Адрес редакции:
650000, г. Кемерово,
Советский проспект, 40.
ГУК "Кузбасский центр искусств"
Телефон: (3842) 36-85-14
e-mail: Этот адрес электронной почты защищен от спам-ботов. У вас должен быть включен JavaScript для просмотра.

Журнал писателей России "Огни Кузбасса" выходит благодаря поддержке Администрации Кемеровской области, Министерства культуры и национальной политики Кузбасса, Администрации города Кемерово 
и ЗАО "Стройсервис".


Екатерина Дубро. Мой трудный путь

Рейтинг:   / 6
ПлохоОтлично 
Глава 1
 
Поезд ушёл. Я, отстав, бежала за ним по шпалам. Не догнала. И проснулась. Картинка о жизни, один к одному: отстала безнадёжно. Ушёл мой поезд. Мой ли?! Ну, а днём третьим, после предвестившего события, я сошла с рельсов. Поезд ушёл, да я-то пока ещё не ушла. В конце здешнего путешествия, но всё ещё здесь. И со своим транспортом мне самой определяться. Как и всем. И вообще: мой ли поезд ушёл, если сама я вот тут, дома... Телесно и психически. Всё утро и полдня занимаюсь кухней и уборкой.
Всякий человек в своём лице явлен в мир в нескольких ипостасях, ролях. На сей закатный день, весьма скорбный - пенсионерка, инвалид 1-ой группы, сугубо кроватная особа, одинокая, плюс с писательским прошлым и в застое нынешнем. В стране рухнувших идеалов и никакого государственного строя. Катастрофичной экономики, массового обнищания, бесправия, беззащитности, преступности и, Боже, чего только ещё.
 

Так что я сейчас не только в личной разведке, как улыбчиво определялась прежде, и не только в конце своего здешнего путешествия, но в общих рядах на переходном этапе – конца второго тысячелетия со дня Христова рождения. Когда само выживание на нашей шестой части суши становится жизнью не только для таких, как я, но и миллионов других.
Для человека, двигательно ограниченного, тем паче затворника, значительно всё, с ним происходящее.
...Трагическое изначально - желание понять уму непостижимое и себя осознать в полноте, свою тайну. Но жила и живу тесным доверием к жизни, с любовью и благодарностью. Своим крестом не тяготилась, иной судьбы не желала. Упущенным возможностям и бедам своим сама виной, а в миг переходный, покидая нынешнее тело, лишь одного хочу - оставаться в ясном сознании, что бы страшное ни происходило со мной. Авось сумею прорваться сквозь тёмные заслоны, если таковые есть. И пожизненное терпение да не покинет меня, всегдашнее доверие к жизни, готовность к любым испытаниям по её Законам.
Живу и гляжусь в каждого встреченного человека, в каждое живое существо и сотворённые кем-то миры - книги, картины, фильмы, музыку. И всё это - путь к себе. От знакомств внешних, со взглядом вовне - ко внутреннему зрению! От конечного к бесконечному. Из того, откуда уйду, в
то, куда уйду - где мой подлинный Дом.  Где бы и в каком виде внешнем и  когда бы ни пребывала. Что понятно уму и чувствам и что в основе моего генетического покоя.  Смерть - дело пожизненное. И жизнь - дело посмертное. Не потому, что "все там будем", а потому что там б у д е м - сообразно личным усилиям и устремлениям здесь, в физической оболочке.
Мои сейчасные усилия по собиранию себя, по самоконцентрации, мучительны: всегдашнее чувство опоздания усилилось явным угасанием физическим.   Кто бы объяснил! Не думала раньше, что передо мною встанет такая грандиозная забота!   Что воображу в свой последний миг? Совсем не своё же может статься. Даже в ленте былых впечатлений высверкнуться могут давно потускнелые  и что забыто или изжито или более всего желаемо изжить. Ну, и оставаться с этим невесть как надолго в астрале?!
... Неожиданно раскрылось для меня понятие прощения. Казалось бы: людям надо прощать друг друга. Правда у меня всякий раз возникало уточнение: вопрос снимается при отсутствии, изначально, обвинения. Не обвиняй никого, и прощать не потребуется. Мне - человеку. Силы же вышние воздают по З а к о н у. По которому мне простится нечто, когда распрощаюсь с чем-то в себе - развяжусь, расплачусь. Простить - проститься: такая вдруг вязка. Не забыть ли тоже?  Тогда снят ли сей вопрос для меня?
Не отвечаю злом на зло, не обижаюсь, ненависти не испытываю, худа не желаю никому. Любые поучения воспринимаю в урок, в себе доискиваюсь причин. Но ведь - не забываю. Значит, не прощаюсь и не прощаю? Значит, не развязываюсь - потащу за собою прежнюю ветошь?  Вот почему надо прощать! Чтобы не волочилось за нами прошлое, не отяжеляло в дальнейшем движении, не повисало на крыльях наших! Но возможно ли забыть? Хочу, да не получается. Забытием - возможно, а здесь?!

