Колдунья Азея (роман) ч.3

Рейтинг:   / 0

Подробности

Категория: Проза

Автор: Переводчиков Владимир Андреевич

Просмотров: 6655

2009 год, Выпуск № 3

В Азею Огран влюбился сразу, как только проснулся, и увидел ее, свою боль он связал с болью по ней. Теперь его жизнь обрела смысл: он знал, что кроме этой девушки для него не существует ничего. Он не просто смотрел на нее - он любовался. Каждый ее шаг для него был движением жизни. Он обретал опору, он оживал, Любовь творила и творит всегда чудеса.

- Меня Огранном зовут.

- Я знаю. Хошь знать, как меня нарекли? Азея.

- Что со мной стряслось?

- В шурфе тебя помяло. Сотрясение мозгов, ребро поломано. В голове, небось, закипает?

- Шумит, и блевать охота.

- Поесть надо утиного бульону.

- Выти нет.

- Поесть надо. И обратно на три дня уснуть. - Азея приподняла Ограну голову, подставила кружку к губам, а в ней половина бульона. Парень выпил и сразу почувствовал голод. Ему захотелось еще. Колдунья сказала: «Будет. Поспишь, дам еще. А теперь пей отвар». На этот раз зеленая бурда парню показалась не так противна, как в первый. Вскоре на лице его выражение отвращения сменилось выражением удовольствия.

- Ну вот, захорошело, - сказала Азея и вышла.

На этот раз Огран спал менее трех суток. Проснулся он с первыми петухами. С удовольствием оживал. Боль в правом боку чувствовал лишь тогда, когда пытался поменять положение. Не хотел будить хозяйку, но ждал ее появления. Оказалось, она уже на ногах. Прошла мимо него в куть и стала заниматься опарой.

- Ну что, выплыл из морока? - спросила она, не оглядываясь. Оказывается, лекарка знает, что Огран очнулся ото сна, хоть он и не подавал вида.

- Дай тебе Бог здоровья! А с моим напарником что?

- С ним все в порядке - он не страдает.

- Как я сюда попал?

Азея вкратце рассказала, как он очутился в ее дому. Сказала, что его проведают подельники и сегодня должен прийти Евлампий, старший спарник.

Дня через четыре Огран с трудом стал передвигаться по дому. Однажды Азея, решив проверить, есть ли у него жар, приложила тыльную сторону ладони к его лбу. Он взял ее руку и стал целовать.

- Полно тебе! Чего удумал! - испугалась баяльница. Испугалась самое себя, оттого, что ей стало лестно и приятно. Впервые!!! - О господи! Не введи меня в греховный соблазн.- Взмолилась Азея молча и страстно.

Она предуказала себе не шибко тосковать после того, как парень поправится и покинет стены ее дома.

Азею смущало, как смотрит на нее Огран. Она стояла у стола, замешивая тесто для колобов. За окном на горизонте светились висмутовые облака. Вечерело, и лучи заходящего солнца освещали все неказистое убранство комнаты.

Прошло три недели с того дня, как безжизненное тело Ограна принесли в ее дом. Он быстро шел на поправку. Вчера с помощью Азеи в накинутом на плечи одеяле он вышел на крылечко дома, подышать свежим воздухом. Воздух слегка был студеный. Падал первый снег, устилая черную землю белым покрывалом, но как только переставала пороша, влажная земля проявлялась из-под белого настила. Огран тяжело с шумом втянул бодрящий воздух. Покачнулся от слабого головокружения. Азея легко подхватила его. За то время, пока болел, Огран похудел, осунулся, щеки его покрыла щетина, нос заострился. Только одни глаза блестели. Опершись на плечо Азеи, он с большим трудом добрался до кровати. Потеряв последние силы, снопом свалился на постель.

- Ничо, ничо, - проговорила Азея, - душа из тела улетает легко. Возвращается тяжко. Твоя блудная душа вернулась. Обещаю тебе жизнь долгую.

- Пообещай счастливую, - отдышавшись, застенчиво улыбнулся Огран.

Азея помолчав, вздохнула:

- Это решать не мне - Богу.

- Во власти твоей, Азея, сделать меня счастливым и себя тоже, - Огран осторожно взял ее за руку.

Она молча отняла ее и отошла.

- Не могу, Огран, я быть твоею. Клятва - слово. Слово, даже честное, - летучее. Клятва - скала, падать с нее опасно и подло.

- Я сниму тебя с той скалы. Дай только надежду.

- Надежды дать тебе не могу: у меня ее у самой нет.

- А чем живешь?

- Днем сегодняшним… Солнцем, воздухом, водой, ожиданием благовеста и ухода.

