Адрес редакции:
650000, г. Кемерово,
Советский проспект, 40.
ГУК "Кузбасский центр искусств"
Телефон: (3842) 36-85-14
e-mail: Этот адрес электронной почты защищен от спам-ботов. У вас должен быть включен JavaScript для просмотра.

Журнал писателей России "Огни Кузбасса" выходит благодаря поддержке Администрации Кемеровской области, Министерства культуры и национальной политики Кузбасса, Администрации города Кемерово 
и ЗАО "Стройсервис".


На дурнячка...(рассказ)

Рейтинг:   / 2
ПлохоОтлично 

Содержание материала

Треп кончился: взялись за дело.

Пока звеньевой с проходчиками настраивались дозакрепить последних два верхняка, Тарас и электрослесарь взяли сверла, начали бурить в кровле шпуры.

Доставщики, поругиваясь, неохотно отправились в соседний штрек за металлокрепью и затяжками. Это, конечно, могла бы сделать и утренняя смена, но кто потащит в забой лишние железяки, когда и ежу ясно, сколько на смену и чего нужно.

Тут и ещё: среди черной вообще шахтерской косточки есть своя «белая» – комбайнеры, проходчики, электрослесари. Разряд у них само собой выше, за качество и за перевыполнение получают этот самый, престижный, конечно же, «кэтэу», а что касается «гээрпешников», тем чего дергаться: недаром говорится, что прыгнуть выше третьего разряда для них – все равно что выше того места, откуда ноги растут, – не прыгнешь. Кошкин в тот день как раз и жаловался, что опять не пересдал даже на второй разряд – куда до третьего.

Да и, правду сказать, не заведено было на участке выставлять повышенный «коэффициент трудововго участия» доставщикам: об этом Тараса в первые дни предупредили чуть ли не официально.

Когда горняки с железом на плечах вернулись в забой, все уже было закреплено. Оставалось отогнать назад комбайн и зачиститься.

Но тут-то, как нарочно, остановился главный ленточный конвейер.

Кто-то из «грозов» предложил «все послать» и шабашить, но звено с ним не согласилось: зря старались?

Поспорили и решили запустить привода на местном режиме.

Около каждой кнопки поставили по горнорабочему, и каждый по световому сигналу горного мастера в забое должен был по цепочке передавать команду: чтобы «по уму», экономя каждый метр металлического полотна, как можно больше закачать угля на механизмы.

Стали решать, кого поставить на самый капризный привод, у воды, и тут началось:

– Как это кого – Кошкина! У него нонче новая резина, заметили?

– Гля, и правда!

– А где ты их оторвал, новенькие?

– Он свои, ребята, принёс!

– Была у собаки хата, жди.

– Это когда на разряд не сдал, рваные сапоги оставляешь, дают новые. Чтоб не нюнил...

– Чтоб не послал, ага, да с шахты не ушел...

Поначалу у Кошкина дело спорилось, но как только пошли большие куски, привод стал барахлить. Порода попадала под цепи, становилась в воде такой «осклизлой», что никак не подхватишь.

Горняки с опытом запрыгивают тогда на скребки и собственным весом начинают их осторожно прокачивать.

Всё это узнал Тарас уже после...

А тогда, тогда...

Видать, так оно все и было: тоже запрыгнул, и первые булыги скачались-таки на ленту.

Ещё попробовал, но тут кусок угля под пяткой раздавился, нога соскользнула под скребок... не любил обо всём этот Тарас вспоминать, да нынче куда деваться. Чего только не придёт в голову!

Потом уже, когда Кошкина увезли в «травму», да и в то время, пока находился в больнице, бригадные старички проводили «разбор полетов»: как понимал Тарас, учили его уму-разуму.

– Ещё счастливо отделался! – говорили, покуривая. – Тут главное дело – концевой выключатель найти: потянул на себя – всё стало...

– В рубашке родился! А то бы затянуло под привод...

– Ногу оторвало и скачало на ленту – это бы в лучшем случае... А то перемяло бы... что там!

– Все равно что в большую мясорубку...

– Говорил же потом, на кнопку выключателя у его последняя надёжа была. Перед самой головкой.

– Её-то он пропустил, а концевой все-таки уцопал.

– Уцопал дак уцопал!.. Хорошо, что рабочий концевой: звонок до сих пор в ушах... как только ты его, Егорыч, тогда оторвал от провода?

Поглядывали на него, испытывающе, а он понимал: не о том хотят сказать. Не о том спросить.

Кошкин был без верхонок, руки ему порезало – на рукавах спецовки Тараса, когда потом за него хватался, остались пятна крови.

– Потерпи! – торопливо уговаривал Тарас. – Ребята побежали звонить диспетчеру, потерпи!

– Мастер! Слышь, мастер? – морщась от боли, на полухрипе шептал Кошкин. – Ты никому не говори, а то и тебе хуже будет!

– Чего не говорить?

– Скажи, если что, потом дали... вроде как обезболить...

И только тут различил Тарас запашок:

– Когда это ты успел?

– Вчера ещё... один мой друган с лидерами кентуется, ну и пришли с им к ним: побазарить... А как без этого дела?

– Да от тебя вроде – свежачком?

– Ну, было чуть с собой, было... только ты никому! И ребятам – ни копейки лишней, и самого накажут... А так ты – молчок, и всё. Остальное мой друган на себя возьмёт.

Вот и посматривали теперь: вроде не проговорился молодой мастер. Лишней бумаги вроде не стал марать. Объяснительную написал, как научили. Но «очко»-то поди играет?

Может, с этого все и началось?!

Молча прошли всю ленточную цепочку: никого-ничего.

Тарас повернул к вентиляционному штреку – звонить диспетчеру.

Тот тоже его ничем не обрадовал: старшие поисковых групп уже отчитались, все уже на-гора вышли – придется наверху искать!

Там тут же наметили, кто куда пойдет, тут же быстренько разошлись.

Тарасу давно хотелось пить, внизу берёг остатки чая во фляжке, а тут чего его беречь. Отвинтил крышку, глотнул последнее, но это только прибавило ему жажды. У горняков не стал побираться: огляделся и по плахе, переброшенной через грязноватый ручей, пошел к знакомому роднику.

На березке у родника одиноко висел самоспасатель.

«Кто-то допался до холоднячка, – мелькнуло у Тараса, – забыл про «банку»!

Шел бы сразу в ламповую – забрал, а пока чего с ним таскаться. Да ещё кинется небось человек в конце смены, вспомнит, где мог оставить. Сюда примчится, а её нету – где искать?

Из трубы, забитой в скважину, вырывался слабенький фонтанчик, и он сперва прополоскал рот, попил вволюшку, а потом непроизвольно рубанул рукой и стал до пояса раздеваться.

Плескал себе в лицо, фыркал, тер лоб и щеки, шлепал по груди и пытался спину достать ладонями: хоть чуточку освежиться.

Уже приближалось утро, но от дневной жары накануне по-прежнему было душно, и его клонило в сон: вздремнуть бы часиков сто!

За кустарником участилось миганье фонарей, слышней стали голоса горняков...

Пошел, было, обратно через ручей, но на середине плахи остановился и повернул обратно. Снял самоспасатель с обломанного сучка, повернул к себе донышком.

Прокомментировать
Необходимо авторизоваться или зарегистрироваться для участия в дискуссии.