Адрес редакции:
650000, г. Кемерово,
Советский проспект, 40.
ГУК "Кузбасский центр искусств"
Телефон: (3842) 36-85-14
e-mail: Этот адрес электронной почты защищен от спам-ботов. У вас должен быть включен JavaScript для просмотра.

Журнал писателей России "Огни Кузбасса" выходит благодаря поддержке Администрации Кемеровской области, Министерства культуры и национальной политики Кузбасса, Администрации города Кемерово 
и ЗАО "Стройсервис".


Мой друг Генка Лютиков

Рейтинг:   / 0
ПлохоОтлично 

Содержание материала

После, третьей операции Генка вовсе перестал выходит из квартиры. Вскоре схоронил свою жену и вовсе замкнулся, как устрица в раковине, в стенах.

Если вы подумаете, что Генка Лютиков никогда не жил обыкновенной человеческой жизнью с её повседневными заботами, с утреннем похмельным синдромом, когда нужно идти на работу, а не только не хочется – сил нет, но силы всегда находились, то вы жестоко ошибетесь. Сам Лютиков, уже когда остался как перст один, сказал: “Три страсти, было у меня в жизни. Они сочетались во мне с разной силой, в разные периоды жизни, но постоянно присутствовали. Эта тяга к книгам, к женщинам и к вину. Чего смеешься-то?

– Да нет, Гена, с чего ты взял, только это банально.

– А все что подлинная правда о жизни, то банально! Ишь ты, оригинал нашелся! А женщины меня любили, но того больше – я их любил. Сейчас вино не так пьянит, а на женщин я ленив стал лет с сорока и не по здоровью они мне…

Но Генка не был бы сам собой, если бы не развил тему женщины:

– Женщина похожа на скрипку, на ней не только нужно уметь играть, но самое главное, её нужно уметь настраивать. Своего рода – иметь от природы “музыкальный слух” на женскую натуру. Говорят, у меня этот слух есть, только вот настраивать лень.

– Все поизносилась, а ему, – Генка недвусмысленно указывал взглядом на ширинку, – хоть бы что! А ведь ему-то самое время пойти на пенсию да по-пустому не беспокоить меня.

Генка усмехнулся: “Как вспомнишь – так вздрогнешь. Сколько же душевных сил и нервов на их поистрачено… А любил я женщин с маленькими грудями, как яблоки, чтобы в ладонь… Странно, природа женщину создает для деторождения, а мужчина ищет в них страсть, темперамент, а это плохо сочетается. И вот что прелюбопытно, такую “заводную” ревнуешь, поскольку все время мерещится тебе, что и другого она вот так же стискивает в объятиях и другой может ей дать то же самое наслаждение. И та ревность подхлестывает тебя почище кнута”.

И на самом деле Генка Лютиков в смысле мужских возможностей в свои 57 лет мог бы дать фору иному двадцатипятилетнему. Я это знал точно, поскольку, сострадая к его одиночеству, как-то привел к Генке одну знакомую женщину, сильно обиженную на своего мужа по этой части, предварительно предупредив её, что мужик этот ленив на ухаживания, а в остальном, – “проверь и доложи”.

Эта невинная шутка едва не кончилась трагедией, “развалом” её прежней семьи. Так что Генка Лютиков, мог бы и не говорить мне, что ленив к женщинам стал “не по здоровью”.

Ну, разве это не странный человек! Живет бобылем, когда любая женщина, обеспокоенная “постельной проблемой” нашла бы утешение рядом с ним?

Тогда состоялся примечательный разговор, очень характеризующий Генку, хотя все разговоры были “примечательными”, каждый по своему.

– Несправедливо, получается, – сказал я в ответ на Генкино кивание в интимную область. – Кто что хочет, тот того не имеет.

– Ты так думаешь? – Генка был искренне удивлен моим несогласием с природой.

– Именно так и думаю.

– Напрасно. Господь Бог видит человека глубже, чем он сам о себе что-то знает. Видит и удерживает его от греха, отнимая какую-то часть здоровья, лишая излишнего богатства, словом, всего, к чему стремится земная его часть, чего она так жаждет… Если честно, то я настраивать женщин умел, но это занятие мне никакого удовольствия не доставляло. А больше попадались мне вот такие, “запущенные” дамы… Может потому и надоело… А может на то воля Божия, чтобы лень меня обуяла, прежде сроков и больше времени оставалось на то, чтобы жизнь обдумать?

– Генка, ты жизнь обдумываешь, а она от тебя уходит. Другой ведь жизни не будет?

