Адрес редакции:
650000, г. Кемерово,
Советский проспект, 40.
ГУК "Кузбасский центр искусств"
Телефон: (3842) 36-85-14
e-mail:
Этот адрес электронной почты защищен от спам-ботов. У вас должен быть включен JavaScript для просмотра.
и ЗАО "Стройсервис".
* * *
Продвинув в петли ржавых дверей проволоку, он затянул ее двойным оборотом.
Дождь отступил перед внезапной атакой солнца. Это часто бывает в осенние дни. Человек прошел сад, заброшенный и дикий, удивляясь неистовым краскам на полотне щемящей синевы. Он знал это чувство, не имеющее определения, но имеющее свое место в череде времен года. Чувство глубокого одиночества среди опавшей листвы, чувство космического холода в душе, когда всматриваешься в стволы обнаженных деревьев.
Между корнями подмытого речушкой дерева было место, куда он приходил, когда становилось вовсе невмоготу.
Ложился на грязный тюфяк и, слегка наклонив голову, наблюдал, как среди серых и белых нитей, застрявших в траве нечистотах, сновали юркие рыбешки, напоминавшие пескарей. Непомерно большие головы, выпученные глаза принадлежали новому виду рыб. Они жили и размножались в помоях, метали икру в щелочные потоки, кормились резиной и пластиком и ждали своего времени, чтобы выбраться на сушу. Тогда начнется новая эра в разрушенной стране. Эра людей с мусорок и рыб из канализационных стоков.
По помоям плыло золото кленов и серебро ив. Мысли уплывали в никуда. И не было ответа на простой вопрос. Кто он? Человек
или червяк, запутавшийся в корнях старого дерева. И если червяк, то как скоро его съедят рыбы-мутанты. А если человек, то что он делает среди этого дерьма.
* * *
Тепло.
Тихо гудел трансформатор. У дверей в том же порядке лежали собаки. Мусорная площадка оставалась пустой. Правда, в углу кто-то сбросил корки от арбузов и дынь. Осколком стекла он бережно соскребал мякоть и бросал в сухой рот. Подавляя голод, сжевал корочку переспелой дыни.
Утихала боль.
Музыка медных проводов возвращала в мир изомерных линий на осциллографе. Мигал экран компьютера. Люди в белых халатах толпились у таблиц.
Вращалась центрифуга, звенели пробирки. А потом — грустные детские глаза, и слеза за слезой катились по его грязному и небритому лицу.
Человек проснулся. У изголовья, определенного кирпичом, пищали крысы. Шепелявил мелкий дождь.
Серело.
Короткий осенний день обрывали колокольные перезвоны.
Наступало время вечернего сбора мусора, время заготовки продуктов на ужин.
День на день не был похож. Люди разное несли к бакам.
Что обидно, — в годовщину революции (или путча) питался картофельной шелухой да желтым куском сала со следами чьих-то зубов.
Меняется жизнь, меняются праздники. Вечен звон колоколов да старушки в черном на коленях.
Пока в будку проникал мерцающий свет, человек достал из рваного кармана газету и приблизил к глазам.
Какая-то вырванная строчка из текста привлекла его внимание "...благодаря возможностям генетики, я заинтересовался клеточным циклом, но не имел малейшего представления, что происходило на молекулярном уровне", — что-то знакомое было в этих строчках, или раньше читал, или кто-то рассказывал.
Аккуратно сложил газету в карман и стал ждать выноса первых ведер. В этом была своя особенность. Многие жильцы сбрасывали мусор до прихода машины и можно было спокойно заниматься сортировкой. По приходу машины бак заполнялся быстро и все улетало в грязное чрево мусоровозки.
Собаки застыли с вытянутыми мордами. Потирали руки сборщики бутылок — два учителя истории Союза.
Опережая нетерпеливых бизнесменов, к бакам семенили пенсионеры. В дырявых пакетах, кроме картофельной шелухи да свекольных очисток, бывали еще кочерыжки капусты, которые гнилые зубы раскусить не могли.
Он не утруждал себя проверкой этого добра, оставив возможность до самых голодных времен. Настоящая работа будет чуть погодя. Из богатых квартир служанки понесут остатки ужина.
Набрав полный пакет, человек добродушно подпустил собак к ящикам. Указал историкам на присыпанную мусором тару. На дно пакета улеглась недопитая кем-то бутылка.
Многие привыкли к нему, кое-кто здоровался, но большинство брезгливо обходило стороной, не ведая простой истины, что судьба — изменчивая сука и в каждом, стоящем перед ней на коленях, необходимо для полноты восприятия мира увидеть себя.
Содержимое баков ушло в пасть фургона. Мусорщик подчистил бетон. В странной зоне неосмысленных бурь наступила тишина до завтрашнего дня.
