Андрей Ребров. В толще временной

Рейтинг:   / 0

Подробности

Категория: Проза

Автор: Андрей Ребров

Просмотров: 993

2021 год, Выпуск № 5

РЕБРОВ Андрей Борисович родился в 1961 г. в Ленинграде. Один из основателей Православного общества писателей, созданного по благословению митрополита Иоанна (Снычева). Пребывание в святых местах русских: на Валааме, в Оптиной пустыни, в Дивееве, Святогорском, Псково-Печерском монастырях – оказало большое влияние на его произведения. Секретарь СП России. Лауреат всероссийских литературных премий. Академик ПАНИ, АРС. Имеет церковные и государственные награды. Главный редактор журнала «Родная Ладога». Живет в Санкт-Петербурге.

* * *

 Цвели целительные травы 
 Под взором солнечным небес.
 И, как Мамврийская дубрава,
 Дышал иссопом русский лес.
 
 В душистой дымке золотистой
 Ягненок пасся на лугу,
 И женщина несла тернистый,
 Смолистый хворост к очагу,
 
 Где до поры, тая дыханье,
 Заветно тлел огонь костра,
 И старец, будто в ожиданье,
 Стоял у ветхого шатра...
 
 И голубь реял крестоносно,
 И шло служенье муравья...
 Все было значимо и просто,
 Как в вечной Книге Бытия. 

 * * *

 Поветшала скитская дубрава, 
 Понищал одеждами народ.
 Лишь церквей намоленные главы
 Золотят осенний небосвод.
 Снова, Русь, в убогом одеянье
 На заветный свет их
 ты спешишь.
 Века и природы увяданье –
 Время для спасения души.

 * * *

 Засыпал стекла рыхлый свет дневной,
 И мне светлица кажется норою.
 И растворяю в поле я окно,
 Где пахнет свежей пашнею сырою,
 Где крот, как будто в толще временной,
 Копает ход сквозь древний пласт земной.
 Так я порою Вечность носом рою,
 Чтоб в смертной тьме, под жизненной корою,
 Найти просвет в небесный мир иной.

* * *

 Вот снова чьи-то дети вдалеке
 Так по-библейски плещутся в реке
 И голышом на свежем ветерке
 Простосердечно бродят по мыску.
 А время, уподобившись песку,
 Заносит их следы на бережку.
 И человек, похожий на Луку,
 Им что-то пишет тростью на песке...

СВЯТОЧНОЕ

 Блекнет день,
 исполнясь ветхим светом. 
 В старый сад тропа заметена.
 В снежной сфере яблоневых веток
 Созревает новая луна.
 
 На дворе – мороз, но временами
 Чудится, что в заоконной мгле
 Сладко пахнут горними садами
 Яблоки, не собранные нами, –
 Маленькие луны на земле.

НА БРАНЬ ПОСЛЕДНЮЮ...

  Митрополиту Константину (Горянову)
 
 Золотилось небо спелой рожью,
 А в полях синели васильки.
 Шел монах сумняшеся ничтоже
 Вековой тропой, и кулики
 Щебетали в долах васильковых
 Под ржаною вязью облаков.
 И лучилась к полю Куликову
 Тропка летописною строкой.
 
 Шел чернец строкой незавершенной,
 Посох предержа в руце своей,
 Мимо новорусских вавилонов,
 Мимо стойких дедовых церквей.
 
 А издалека сквозь птичье пенье,
 Сквозь халдейский ропот городов
 Доносился грозный гул сраженья:
 Гром гранат, глухой, как стук щитов,
 Посвист пуль, звучащий, словно эхо
 Впившихся в простор ордынских стрел,
 Лязг пропятых танковых доспехов,
 Трубный гуд страстных монастырей.
 
 Шел монах без устали и страха
 На армагеддонское жнивье...
 И служило посохом монаху
 Пересвета древнее копье.

 
У РОЖДЕСТВЕНСКОЙ ЕЛКИ

 Моему сыну Арсению
 
 Там мир таинственный, согретый 
 Воображеньем детворы:
 И за спиралью мишуры
 Не просто полые шары –
 А населенные планеты.
 
 Там детских грез чудесной силой
 Гирлянды лампочек цветных
 В неугасимые светила
 Невинно преображены.
 
 И, как сгущенный – до сверканья,
 Овеществленный в форму свет,
 Шпиль над еловым мирозданьем
 Горит, мечтами их согрет.
 
 А здесь, пред елкою, в сторонке –
 Весь в чистых, радужных слезах –
 Лик обомлевшего ребенка,
 Его нездешние глаза.

 * * *

 В долгом омуте метели 
 Тонет черная река.
 К часу пушкинской дуэли
 Нет ни брода, ни мостка...
 
 Только белая пучина
 Стонет, словно человек.
 Только ягоды рябины
 Тихо капают на снег.
 
 Только вдруг, заколыхавшись,
 Щелкнет ветка у виска,
 Будто выстрел, прозвучавший
 Сквозь метельные века.