Найда (рассказ)

Рейтинг:   / 0

Подробности

Категория: Проза

Автор: Тотыш Юрий Софронович

Просмотров: 5850

2010 год, Выпуск № 4

В советское время у него уже была большая светлая мастерская на верхнем этаже дома постройки 50-х годов, которые назывались сталинскими. Из окон открывался очень красивый вид на реку, на горы в зарослях сосны.

Когда в девяностых годах стали набирать силу денежные мешки, к Гулому однажды пришел в гости господин с двумя охранниками. Он предложил передать ему мастерскую за приличные деньги.

– Моя квартира ниже. Здесь я хочу устроить для себя бассейн.

Виктор Артемьевич хотел спустить вниз по лестнице этого господина, но увидел глаза охранников и стушевался. Объяснил, что не может ни продать, ни обменять свою мастерскую, потому что она государственная и принадлежит правлению Союза художников.

Господин в ответ промолчал и, не попрощавшись, вышел, оставив неприятный липкий след в душе художника.

После этого через неделю Гулого столкнули в канаву, когда он вечером шел домой после работы мимо стройки. Он долго барахтался, пока вымазанный мокрой глиной с головы до ног не выкарабкался на поверхность.

В правлении Союза ему предложили занять на Первомайской мастерскую умершего художника Скворцова. Виктор Артемьевич вспомнил, как он осенью выбирался из глубокой канавы, как под пальцами осыпалась глина, и ему на миг тогда показалось, что он – оживший покойник, который карабкается из открытой могилы. Гулый покорно согласился переехать в другую мастерскую, которая была намного хуже, и даже спорить не стал.

Открыв двери своего творческого храма на первом этаже, он сразу же остро почувствовав неприятную затхлость, бросился к окну, распахнул форточку, запуская свежий воздух. Потом вернулся в коридор.

До встречи с покупателем теперь оставалось полтора часа. Надо приготовить стол. А там еще настроиться. Средство было простым и опробованным. Во второй комнате художник запускал руку в секретный шкафчик, ухватывал бутылку черемуховой настойки на спирту, делал пару увесистых глотков. Через пять минут у него на душе становилось тепло, радостно. Тогда ему хотелось выйти из мастерской, обнять каждого, кто встретится на пути, и рассказать, какие все-таки люди прекрасные и как он любит их. Но “горючего” из двух даже продолжительных глотков на такой поступок было мало. Виктор Артемьевич ограничивался только возвышенным желанием.

Он снял с себя пальто, оставил шапку на голове, чтобы не простыть от сквозняка, и отправился с пакетом на кухоньку. Там выгрузил на стол принесенные продукты, оглядел их, как поле будущего сражения, и больно стукнул себя кулаком в лоб. Дуралей! Забыл купить зеленый лук! Что за салат под коньяк без лука?

Шарики с роликами в голове завертелись, закрутились и покатились по испытанному пути в соседнюю квартиру. Там жила Татьяна Дементьевна, добрая сорокалетняя женщина, у которой парализованный муж уже лет пять не поднимался с постели.

Когда у Виктора Артемьевича не хватало соли, сахара или масла, он всегда шел к ней и не получал отказа. “Может, у Татьяны и лук найдется?” – подумал он и отправился к соседке.

Когда вышел на площадку, то остолбенел. У квартиры справа появилась крышка гроба, прислоненная к стенке.

В эту квартиру с полгода назад переехал молодой бизнесмен с женой и пятилетним сыном. Через месяц он взялся за ремонт. Виктор Артемьевич слушал, как раздавался стук по стенам, взвывала электродрель. Чувствовалось, новый хозяин серьезно взялся за жилье.

В один из дней в мастерскую Гулого позвонили. Он открыл дверь и увидел на пороге молоденькую красивую женщину в красной бейсболке. Она вежливо поздоровалась. Глядя ему в глаза, напросилась с сыном на ночь. Она-де новая соседка. Сейчас квартира в таком состоянии, что там жить совершенно нельзя.

Художник никого не пускал на ночевку в свою мастерскую. Но глаза женщины так умоляли, что он сдался. Дал ключ от квартиры.

Соседка приходила с сыном под вечер, ночевала в гостиной на раскладном диване. От нее Гулый узнал о жизни своего нового соседа-бизнесмена, высокого, полного, задумчивого в очках мужчине лет тридцати.

По словам жены, он работал в фирме, которая торговала кассовыми аппаратами. Все у него было хорошо, но потом ему захотелось открыть свое дело. Он ушел из фирмы и тоже стал торговать аппаратами, расширив ассортимент.

С прежним хозяином у него разгорелась нешуточная война. Сосед прихватил с собой значительную часть клиентуры.

“Прежние фирмачи ему даже угрожали,” – рассказывала жена, но муж посчитал угрозы пустыми и твердил: “Волков бояться, в лес не ходить.”

Его фирма стала процветать. Он купил квартиру, по сути, в центре города, мечтал провести евроремонт и за хорошие деньги, продать, а себе купить другую более современную квартиру.