Глава 2

Мне всегда интересно кого-то читать, и на меня читатели находились. Но, как знать, нашлись бы, кабы самой мне о них подумалось и помнилось на письме, а не просто жилось там по собственному интересу - вполне самодостаточно. Как один из способов жизни. А у жизни всякой - законы единые. И стадии развития.
Моё сочинительство началось, как помнится, устно. Выдумывала для соседских ребятишек истории, дабы привлечь их внимание: мальчишки же, у них свои дела, а девчонок нет, не с кем мне больше.
Но с восьми лет, уже читающий человек, сочинять стала для себя: когда одна дома или на безлюдной дороге в школу и из школы. Вслух. С персонажами вычитанными и своими, с собственным участием в сюжете, который складывался на ходу - как получится, как выговорится. Отдельная жизнь, длящаяся месяцами и годами. Скучала без этого, радовалась продолжению. Хорошо одной! Моя тайна.
События сочинялись житейские и героические, во времени мирном и военном, с географией местной.  За рекой лес до горизонта - защита от любого злодейства, самое партизанское место. Вообще неприступные жилища у нас были, любые осады выдерживали. С горестными потерями, бывало, но с победой: злу не торжествовать на земле.
Участников той жизни прибывало - все, кто оказывался в фокусе моих чувств и размышлений. Оживали и действовали молодогвардейцы, Саша Матросов, Гуля Королёва, Павка Корчагин, Виталий Бонивур и другие. Было с кем посоветоваться, пример с кого взять.  Но мир устраивала свой. Расширяла своё жизненное пространство. В том бытовом, явном, где мне, больной девочке, всё медленней и тяжелее ходящей, в семье опасно больных родителей (то маму навещать в больнице, то папу), в семье, нуждающейся в помощи и поддержке, в семье без близких друзей.
Но с великолепными книгами в трёх библиотеках, с захватывающими радиопередачами. Но с собственными тайнами и той жизнью, где будет так, как захочу, и где в дружбе со всеми, кто нравится. И мы живём и действуем -воины, чьи-то спасатели и помощники, ученики и учителя; строители; убираем колхозные поля, пишем книги, тушим пожары, а суд чести - высший суд; позор предателям и лентяям. Бороться и искать, найти и не сдаваться. С Родиной в сердцах. Радость и сила.
Моё письменное сочинительство началось в 12 лет - с повести "Два капитана" В. Каверина. В собственном изложении, по памяти: чтобы пережить расставание с библиотечной книгой.
... Наконец, сейчас. Не сочинительство уже, но построение собственного дома. Самособирание. Самопостижение. Самоузнавание. В пространстве собственной С у д ь б ы. Контрольная работа на экзамене в средней или в начальной школе. С работой над ошибками. Насколько сумею-успею. Не в том дело, чтобы нечто написать, но таков уж способ школьной жизни. Это для себя, конечно. Без персонажей-посредников, с прямым текстом, в самопереводе один к одному. Рвусь к бумаге и ручке, на дивную эту привязь - в свою тишину. И пишу, пишу: прозу и стихи, которые нередко приходят ко мне ночами.

 
Вот и всё, экзаменов сдача.
Под иконой, под взором Ея.
У стены безутешного плача
Хуже всех, распоследняя я.

