Испытание женщиной. Маленькая повесть.

Рейтинг:   / 3

Подробности

Категория: Проза

Автор: Виталий Снежин

Просмотров: 5269

2007 год, Выпуск № 5

7

Несколько минут я просидел на площадке тридцатого этажа, пережидая головокружение и серых мушек в глазах. Тишина и покой. Сладкая истома в мышцах, сладость поцелуя на губах. И где-то уже близко, на подходе – тоскливая нота одиночества, неизбежная, как старость, как закат солнца.

Гладкие стены и тусклый свет. На полу давешняя пуговица от манжеты и алый мазок человеческой крови. Все это осталось от меня, суженая вышла из схватки без потерь. Оно и понятно – продукт Корпорации: превосходная технология, нечеловеческая живучесть, нам не чета.

А поцелуй был хорош...

И такой настоящий. Как будто до этого она все делала нарочно, а тут вдруг выглянуло собственное личико.

Да, технология... Удивительное время. Виртуальными щипчиками можно извлечь из тебя мечту, можно заставить ее говорить, можно вдохнуть в нее душу. Ты уже думаешь, что обрел податливое мужское счастье, приятное со всех сторон, – так нет же. Здесь только и начинается драма... Стоит ей встать на собственные туфельки, она обретает свой норов, свой взгляд на вещи. Мало того, она еще желает тебя испытать, убедиться, что ты тоже герой ее романа. И для этого разбивает тебе туфелькой голову... Как будто не эта же голова произвела ее на свет...

Тут где-то ошибка, сбой программы. Или дефект самой головы. Недаром же они за ней охотятся... Кстати, охота еще не закончилась. Гончие псы Корпорации наверняка уже взяли след.

Эта тревожная мысль заставила меня подняться на ноги.

Хотя на ногах я стоял нетвердо, я уже вполне владел собой. Теперь нужно было решить, что делать дальше: продолжать ли в одиночку путь наверх, к спасительным кабинкам фуникулера, или найти другой способ, – отыскать какую-нибудь щель, затаиться, переждать это стихийное бедствие, как насекомое пережидает зиму.

Первым делом, нужно было понять, что происходит в доме. Но как это узнать? Может быть – стены, говорят, они имеют уши. (А ночной небоскреб из камня должен быть просто одним большим ухом). Прижавшись к стенке лифтовой шахты, я прислушался.

Сначала – ничего, только гул далеких моторов. Притершись плотнее к стенке, я закрыл глаза, и сразу услышал: ...Ток-ток-ток, – звучало снизу, словно топот десятка маленьких ножек, – ток-ток-ток – уже сверху, таинственно и деловито, – бессонные гномы прячут в норах ворованное золото... Нет, не гномы – бойцы Корпорации – идут по следу, подбираются, вынюхивают каждую щель, -дверь за дверью, этаж за этажом. И ведь найдут, обязательно найдут перепуганного человечка, застрявшего, как клоп в щели на тридцатом этаже.

Неожиданно родился новый звук, веселый с подвыванием, – это катилась кверху кабинка лифта. Звук приближался в тишине, и вместе с ним поднимались волосы на моей макушке: именно сюда, ко мне, – но как они узнали! Бежать? Куда?! Они под ногами, они над головой, они повсюду!

Я прижался к стенке, затаив дыхание: пронесет. Но нет, не пронесло, кабинка остановилась точно на этаже. Прозвенел звоночек, шаркнули дверцы, быстрые шажочки затопали по лестничной площадке. Еще можно было улизнуть, или попытаться спрятаться на соседнем марше, но я остался на месте – шажочки меня загипнотизировали.

Когда, наконец, распахнулась входная дверца, изумлению моему не было предела: в дверном проеме стояла красавица Лин.

– Ты!..

– Ах, мой милый!... – Лин змейкой метнулась ко мне: – Я так спешила! я так боялась!..

Она вцепилась в меня, как вцепляются испуганные дети, и вдруг разрыдалась в голос у меня на груди.

