно Костылев, откидываясь на локоть.
- Так, стало, ты знаком с бугрованьем! Вон ты каков, парень! Уж скоро полгода из одной чашки щи хлебаем, а ты ни слова о буграх. Ну, парень...
- Коли не спрашивал - для чего говорить?
- Может и так. Для чего... - оборвал в раздумье слова Волков. Но уже через минуту встрепенулся, - так и пойдем со мной. Легче мне станет, как юргинских людишек время придет расспрашивать. Ты им свое повестье про иртышские бугры дашь...
Костылев хотел было ответить - он не хочет никуда идти, кроме дома своего, но Волков наседал:
- Так и будешь по монастырям со своим Поднебесновым приживаться? Да будь я старой веры человеком, я бы ни на шаг к этим монастырям. А в тайге, по реке - воля!.. Все летичко не знай беды. Давай со мной. А?
Костылев не ответил решительно, заметил только:
- Пойду ли, не пойду - все не против господа нашего. Да вот против себя как бы не пойти. Я пуще всего этого боюсь. И не надо меня присударивать* вольностью.
- Пойдем! Пойдем! - твердил мечтательно Волков. - Только реки спадут, только первая вода осядет - пойдем! - решил за двоих Волков.
...Они ушли из Томска в середине мая.
Комендант Козлов знал об их выходе и накануне преподнес подарок - отправил с ними аманата Чаптынова со словами: «Забирайте. Один черт - он аманат ложный. Но смотри, Мишка! Коли не вернешься в Томск, мать твою под караул возьмем безвыходно».
*Присударивать - уговаривать.