Ну, а в проявленном состоянии, книгами, пусть лишь отражательно и слабо, но всё-таки оформленно, эта жизнь отражается уже каждым читателем.
 
 Из глубины сознания - из ила
 Проследить бы самое начало.
 А зачем сюда я приходила?
 На какой вопрос я отвечала?
 И на ноту отзвучать какую?
 В синем цвете? Зелено ли? Ало?
 До сих пор не знаю! И тоскую:
 Здесь ещё, но словно опоздала.

... Вся моя душевная жизнь теперь - это пересмотр, переучёт собственных ценностей, наличности к курсу ценностей подлинных.
 
  Смысл один
  Любым земным наукам.
  Все вопросы -
  За одним ответом:
  Наша жизнь -
  Хождение по мукам,
  Но за радостью хождение,   
  За С в е т о м.

Да будет известно моим демонстративным доброжелателям: жить мне интересно и нравится постигать Ж и з н ь  в себе и себя в ней. При любых обстоятельствах. И никому не изменить этого, не умалить. Никому ничего не испортить. Чего и им желаю.
Пишу на сей раз усердно, изо дня в день, не отпускаю себя. Притом, что телесность моя в очередном разгуле воспалений. Едва управлюсь с лечением - и не в силах отказаться от письма.
С детства для меня спасательный круг - бумажный. К тому же находящийся на моей льдине. А чему выучишься в детстве, то уже опыт безотказный.
Неопытному же взрослому человеку на подтопленной льдине придёт ли в голову спасаться, выплывать на бумажных листках?! Он ведь умный, знает, что бумага невесома, рвётся и размокает: не для тяжестей.  И утонет он, пожалуй, если другие люди не подоспеют на помощь.  А ребёнок своему верит: "Что нам стоит дом построить: нарисуем - будем жить!" Опробовано и удостоверено.
И поплывут потом бумажные кораблики по взаправдашним морям... Плыву и я. У п л ы в а ю. Мой мотор вразнос пошёл, понесло течением. Дрейфую в открытый океан. Лёжа. С закрытыми глазами. Но с шариковой ручкой в леденящих, медленных пальцах: у бумаги. Так что моему сознанию поневоле пришлось шевелиться уже в попытках слов, осмысленно связывать их -уравновешиваться. Дабы удержаться мне на плаву. У п л ы в а ю. Дрейф дрейфом, течение течением, но чтобы и плавниками не пошевелить?! Шевелю: обдумываю вяло, каким же образом осуществить насильственное включение в жизнь своего обессиленного тела? Что бы сыграло роль дефибриллятора?
Итак: дожить до завтра. А завтра...

Глава 3

Великолепно жилось: ничего, никого, кроме женщины-помощницы на час-два да почтальона по разу в неделю. Даже телефон не отвлекал. Вне времени как бы.
Правда, выяснилось, что печатается теперь из последних сил и сверх того. Никогда не было у меня такой неровной по оттиску машинописи: в одном слове буквы и пропечатанные едва, и вбитые. Собираюсь-собираюсь-собираюсь в этом своём единственно-ударном среднем пальце, да как врежу! А он, как всегда, разбился от волдыря  - и трещины под ногтём да мозолинки-деревяшки. Но прострельная по всей руке боль от него, хочешь не хочешь избиваемого, чрезвычайно осложняла дело.
Ноги, конечно, тоже кричали. А у левой ещё и просидень: вживую истерзана. Сплошное насилие. Но уже не прежняя диктатура: и извиняюсь перед своим измученным телесным коллективом, и потерпеть попрошу, и поспасибую. Машинку тоже: моя дорогая, незаменимая. Все - помощники дорогие, бесценные, всем - с п а с и б о.
... На фоне, кстати, сплошных сумерек: нет и нет солнышка, в комнате темно; под вечер свет включу, а днём неловко. Чрезвычайное напряжение глазам, ещё и очки свешиваются с ушей.  И так постепенно, в тяжелейших физических превозмоганиях, но в радостной д у ш е в н о й работе с раннего утра до позднего вечера.  Опасная одышка, усилившаяся было, изникла, а рукопись в 220 страниц перепечаталась менее чем за месяц.