– Да брось, ты! Экклизиаста читай! Тот всего перепробовал, а итог один: ра-зо-ча-ро-ва-ние. – Это слова Лютиков произнес по слогам, дважды, чтобы прочувствовать каждый слог и звук. – Чары. Колдовство. Когда наступает разочарование, тогда человек видит мир в его истинном свете, просыпается от чар.

– Так может лучше и помереть сонным?

– Ты так думаешь? – И прочитал стихи. (разбивка на строфы моя. ) – “Завидую – беспечности веселой/ Сеюминутной радости живой/ И мысли не глубокой, небольшой/ и от того столь действенной, / и скорой!/ Завидую удачливым друзьям/ И жизни праздной юного повесы… /Все это так, / когда бы смерть была/ Последним актом/ этой/ скорой/ пьесы. /”

Мне до сих пор кажется, что Лютиков писал стихи, но в его бумагах я не обнаружил даже намека на это. Впрочем, такое цитирования стихов являлось редчайшим исключением, поскольку Генка, когда я особенно настойчиво добивался авторства и намекал ему, что это он сам сочинил, цитировал Аристотеля: “Много лгут певцы”. А я, разве лгун?”

– Представь себе, – говорил Лютиков, – вдруг человек проснётся? Очарование спадет, и глаза откроются? Мне все время представляется такая картина: я что-то сделал вполне обычное, прошел день, даже час и вдруг, оказывается, что это “простое” и “обычное” повлекло за собой трагедию. Эта мысль, даже образ такой мысли всегда меня преследовал и в первый раз, словно ожег сердца. Послал пятилетнюю дочь в магазин за сигаретами, тогда я еще курил, а через пять минут, во дворе, завыла сирена машины “Скорой помощи”. У меня руки, ноги отнялись, почему-то подумал, что с дочерью, что-то случилось. Глупо? Наверное, но страшно. Страшно оттого, что уже ни чего не исправишь. Так и тут, пока жив, можешь исправить, если спадет с глаз пелена колдовская, а если умрешь сонным… Всё! Соломины не переложишь. С чем умер, с тем и пришел к Господу.

Нужно сказать, что Генка очень часто прибегал к авторитету Бога, даже в атеистические времена, а в последние годы его жизни, он больше и чаще читал Библию, чем работы Платона и своего любимого Плотина. .

Как-то, еще в начале нашего знакомства, мне надоели его экивоки в сторону трансцендентного Существа, я прямо спросил: “Ты в Бога веришь?”

– Верю! Только я церквям разным не верю. В попов не верю. В посредников разных не верю, и пуще того не верю “объясняловкам”, – Так Генка называл попытки объяснить неизвестное непонятным.

Ответ Генки меня смутил. Это сейчас стало модным ходить в церковь, а тогда признаваться в своей вере, даже другу, было как-то не принято. Вроде, как признаться, что у тебя с головой не в порядке. Генка признался, только он не был бы Лютиковым, если бы не развил целую теорию собственной – да, да! Собственной – веры в Бога.

– Когда я мыслю, я мыслю как человек неверующий, – начал Лютиков, – потому, что верующий человек строго говоря, мыслить не может.

– Вот-те новости! Он что же, в животное превращается по-твоему?

– Ну почему в животное? Животное веры иметь не может, животные чувствуют Бога, а человек верит. Большая и существенная разница! У человека в мозгу есть специальный “центр веры”…

Я слушал его и думал, сколько же еще удивительных открытий я сделаю в Лютикове? Ну, кто он? Простой советский рабочий, едва закончивший среднюю школу, да и то вечернюю, в возрасте двадцати пяти лет. Что бы из него вышло, попадись он вовремя, в “добрые руки”?

– Бог везде, где есть человек, верящий в него. – Продолжал Генка свою очередную “лекцию”. Храмы нужны для церкови, а для Господа нужны только искренность обращения к нему и глубина этой искренности. Сам человек храмина Божия. Вера, по моему глубокому убеждению, возникает только в момент молитвенного состояния, в момент “слияния” с тем, что мы называем Богом.

– Выходит, что мы его “не так представляем”, хотя, как я знаю, его невозможно представить. Эта троичность… и все такое…

– Что нельзя – это точно! Он принимает образы, когда считает нужным вступить в контакт с человеком, вот почему он столь разный в религиях разных народов, – пояснил Генка, не довольный тем, что я прервал “полет” его мысли.

– Ну, а ты-то, ты – как его себе представляешь? – наседал я.

– Никак. – Сказал Генка и рассмеялся. Он бывал, иногда, до невыносимости смешлив.

– “Никак” – это знаешь ли…

– Вот именно, “это знаешь ли”… Ты себе представляешь, что такое бесконечность? Самое существенное человек представить себе не может. Ну как к примеру представить себе любовь, ненависть, дружбу? Что это такое, в смысле “разглядеть” и “пощупать”? Это можно только описать и описать исключительно метафорически, образно!”