Жалко скулила собачья свора, пытаясь подобраться к вожаку. Он грыз большую кость, злобно рыча и оголяя желтые клыки.
Случайная стайка воробьев доклевывала прелую крупу.
* * *
В предчувствии сытного удовлетворения, человек вытащил газету из кармана. При свете сигнальной лампочки на щитке пытался вчитаться в текст: "Как-то ночью, в лаборатории, я прочитал статью Lee Hetwell. В ней автор детально описал, как можно применить генетику, чтобы исследовать клеточный цикл у определенных подвидов дрожжей".
Дверь открылась и на пороге застыло существо, облаченное в рваную женскую одежду.
— Привет, Мишуля! Накрывай стол, будем пировать. Существо пьяно хихикнуло и шлепнуло человека по нижней части живота, задержав в этом месте руку. Второй рукой вытащило из кармана консервную банку с окурками. Грязными пальцами подцепило самый увесистый и какой-то заморский дым, слащаво щекоча ноздри, потянулся к потолку.
— Что застыл, мужичок? Дама проголодалась, стели самобранку. Человек потянулся к газете в кармане, потом передумал. Из-под стенки достал лист картона в жирных пятнах и разводах и шлепнул в пыль под ноги. Из пластикового пакета высыпал объедки. Они слепились в кучу и пришлось сортировать эту массу.
В бутылке с беловатой жидкостью оказался самогон свекольной готовки.
Существо отпило из горлышка несколько глотков и зажмурило глаза от удовольствия.
— Понимаешь, Мишань. Раньше пила только шампанское, в те времена — советские. Понимаешь, Мишань, закусывала шоколадом "Аленушка"... В те времена, Мишань, я была..,— и едкий смех, переходящий в надрывный плач, начал трясти сутулое существо.
Человек отковырял несколько огрызков хлеба и заел вонючий самогон. Потом проглотил полугнилой помидор. Когда донышко у бутылки просохло, существо промычало:
— Давай будем любить друг друга,— и начало раздеваться. Под нитями и тороками дырявого свитера оказались упругие маленькие груди с темными сосками, не тронутыми губами ребенка. В это время дверь открылась и на картон, зацепившись о порог, свалилось два тела. Одно осталось лежать, уткнувши морду в пищевые продукты. Второе приобрело знакомые черты сборщика бутылок. Он приподнялся и втиснулся между трансформатором и стеной. Синее от побоев лицо венчала копна волос, склеенная грязью. Верхнюю губу рассекал старый шрам. Он невнятно бормотал:
— Я то, что есть время, а то, что есть время — это я. Я следствие бытия.
И как-то неожиданно громко:
— Если я говорю о бытие, то лишь с целью сделать зримым само бытие.
Второй очнулся и глухо выдавил из себя:
— Заткнись, Карлуша!
Потом посмотрел вверх и присел. Над ним в полутьме торчали соски молодых женских грудей. Достал из кармана початую бутылку и поставил между ног.
Существо женского рода, обнаженное по пояс, присело рядом.
— Дай глотнуть, кавалер.
— А хочется? — спросил учитель.
— Мне любви хочется, и чтобы цветы.
— Глотни и мне оставь. Мишаня, хмырь вонючий, а жрать у тебя отыщется?— жестко рявкнул гость.
— Было,— ответил человек.
Историк глотнул из бутылки и попытался лизнуть сосок на груди у существа. Но получив удар по лицу, опрокинулся на спину. Его товарищ звучно храпел, вытянувшись под простенком. Настало время большой печали. Бутылка опрокинулась и содержимое поглотил земляной пол. Существо всхлипнуло. Историк, шатаясь, приподнялся и вцепился пальцами в волосы:
— Доигралась бля.., доигралась,— и ударил женщину по лицу.
Мишаня, по характеру тихий и незлобный, в своем доме такого не терпел и врубил по глазам учителя растопыренными пальцами. А потом ударом ноги гофрировал все, что было между ног у историка. Тот шатнулся и спиной замкнул фазы на щитке трансформатора. Тело вытянулось, сломалось пополам, а далее судороги начали свертывать его в спираль.
Страшный крик разорвал сожженные губы. В огненной дуге горели мышцы спины. Искрились волосы. Глаза выдавливались из орбит, плавились зрачки. Зубы, как резак, откусили кончик черного языка.
Ужас царапнул лицо Мишани когтистой пятерней и он протянул руку к горящему телу. И только бестолковое существо, вдавленное страхом в кирпичный угол увидело как страшная сила швырнула Мишаню на каменную стену, как эта сила влепила его голову в бетонный блок, как брызнула струя крови из ноздрей на грязный земляной пол.