Даже не буду говорить, что происходило у меня внутри. Минуту мы стояли обнявшись: рыдающая красавица и соляной столб в образе мужчины (который, впрочем, сразу же начал подтаивать по краям).

– Но как... Как ты меня нашла?

– Сердцем, – сквозь слезы проговорила Лин. – Это у меня от бабушки: своего мужчину я чувствую сердцем. Я могу найти его на любом расстоянии.

Кто бы мог подумать, «своего мужчину», – отродясь никто меня так не называл. Такая тоненькая и столько чувства. Напором своей нежности она вытеснила суженую. Точнее – нет: грезы моего сердца вместили обоих.

Не знаю, как так случилось, но я поверил ей сразу и безоговорочно.

Из торопливых объяснений Лин, я понял, что ситуация и в самом деле скверная. Охота действительно была в разгаре, и добычей действительно должен был стать клиент Корпорации по имени Федор Иноземцев.

«Очаговая мутация Анимы» – таков был диагноз, вынесенный мне Меркурьевым (разумеется, был он не курьером, а одним из чинов «Афродиты»). Подтвердись этот диагноз, и тысячи клиентов Корпорации попадут в опасное положение. Такого рода скандал непременно затянет белопенную «Афродиту» назад, в безвыходное море судебных исков, штрафов и компенсаций. Но лишь в том случае, если носитель заразы (то есть я) не будет срочно изолирован, и модифицирован (ужасное слово, согласен).

– Что они хотят со мной сделать?

– Я плохо поняла... Мне кажется, они хотят убедиться, что дефект находится у тебя в голове, а не в программах Корпорации.

– Значит, они полезут ко мне в мозги, будут там ковыряться?

Лин пожала плечами и посмотрела на меня с тревогой

Подтверждались худшие мои опасения. Я нужен им был как лабораторный кролик, как материал для вивисекции. Картинка ближайшего будущего мгновенно возникла в моем воображении: беспомощное тело, трепещущее на хирургическом столе, стальные тиски, стискивающие черепную коробку, завывание трепанационных сверл. Сцена отвратительной пытки проступила настолько отчетливо, что я вдруг явственно ощутил упругое движение под теменной костью – это стальные щупы датчиков проникали в извилины моего мозга. Все будет именно так: железные пальцы, ворошащие мозг, расколотое сознание, вертящееся в водовороте шизофрении, непрерывная пытка, день за днем, месяц за месяцем...

– Но за что, Лин?... проговорил я, очнувшись. – Скажи, за что!

– Сейчас нельзя говорить, – она взяла меня за руку и потянула за собой, – надо двигаться, у меня есть план.

Мы пошли вниз по лестнице. Словно в тумане, я качался из стороны в сторону, не столько от травмы головы, сколько от страха и слабости. Лин держала меня своей маленькой ручкой, как держат ребенка, не отпуская ни на секунду. Но все это было бессмысленно, – я вспомнил эти отвратительные шажочки снизу, сверху, со всех сторон, – от Корпорации не убежишь. Пытаться выбраться сейчас из дома, это все равно, что случайной букашке пытаться выбраться из муравейника, кишащего муравьями.

Ее план заключался в том, чтобы найти в доме такое место, где ищейки Корпорации ни за что не станут искать. «Я знаю их повадки, – разгорячено шептала мне на ухо Лин. – Они никогда не возвращаются на то же самое место. К тому же у них мало времени. К семи утра в доме будет полно людей».

Таким местом, по ее мнению, была моя собственная квартира.

Это было полным безумием. Я отлично помнил молодцов, прятавшихся за дверью и Меркурьева, отдающего команды по телефону. Там у них должен быть штаб, самое логово. Идти туда, это то же самое, что, убегая от тигра, развернуться и броситься к нему в пасть. Но это был наш единственный план, и все, что мне оставалось, это обреченно следовать за проводницей.