Я смотрел на него, наверное, с очень глупым выражением на лице, поскольку не понимал связи между абстрактными понятиями и тем, во что можно верить. Это я ему и сказал.

– В абстракцию, как раз и нужно поверить. Поверил же ты учителю геометрии, что “точка есть то, что не имеет длины и ширины”? В то, что доказано, нормальные люди не верят – это они знают. Зачем мне верить в то, что ты сидишь на диване и задаешь мне глупые вопросы?

Я обиделся за “глупые вопросы».

– Если “никак” верх твоей мудрости, то конечно, мои вопросы глупы. Если твой Бог…

Генка перебил меня: – Наш, наш Бог! Ты забываешь, что он Творец мира, а значит Он тебя сотворил!

– Да ты же мне, вчера только талдычил битый час, о “сингулярности”, о теории, как её… ну этого, “взрыва” из которого и “родилась” Вселенная, о торсионных полях вакуума?

– Верно. Я тебе рассказывал об одной из гипотез, рассказывал как человек мыслящий и в границах мысли. И когда я говорю, что Бога не могу представить, я так же говорю, как человек мыслящий. Когда я верю, то мне не нужно его никак представлять – я верю.

– Но в что же ты, дубина, веришь, если не представляешь объект своей веры?! – Тогда он вывел меня окончательно и помнится мне, я хлопнул дверью и ушел.

На следующий день я пришел к Лютикову, почти примирившись с тем, что вера каким-то странным образом заменяет собой процесс мышления и с тем, что нельзя одновременно верить и мыслить. Я утешал себя тем, что в жизни мы верим в еще большие глупости и нелепости.

Лютиков по своему обыкновению что-то читал и как всегда рядом лежала авторучка и большая общая тетрадь. Такими тетрадями были забиты антресоли в квартире. Он считал пустым занятием чтение без подчеркиваний карандашом в тексте книги и выписки отдельных мест.

– Здорово, старик! – Он встретил меня на пороге квартиры в неизменном поношенном трико.

– Зря ты вчера психанул и убежал, – сказал Лютиков едва мы уселись на любимый нами диван – “диван для разговора”, а было еще у Лютикова святое место, “кресло для мышления” перед небольшим, низеньким столиком в углу комнаты. Жена по обыкновению, уходила либо на кухню, либо закрывалась в спальне. Она не могла понять, чего я нашел в этом “болтуне” – так она называла своего мужа.

– Знамо дело, зря. – Согласился я, потому что не соглашаться значит не дружить с Лютиковым, не любить его, а я любил его, иначе бы вынести наши диалоги было бы невозможно.

– Может, и Бога нет ни какого.

Я обомлел.

– Вот те раз! А в что же ты веришь?

– Как ты, в точку, в линию, в бесконечность и мнимые величины. Может мы, как жемчужные устрицы в садке. Вложили моллюску, под мантию песчинку, чтобы она раздражала его и тот вырабатывал перламутр, так и в нас вложили песчинку-душу, чтобы мы в течении жизни такой же “перламутр” вырабатывали. .

– Ну и? – Спросил я.

– Да, вот думаю, какое сравнение, какой образ не примени, все отдает грубейшей фальшью. Да и то сказать, ежели человек та самая устрица, по отношению к тому, кто в неё в момент рождения душу вложил (а может и раньше вложил, еще там, в утробе матери), то какого разумения, какого понятия от нас можно ждать? Есть международная программа по поиску внеземных цивилизаций, а что ищут? Ищут не цивилизации, а человека ищут! Цивилизации нам не нужны, мы себя во Вселенной ищем. Если бы цивилизации нам нужны были, то их полно на земле. Вот, скажем, муравьи чем не цивилизация? Войны ведут, пленных захватывают, дороги строят, информацией обмениваются, сельское хозяйство имеют, домашний скот разводят. Те же дельфины, киты, крысы…

И опять Лютиков ушел в себя и опять предстал с неожиданным “заявлением”.

– Знаешь, почему молитвенники, Библию, словом все церковные книги нельзя на полку ставить вертикально?

– Понятия не имею.

– Вдумайся! На церковных книгах изображен крест, а если поставить книгу вертикально, то случайным образом можно поставить и так, что крест окажется перевернутым. Когда книга плашмя лежит, как её не поворачивай в плоскости, крест только меняет свою ориентацию в системе: “Север-Юг, Запад-Восток”

– Ну и что из этого следует?

Да то и следует, что перевернутый крест в вертикальной плоскости – знак сатаны!

Прокомментировать
Необходимо авторизоваться или зарегистрироваться для участия в дискуссии.