Глава 4

Задумавшись над вопросом личного вмешательства в чужую жизнь на её переломе, запоздало переживая собственные такие случаи, когда моё участие изменяло чью-то биографию, я и на свою жизнь взглянула: кто-нибудь в ней участвовал ли так? Да, конечно. Прежде всего родители: научили чрезвычайно важным свойствам - одиночеству, безожидательности, умению полагаться на себя и умению любви безответной. Иначе вряд ли бы мне жить-выживать до сих пор.
Всегдашняя ученица по самочувствию, и всякую рукопись свою проживаю, как экзаменационное сочинение – сочинение себе самой и своей С у д ь б е.
Поэтому и снюсь себе школьницей до сих пор. Объясняю сие неуверенностью в своём положении, и верно: какая у школьника независимость? Не очень-то радостно и во сне, даже тягостно, ибо знания слабоватые, боюсь опозориться.
Наяву же познавательным интересом движима, и все мои радости на этом пути. Наяву школьницей оставаться хотелось подольше. Паспорт получила позже школьного аттестата зрелости, но всё же как учащаяся: схитрила.
Во-первых, на год раньше одноклассников аттестовалась: домашняя ученица усердная, не выдержать бы такого напряжения дальше. Во-вторых, поступила на заочные государственные курсы иностранных языков. В-третьих, думала, исполнится семнадцать лет - буду надомно зарабатывать пенсию. А иждивенкой не буду.
Тот свой паспорт я любила: учащаяся, но со штемпелем КБО -работница, стало быть.  Второй и третий паспорта уже пенсионерке выданы.  Наяву школьный аттестат зрелости есть, членский билет Союза писателей СССР, а дипломов о высших образованиях нет. Как и во сне же. Всегдашняя школьница, притом домашняя. Самообразование - мой п у т ь. В школе   жизни. По собственным, и только, интересам. Внутренних, и только, целей ради.
.... В общем, живу по-своему, сама себе ученица или ленивица, или хоть кто.  Но стало проступать в сознании некое постороннее присутствие - сил невидимых, в чьих планах, оказывается, задействована я, реальная исполнительница чужих сценариев. Не случайно к тридцати годам я уже научилась жить по собственному желанию и совершенно чётко почувствовала в себе это: проживу, сколько захочу. По моему хотению, по тайному велению: таковы самочувствие и самосознание в жизни всегдашние. И отношение к случающимся со мной бедам было спокойное поэтому же: своё принимаю, по справедливости.