Когда соседка открыла ему историю своего мужа, то с беспокойством добавила: ”Боюсь я за него!”

“Неужели наступила смертельная развязка?” – подумал Гулый, оглядывая дубовую резную крышку.

В открытую дверь квартиры заходили мужчины, женщины…

Виктор Артемьевич позвонил к Татьяне Дементьевне. Та сразу же открыла, будто стояла за дверью. Художник извинился и смущенно высказал свою просьбу. Он не любил попрошайничать. Ни у кого никогда не занимал даже деньги. Исключением была Татьяна Дементьевна, с которой он однажды переспал после смерти жены.

Она пришла к нему в мастерскую по какому-то невзрачному делу, засиделась и вдруг достала бутылку водки, торжественно с пафосом сказав: “Хочу отметить пятую годовщину своего вдовства!”

Виктор Артемьевич удивился. Разве умер у нее муж-инвалид?

– Нет, тело его живет, а как мужчина он для меня совершенно умер, – ответила соседка и стала платочком промокать слезы.

Художник тогда пожалел женщину, ведь у него жена тоже много болела, о близости с ней было даже чудовищно подумать.

Гулый согласился выпить с соседкой, а потом все остальное получилось как бы само собой. Потом Татьяна Дементьевна стала время от времени приходить к нему. Для него она, фактически, стала второй женой, поэтому он со всякими мелкими просьбами обращался к ней запросто.

Но теперь надо быть осторожнее, потому что муж неожиданно пошел на поправку и даже сам стал ходить в туалет с помощью стула. Татьяну Дементьевну это радовало, она реже заглядывала к художнику.

Открыв дверь, женщина испуганно приложила пальцы к губам и вышла на площадку. Она, видимо, подумала, что художник, как это раньше бывало не раз, пришел приглашать ее к себе.

Виктор Артемьевич полушепотом сказал, что у него будут гости, он должен приготовить стол и нужен в салат зеленый лук. Она понимающе кивнула, попросила подождать минуту и скрылась в квартире. Он постоял, оглядываясь на людей, которые с хмурыми лицами шли и шли в квартиру один за другим.

Снова вышла Татьяна Дементьевна, протянула ему пучок зеленого лука в прозрачном пакете с каплями воды изнутри. Видимо, перед тем как отдать ему лук, она помыла его и влажные растения сунула в пакет.

– Спасибо, выручила меня, – сказал художник и, кивнув в на прислоненную к стене крышку гроба, спроси: – Кто там умер?

– Хозяин. Три дня назад двое мужиков приехали к нему на машине. Он отправился с ними, а утром нашли его на Южном. Говорят, свалился со строящегося дома, упал на поддоны кирпичей, – трагическим голосом рассказала Татьяна Дементьевна и вдруг страстно прижалась к художнику, шепнула. – Ты останься сегодня на ночь. Я загляну к тебе.

Виктор Артемьевич кивнул, воровато оглянулся на полуоткрытую дверь, из которой показалось испуганное женское лицо и пропало.

В мастерской художник отправился вновь на кухню, там нарезал красные помидоры, огурцы, лук, буженину. Получился прекрасный натюрморт.

Рядом с широкой плоской фаянсовой чашкой со всем этим богатством поставил бутылку коньяку, подумал и добавил еще бутылку водки. Для троих будет как раз. Он знал, что Валентина тоже любит водочку. Олег Самсонович жрет коньяк и водку, как голодная лошадь. Обычно, он начинает с коньяка, а потом, когда разойдется, заливает себя обыкновенной горилкой. Вот только буженинки едва ли хватит на закусь. Мало купил! Пожадничал.

Художник открыл свой старый холодильник “Бирюса”, желтый, обшарпанный с толстой блестящей металлической ручкой, загнутой вверх. Там стояло еще пять полупустых бутылок водки. Среди них нашел подсохший кусок докторской колбасы. Оглядел с сомнением. Слишком давно она хранилась, вполне могла испортится.

Виктор Артемьевич подумал, что коньяк и водка дезинфицируют в желудке отраву, если она там есть, и нарезал колбасу тонкими кругляками.

До прихода гостей оставался еще час. Художник никогда в своей жизни не знал праздности. Он вводил всего себя в работу даже в свободное время. И теперь, накинув халат, подошел к мольберту. На нем стоял подрамник, обшитый холстом.

В старые добрые времена, когда членов Союза художников обильно снабжали материалами, необходимыми для творчества, Гулый получил льняное полотно, которое истратил на лучшие свои работы. Один добрый кусок оставил для портрета своей жены. Но как-то портрет у него не заладился. Вдохновения что ли не было. Не получались глаза. Они выходили какими-то стеклянными, мертвыми.

Виктор Артемьевич убрал подрамник с льняным холстом в кладовочку до лучших времен. Полтора месяца назад на него накатило. Он вновь извлек подрамник, поставил на мольберт, загрунтовал зубным порошком с мездровым клеем. На идеально-белой ровной поверхности нарисовал голову жены, шею, плечи, покатые, пухлые, которые особенно любил целовать.