Мой друг Генка Лютиков

Рейтинг:   / 0

Подробности

Категория: Проза

Автор: Михаил Анохин

Просмотров: 5020

2009 год, Выпуск № 1

Общение с Генкой Лютиковым было для меня судьбоносным, поскольку заразило меня настолько, что я стал неизлечимо болен Лютиковым.

После потрясших СССР шахтерских забастовок Генка оказался не нужным ни народу, ни властям, а был в 1989 году на таком гребне народной стихии, что очень даже походил на Емельку Пугачева.

Обитателей кабинетов горкома партии и других кабинетов рангом поменьше имя Лютикова вводило в дрожь, а сам он стал «телезвездой» местного «розлива». Да что там местного! Центральное телевидение полчаса на всю страну вещало бредовые и благородные… да, да! благородные идеи Лютикова. Они и на самом деле были благородны, как любые идеи идеалистов-романтиков, но как всегда было и, наверное, будет всегда, доброго ничего не получилось.

Документы засвидетельствовали факты в этой части биографии Лютикова. Запечатлели на всю оставшуюся жизнь в истории государства под названием СССР. Но я не хочу «расчесывать» и «посыпать солью» еще не зажившие раны, так что описание полгода бурной общественной жизни Генки я оставляю до лучших времен, когда осядет «пена жизни» и мы увидим дно, от которого только и можно оттолкнуться в поисках «положительного героя». При ближайшем рассмотрении, Генка Лютиков далеко не дотягивал до положительного героя. Даже до «героя нашего времени», и то вряд ли потому, что Лютиков ничего героического в своей жизни не совершил. Да и на самом деле, как сказано в одной древней книге; «Величается ли секира пред тем, кто рубит ею? Пила гордится ли пред тем, кто двигает ее? Как будто жезл восстает против того, кто поднимает его; как будто палка поднимается на того, кто не дерево!»

Кто же такой Генка Лютиков? Почему и с какой такой стати он стал и «пилой» и «секирой» шахтерского бунта? Откуда и как появился Генка на небосклоне нашей провинциальной, землекопо-шахтерской, почти кротовой жизни – для многих остается загадкой и по сей день. А след Лютиков оставил яркий, значительный и неоднозначный, по крайней мере в моей личной судьбе. Что же касается до других… то, что ж он был и остался «экзотическим фруктом Востока»: одни без ума от него, других тошнило и рвало от одного вида и «запаха» Лютикова.

Работал Генка в дорожном управлении (ДУ) на автогрейдере и, по отзывам его знавших, был неплохим специалистом. Истины ради, следует сказать, что «объявился» он там по договору с этим ДУ, который предоставил ему двухкомнатную, благоустроенную квартиру. Из чего следовало, что на прежнем месте жительства, Лютиков квартиры не имел.

Росту Лютиков был около метра восьмидесяти, плотный, чуть сутуловатый, лицо евроазийского типа. Такие лица часто встречаются в Сибири. Волос курчавый и к старости стал седой до блеклости. Я его еще помнил по тем временам, когда у него была густая шевелюра. На работе Генку называли по имени известной американской коммунистки – Анжелы Дэвис. Курносый нос был слегка поврежден, видимо, то были следы кулачных разборок молодости. Глаза маленькие, спрятанные под набухшими от плохой работы почек, веками. Ладони рук большие и всегда горячие, даже в стужу. Руки сильные, хотя пренебрегал элементарной гимнастикой. А полное его имя: Лютиков Геннадий Михайлович.

Попытка реконструировать прошлое, да и ту часть жизни Лютикова, которой я был свидетелем и даже участником, вынуждает меня к переходу на художественную прозу с её неизбежными вымыслами и домыслами, чего крайне не хотелось бы, но без этого неизбежного приема образ Лютикова останется схемой. Да простит он меня там, на небесах, за мои художественные вольности.

“Написать правдиво историю своей жизни или искреннюю исповедь, то есть рассказать о себе не то, чего ждет и что нужно обществу, а то, что действительно с тобой было, значит добровольно выставить себя – при жизни или после смерти, это почти все равно – к позорному столбу.» – сказал любимый философ Генки Лютикова, когда я пожаловался на то, что у меня в очерках о конкретных людях всегда присутствует изрядная доля вымысла.

Но Генка этим авторитетом не ограничился, да и был бы он Лютиковым, если бы одним авторитетом исчерпал свою эрудицию? Нет, одного было ему мало!

– Сократ жаловался на Платона: «Много наврал на меня этот юноша». Так что не переживай. – И словно в воду глядел: – Вот умру, тоже много чего наплетешь на меня, но я, как и Сократ, в обиде на тебя не буду.

Кто не знает Генку, услышав подобное заявление, подумал бы, что у мужика самомнение раздуто до невообразимых пределов, но я то знал, что не только Сократ и Шеллинг были его собеседниками, но и неведомые мне философы тоже входили в круг его интересов. Кстати, «собеседник» – его словечко, его определение беспрерывного образовательного процесса, который не прекращался до самой его смерти.

– Они все мои собеседники, – говорил он, упоминая этих философов.

Теперь-то я знаю из своего скромного опыта писательства, что любая правда о человеке – уже «позорный столб», поскольку мы горазды судить других по «гамбургскому счету», но себя судим по совсем иным «счетам» и чаще всего «применительно к подлости» и «исходя из обстоятельств». По крайней мере, так происходило и происходит со мной.