Глава 5

К себе же применительно задумалась об этом на числовых совпадениях опасных для жизни состояний в последние годы.  Например, в ночь на 19 января 1988 года чуть не умерла, невесть почему.
Месяцем позже, 19 февраля, сердечные приступы такие же: страшная для сердца ночь.  В январе же, годом раньше - в 1987 году, но тоже девятнадцатого, случилась в организме зримо, внезапно, враз тягостная перемена, странная и тревожная.
Тревожное число моё: девятнадцатого октября родилась. Моё рождение было опасным по маминому состоянию здоровья; а сама я, уже семилетней, в свой день рождения была загнана почти в усмерть соседским мальчишкой, но выжила. К слову: всегда больна в этот день. Возможно, на число 19 выпадали и другие опасности, да моим вниманием не отмечены; возможно, кое-что обнаружилось бы в ежедневниках прежних лет, как бы их полистать.    
Смолоду я только восьмёрку относила в несчастливое число, а счастливые либо событийно-значительные - четырнадцатое и двадцать третье.
И вот засигналило девятнадцатое. Встревожилась. Задумалась. С предостережением вступаю в такие дни. Но что ещё? Что допонять к тому ещё надо! А нечто д о п о н я т ь н а д о: неспроста же оно отмечено, поперву и многогранно, датой Крещения Христова: 19 января. Правда, я не крещёна.
Вот-вот: смерть будет таким крещением да плюс воскресну к новой жизни.
Но ведь в крещенскую ночь, в году 1997-м, приснилось видение тоже знаменательное, чему и подавно не имею толкования. Только не уверена, в католическое или в православное Крещение приснилось? Не записала сразу. Склоняюсь же к католическому - 6 января.
Обеспокоенно подумалось тогда: а не покреститься ли? В чём потребности не испытываю. Или не умею уловить её, осознать. Во всяком случае, церковные ритуалы не для меня. Крещена самой ж и з н ь ю. На своём кресте распята, даже взримую. Кровать, с которой не сойти, на которой даже не улечься удобно. Неизвестно ещё, какая кончина грядет, естественная ли, не приму ли с нею насильственное мучение. Знак такой есть на моей ладони, а внешняя жизнь непредсказуема и опасна естеству.  ... Научные доказательства опускаю. Итак, рождение и смерть. Две точки одного истока и совпадают: откуда вышли, туда и возвращаемся. В своё же прошлое!
Естественно, приискиваю своё место и в таком раскладе вещей по самочувствию. На обочине настроений не худшее для себя и при низкой самооценке. Сейчас тоже не возрадовалась, но примерку обыгрываю.
Несомненно, идея перевоплощения в прошлое эволюционнее идеи перевоплощения в будущее. Если, конечно,  удастся   в с п о м н и т ь себя, потрудиться над собою и возвысить сознание.  Но вот ведь что... Души умирают. Не только для перехода в иной плен - совсем.
... То-то же и назвала своё писание "В конце путешествия". Колебалась, правда, как бы не накликать приближение этого конца. "У з к и й  п у т ь " до сего дня приманивает, обдумываю и такую заявку.
По нисходящей живут неудачники, пьяницы, самоубийцы, преступники, женщины лёгкого поведения, спортсмены. Неудачницей себя не ощущаю, наоборот - везунчиком: вроде бы не сломлена обстоятельствами и
не обделена успехом в делах. Возможно, самообман позже как-то подытожится - ощутится.
Но люди престижа и успеха, по Успенскому, тоже в нисхождении. Спортсмены, кинозвёзды, лже-учёные, изобретатели ядов, основатели культуры и сект. Те, чья деятельность и творчество не имеют никакой ценности, кроме денежной. Не публиковалась я из-за денег, не разбогатела, раздариваясь, но факт же ценность моих писаний??   Известность обрушилась на меня пятнадцатилетнюю: радио, пресса. Не за что, просто эта безнадёжно больная школьница Катя Дубро занималась дома, писала стихи, а также пробовала себя в повестях.
Этим занятием, наверное, и спасалась: как бы сама жизнь выдала мне аванс, а авансы надо отрабатывать. Осталась дилетантом, системно не образованная. Но учусь всю жизнь, познавательным интересом движима, оживлена, устремлена: смысл моей жизни - всегдашняя радость. Счесть ли сие единственной страстью и, стало быть, тоже признаком нисхождения? А уж предельное ослабление связей с другими людьми налицо. Трагична ли моя жизнь? Или преждевременно определяться? Физически-то явная носительница вырождения. Из рода наследственных пораженцев. Вообще же физическими уродствами отличаются жестокие в предыдущем воплощении люди. Так что могла и преступницей быть?
Но ведь ненависти нет. Никаких спортивных интересов, потребительской жажды. Что моё из нисходящих признаков, так это неистребимая тоска, отчаяние и недовольство - на себя, однако, и из-за своей неисправимости.
И с чувством колеблющейся под ногами почвы живу-таки тоже, только называю иначе - чувством опоздания, необратимо утраченных возможностей. То не душа ли моя тоскует, умереть суждённая? Не поэтому ли нынешнее моё путешествие, при всём том, кажется отдыхом перед грядущими испытаниями в неведомом будущем?
Я родилась с патологической наследственностью, в стране послевоенной, которая к сей поре уже рухнула.  Домашние условия пожизненно тяжкие.
Однако это не помешало мне быть на своём месте, со своими интересами, своими целями, своими убеждениями - это во мне всегдашнее, с детства. Ни к чьей жизни не примеривалась, недовольства своей жизнью не проявляла. Прошла и прохожу через труднейшие испытания на своем жизненном пути, который был и остаётся для меня как
"У з к и й путь", дарованный самой
С у д ь б о й.
Прокомментировать
Необходимо авторизоваться или зарегистрироваться для участия в дискуссии.