Мы пошли замысловатым путем: вниз пожарной лестницей до хозяйственного блока, – оттуда Лин вызвала кабинку лифта и запустила ее на последний этаж (я был восхищен ее изобретательностью), – затем уступами боковых лестниц до четвертого этажа. Был момент, когда мы едва на них не наткнулись: в десяти шагах за углом вдруг щелкнула и быстро забормотала рация. «Нет, – ответил мужской голос. – Никого нет». Слава богу, все обошлось, Лин кошачьим чутьем чуяла опасность.

Вот уже и квартира. Она была права, – ни одной души.

Мы осторожно прошли через кухню, – в воздухе стоял запах свечей, – и сразу по длинному коридору в спальную комнату. За каждым углом мне мерещился силуэт мучителя.

Когда мы вошли в спальню, она закрыла дверь, провернула защелку:

– Ну вот и все... Мы дома.

Она так это сказала, что я сразу поверил. Умела она на меня подействовать, я давно заметил. Ей богу, было в ней что-то особенное, какие-то тайные чары.

С меня словно сняли ошейник. Такое облегчение. Как хорошо вернуться домой, и почувствовать себя в безопасности. Как будто и не было этой странной ночи: дикой беготни, животного страха, фантастических превращений. Жизнь входила в привычное русло.

Я огляделся по сторонам, узнавая и не узнавая собственную спальню. В любом случае, здесь было хорошо. Тихие сумерки. Большая кровать. Мужчина и женщина, встретившиеся для любви.

Не знаю почему, но я вдруг вспомнил сегодняшнюю ночь. И отчего-то стало очень грустно.

– Лин, – позвал я ее.

– Да, дорогой.

– Мне так худо.

– Что такое, милый?

– Почему женщины так жестоки?

– Ты про свою суженую?

– Я про женщин... Она сказала, что ты машинка, у тебя внутри батарейка.

– Батарейка есть у каждого... Любовь...

Она не успела договорить. Послышался неясный шум, словно там, на этаже переговаривались мужские голоса.

– Они здесь! – от страха у меня заныло в животе. – Они здесь, Лин!

Я заметался по комнате. Куда? Под кровать? – Глупо. В шкаф? – Найдут. Теряя самообладание, я подскочил к окну. Ничего не стоило распахнуть створки, но едва я глянул вниз, моя решимость моментально улетучилась: свалиться с четвертого этажа на брусчатку – верное самоубийство.

Лин как-то странно реагировала, точнее не реагировала вовсе. Она продолжала стоять посреди комнаты, спокойно наблюдая за моими метаниями.

В коридоре послышался тяжелый топот мужских ботинок. Они приближались. Чья то рука попыталась повернуть ручку, затем в дверь громко постучали.

Все. Это конец. Сейчас ворвутся, скрутят, задушат! Трепанационные сверла загудели у меня в голове.

– Господи, Лин, сделай же что-нибудь!

Она внимательно посмотрела на меня.

– Я могу только одно. – Голос ее был странный, звучал словно издалека.

Как будто кто-то щелкнул пальцами и мир изменился. Глаза ее надвинулись. Они были огромны. Они были огромны, а я был мал и жалок. Но в них было как раз то, что было нужно: властная, непобедимая сила материнства.

– Да! – сказал я.

Это был какой-то дьявольский гипноз, замешанный на моем страхе.

– Я могу вернуть тебя...

Она наклонилась ко мне и подхватила меня на ручки. Именно так – подхватила на ручки. Не знаю, как это у нее вышло, но это было хорошо, мне сразу стало легче.

– Да, – повторил я.

– Я могу вернуть тебя обратно.

Голос ее был точно музыка.

– Обратно... – откликнулся я заворожено.

Краем ума я вдруг понял, что она имела ввиду. Нет, это немыслимо! Сумасшествие!.. Но она права: в мире осталось только одно место, где я мог спрятаться. Крохотное пространство в теле женщины, волшебная точка начала, чудесный приют, где зарождается жизнь...

В дверь снова постучали

– Да!! – крикнул я уже в беспамятстве.

Надвинулось теплое, большое. Запашистая плоть женщины поглотила меня целиком.