Адрес редакции:
650000, г. Кемерово,
Советский проспект, 40.
ГУК "Кузбасский центр искусств"
Телефон: (3842) 36-85-14
e-mail: Этот адрес электронной почты защищен от спам-ботов. У вас должен быть включен JavaScript для просмотра.

Журнал писателей России "Огни Кузбасса" выходит благодаря поддержке Администрации Кемеровской области, Министерства культуры и национальной политики Кузбасса, Администрации города Кемерово 
и ЗАО "Стройсервис".


Колдунья Азея (роман) ч.1

Рейтинг:   / 1
ПлохоОтлично 

Содержание материала

…Азея задолго до ареста умела приводить себя в состояние недумания: мысли уходили, и она погружалась в прострацию. После чего наплывали видения прошлого:

- Перво-наперво, сударыня, ты должна осознать предел своих возможностей – чего ты можешь, а чего, пока, не в силах. Отсюда у тебя будет уверенность, отсюда и сомнение. Сомнение похоже на растерянность, но это не то: сомнение – позыв к действию. Уверенность – это начало затухания. Тухлый ум баяльнице не годится, его всегда надо держать свежим. Все движется, ум должон поспевать за всем. Удивлением злоупотреблять не следует.

Будь, Азеюшка, всегда в движении. Устанешь - отдохни. Но постоянства своего не теряй. Научись терпению. Зло в свою душу не пускай. Душевную скорбь омывай озарениями. Понимай. Понимай все, или старайся понимать, и скорби в твоей душе не останется места. Мир перед тобой открыт, и войти в него можешь только по своей воле, с добрым сердцем. Надо видеть и понимать все и чистоту, и нечистоты мира. Отбросы тебе понятны. Ты должна туго знать - мир жесток, ему не достает милосердия. Милосердие носить в душе легче и радостней, чем злобу.

Ни с того, ни с сего на ум пришли слова пестуньи: «Измена по любви – не грех. Измена ради разврата – самый пущий грех. Предательство, вероломство». Хотя на Тибете с этим делом было куда проще. Женщина открыто могла иметь много мужей.

Зарницу миров надо уметь увидеть, а это прозрение. Страдание до сердца надо допускать, но опасно оставлять его на ночь. Привыкни к мечу, приучи свои руки к нему. Дам я тебе одну старинную кипарисовую стрелу, будешь носить лук. Научись метко стрелять. В живое стрелу пустишь в самом крайнем случае: в мгновение опасности. Не будь равнодушна к судьбе других людей. Помни, отныне ты невеста Богова и живешь Божественными стремлениями для других. Но заруби навсегда: Бог на небе, царь на земле, ты - в себе. До тебя ни царю, ни Богу. Войди в смирение. Наладься быть хозяйкой слова и дела. Не выходи из себя надолго, не дремли: может статься, тать войдет в тебя. Ибо ты, выходя из себя, забываешь про заложку, про замок - оставляешь ключи на произвол случая. Никогда не считай себя умнее других. Даже глупец знает то, чего не знаешь ты. Просвещать насильно людей не наше дело. Токмо же поучать, наставлять, как быть. Доказывание - зло. Избегай этого, затверди искренно, нам вредно, недостойно кому-то чего-то доказывать. Напомнить - наше дело. Но - баю нелепость - поучать и доказывать мы иногда просто вынуждены - бескорыстно. Но не дай бог применять насилие. Когда ты будешь читать ясы Чингисхана, ты встретишь там закон, чтобы преступника не истязали, а если достоин смерти - убивали бы без мучений. Но и это тебе придется делать в безвыходном положении. Не убивать, а приносить боль. Думать, надо думать в любых условиях. Дать думать другим. Перед думающими должен быть выбор: что приятно, а что полезно. Любое решение двояко: вредно - полезно. Правда - не всегда благо. Научись понимать не то, что человек говорит, а то, о чем он думает. Не оспаривай, то, что по твоему мнению глупо, вот тут ты должна лукавить, делай вид, что соглашаешься. Ты введешь вруна в замешательство - внутреннее, хоша внешне он будет торжествовать.

В тот день в их доме появилась трижды вдова Осмухина Павлина Семеновна с жалобой на колдунью-ворожею Дутову Зинку. Дутиха, дескать, навела на нее порчу, не только на саму, но и на весь скот.