Больше они об этом не разговаривали. Огран - бойкий по натуре, - тушевался Азеи. Ее убеждения, вставшие стеной перед ним, закрывали все его надежды, сжигали в прах все, чем жил, превращали его в существо без будущего. Он краснел, бледнел, напрягался, но уверенности в себе не обнаруживал. Чтобы не делала Азея, чем бы ни занималась, она чувствовала на себе взгляды парня. Вот и сейчас она знала, что он смотрит на нее. Лицо обдало жаром, по спине прошел холодок. Она устала бороться сама с собой. Душа раздвоилась. Одна половинка говорила: «Брось ты все, иди за ним, слушай свое сердце. Он ведь любит тебя, а ты - его». А другая упрекала: «Эх ты! Где твоя сила воли? Господь дает тебе испытание. Как же ты людям помогать будешь, если себе помочь не в силах. Выползти не в могуте из омута страсти. Покрытая паршой порчи, озеваная, сглаженная, умалишенная. А клялась нести крест свой до конца». Эти противоречия не запрещали женщине быть и жить.

В эту ночь она долго не спала. Вдруг привиделось: сон не сон, явь не явь. Она увидела себя на краю обрыва. Огран чуть впереди. Он протягивает ей руку и улыбается. Вдруг ком земли под его ногами медленно начинает сползать. Он, охваченный оползнем, беззвучно кричит, пытается схватить ее за руку и летит в бездну. Она видит его огромные от страха и боли глаза. Вскочив, Азея очнулась. Вытерла холодный пот со лба. Посмотрела в угол, где стояла кровать: Огран мерно дышал. Дева медленно начала приходить в себя. «Судьбу не перехитришь» - с тоской подумала женщина. Больше уснуть она не смогла.

Рано утром, только взошло холодное осеннее солнце, она оделась и выскользнула за дверь…

Огран, одетый, сидел за столом, пил чай с колобами. Послышалось ржание лошади. Выглянув в окно, он увидел, идущего по двору Евлампия. Огран встал навстречу, они обнялись.

- Ну что, я - за тобой. Матушка Азея-птица сказала, что тебя можно забрать.

Для Ограна это было неожиданным: ему хотелось бы здесь и перезимовать. Но он был неволен, обязан подчиниться целительнице. Евлампий вынув из кармана свернутый красный платок, подал Ограну. Тот приблизился к Азее, поклонился ей в пояс, взял ее левую руку и вложил этот тяжелый узелок.

- Но это слишком дорого! - возразила Азея, протянув золото обратно Ограну.

- Дешевле моей жизни. - Он помолчал. - Научи, как жить… без тебя… хотя бы час.

В избе стояла долгая нестерпимая тишина, которую нарушила птица, перелетев с одного дерева на другое. Огран и Азея смотрели друг дружке в глаза, в которых можно было прочитать и все, и ничего. Сквозь сухое горло он вымолвил:

- Одумайся…. Весной жди сватов.

- Нет, Огран, - отойдя к окну и не глядя на него, решительно сказала Азея. - Не тори тропинку зря на пустое место. Не суждено мне быть чьей-то суженой. Дороги у нас разные. Знак мне был. Не быть нам вместе.

Огран обернулся у двери и почти прошептал:

- Прости, - помолчав, добавил, - Прощай.

И вышел вслед за Евлампием.

Азея видела, как они сели в дровни и упряжка скрылась за углом дома. «Ну, вот и все», - подумала она. Она стояла простоволосая, долго смотрела вдаль, словно видела там свое будущее. Плечи ее вздрагивали, а по щекам катились слезы. Впервые в жизни ей навернулись самые греховные вопросы: «А для чего я живу? Для кого?»

После того, как перестали чудиться шаги лошади, и лесные шорохи приняли иной характер, Азея небрежно набросив на себя плед из букле, быстро скрылась в лесной чаще и - подальше от опустевшего дома. Шла хлестко, оступаясь и запинаясь. Шла напрямик, как она привыкла ориентироваться, не думая, куда она направилась. Груз платка тяготил ее карман. Поступила она так, как ей завещано: не торговаться. Нищий, одаривший и полушкой - отблагодарил довольно щедро. Вдруг у Азеи Стародубовой появилось желание, упасть в траву и заснуть навечно. Трифела научила ее умирать легко. Она в могуте замедлить дыхание и остановить сердце. И не знать боли. На языке кастовых колдуний этот переход в другое состояние называется не смертью, а уходом. Началом перерождения. Остановилась Азея только на незнакомой гаревой поляне, где раскинулся почерневший и засохший Иван-чай. Опустилась на землю. Сумерки заметно снижались. Именно в такое время Азея обновляла в памяти завтрашние заботы. Осенесь в эти числа Лида Панина была заядрена военруком Мурзиным с помощью Евдокии Головановой. Разрешилась она девочкой, которую нарекли Ольгой. Завтра должны явиться Панины Лида и Федосей. Надо жить ради добрых людей. Встав и придя в себя, она пошла к схорону, спрятала золото, бережно свернув кумачовый платок, спрятала его на груди и внешне успокоенная пошла в сторону дома.

Огран…. Заметим между прочим, Азея всю свою жизнь хранила о нем память. Это была ее единственная, вечная любовь. И боль, на которую она никому ни жаловалась никогда.