- Соседка Секлетея мне говорит, что это просто моя блажь. Матушка птица Трифела, уважь - растолкуй и уверь.

- Да нет, не блажь, порчу Дутиха наводить способна. Не знаю насчет всего прочего. Думающий народ - мнительный. Порча дело нехитрое, потому как недоброе. Разрушать - не создавать. Поселения, созданные веками, годами, можно разрушить одним махом - огнем, водой. Землетрясением, светопреставлением. Экономь, сударыня Павлина, свои чувства, не транжирь на пустяки. Не жги себя, береги. Супротивники всегда, прежде всего, устраивают душевные пожары. Чую, по ночам спишь худо.

- Худо, матушка Трифела, ой, худо!

- Я тебе воды излажу, будешь пить по три глоточка перед сном и умываться над открытым подпольем. Останется на дне толика, дольешь взятой из ключа до восхода солнца. Сон будет здоровый. И нипочем тебе Зинка Дутова. А случись то, что будет смотреть на тебя в упор, сделай взглядом вот такой знак перед ней. Это буквой «зет» называется или «зорро». Запомни, начинай этот взгляд слева от себя над ее головой, поведешь вниз, скользни наискосок по ее чреву. И под ногами поставь как бы черту. И у Дутихи навсегда отпадет охота, заедаться над тобой. А еще, сударыня Павлина, обшарь углы своего дома, найдешь какой моток ниток, либо конского али человечьего волоса, так ты и подбрось его обратно Дутихе. Зло-то к ней и возвратится.

…Азее на память пришла сказка, рассказанная Трифелой, смысл которой смутно доходил только теперь.

Лежа на травяном ложе, пухлые щеки на ладошках, Азея с азартным вниманием слушала историю девушки Тан-Манан, которая умела ошибаться..

Когда самая большая Юрта подняла камчу звездной кошмы и впустила в этот мир белую зарю, самая красивая девушка улуса Тан-Манан пошла в долину цветов. Ромашки таращили заспанные глупые глаза и казались Тан-Манане ленивыми.

«Удалые цветки все поднялись в сопку», - подумала девушка и решила последовать их примеру: стала подниматься на Алатау – высокую гору. С Алатау она увидела другую долину и поняла – самые красивые цветы сбежали туда.

Она не ошиблась – долинные цветы отдавали счастливым духом и солнцем. Но долина взбегала на зелено-золотистую елань. Эти цветы были голубые, как небо, пахли ветром далеких стран. Над ними порхали красивые бабочки и пели нежноголосые пташки-пичужки, по лепесткам ползали райские букашки. Тан-Манан не заметила, как оказалась у гребня горных скал, где гнездится орел.

«А взгляну-ка я, что за грядой», - решила Тан-Манан. И увидела на пологой ветристой лощине отару овец.

Тан-Манан лучше всех девушек улуса умела считать и пересчитывать не только шишки, орешки, камушки, лодыжки, но и овец. И стала она считать овец и считала до макушки солнца.

К ней подъехал на ветряном мухортом коне пастух Тим-Улом. В небесно-пронзительном халате дэли, в собольем малахае. Он сразу понравился Тан-Манан, а еще больше понравилась она ему. А показывать это в ту пору было нехорошо: обычай.

Чтобы Тим-Улом ничего не заподозрил, Тан-Манан сказала, что знает, сколько у него овец. И сказала - сколько.

- Ты ошиблась, Тан-Манан, - сказал Тим-Улом, - моя отара вовсе не моя и овец в ней на три больше.

… Но и Тим-Улом оказался не прав: не на три, а на пять. Они считали и ошибались, пока солнце не ушло в свою юрту.

Тогда Тан-Манан вспомнила, что путь до ее улуса далек. Но как уйти, не прекратив спора?

Ночь была звездной, но знал об этом лишь Тим-Улом. А Тан-Манан знала лишь одно, что Тим-Улом сидит возле балагана и поет песни. Хорошо пел Тим-Улом.

Утром они вновь стали пересчитывать овец и вновь ошибались, ведь овцы были живые. А еще они ошибались потому, что жизнь шла: овечки нарождались и умирали. А еще потому, что вокруг ходили волки. И еще потому, что Тим-Улом, Тан-Манан и их дети тоже любили азу из овечьего мяса.

Прокомментировать
Необходимо авторизоваться или зарегистрироваться для участия в дискуссии.