Велимир (роман, журнальный вариант)

Рейтинг:   / 0

Подробности

Категория: Проза

Автор: Арнаутов Виктор Степанович

Просмотров: 6787

2011 год, Выпуск № 1

Джинн из бутылки

А те, что пали – раньше пели,
Но шприцем сбиты наповал.
Не взяли то, чего хотели,
А ты бы на их месте взял?

(Семён Печеник)

-1-

– Велимир, надо что-то делать, – пожаловалась Анна Бортникову, когда тот вернулся домой поздним декабрьским вечером кануна нового тысячелетия.

– А что случилось? – встревожился он.

– Ты разве ничего не замечаешь в нашем подъезде?

– А что там может быть? Голые ободранные стены – похабелью исписаны и исцарапаны. Мусор по углам, окурки, шелуха семечек, банки пивные…

– Вот-вот. Кабы только один мусор да банки пивные, – с упрёком продолжила Анна. – Боюсь уже поздно возвращаться домой одна, к себе в подъезд заходить…

– А ты не ходи одна, – попытался отшутиться Велимир Иванович.

– Телохранителя, что ли, нанимать? – в тон ему ответила жена. – Как вечер, так у нас в подъезде молодёжный клуб, тусовка.

– Куда же им ещё податься? – возразил Бортников. – Клубы позакрывали, кружки с секциями распустили. Денег на это, видите ли, нет ни у государства, ни у города.

– Ну, и что ты предлагаешь? Пусть теперь по подъездам тусуются да ширяются?

– Так уж все и ширяются?

– Разуй глаза, Бортников! Или тебя уже кроме твоей коммерции ничто не интересует? Наркоманов поразвелось…

– Что ж поделаешь? Выпустили джинна из бутылки, а пробку потеряли.

– А если это наших детей коснётся, Светочки и Дениски?

– Ну, им-то, надеюсь, этим заниматься некогда. Учатся, слава богу. А Дениса ещё и от компьютера не оттащить.

– Учатся? А ты знаешь, что уже и в университетах в туалетных комнатах шприцы разбросаны? И даже у нас, в академической библиотеке, технички в курилках да туалетах шприцы находят. Нет, надо что-то делать…

– И что ты предлагаешь?

– Ну, хотя бы двери на подъезде поменять, металлические поставить с кодовыми замками.

– Одними дверями эту проблему теперь не решить, – мрачно отреагировал Велимир Иванович.

– Конечно, не решить. Но себя-то хоть как-то надо немного обезопасить. С жильцами подъезда поговорить. Многие уже жалуются, а ничего не делается…

– Вот так всегда у нас, – недовольно пробурчал Велимир Иванович, – нам бы только поворчать да поплакаться, а сделать что-то – пусть этим чужой дядя занимается.

Поговорили. И как будто забыли.

А наутро, спускаясь по лестнице вниз – лифт был занят, а ждать Бортников не любил, – обратил он внимание на то, что и впрямь на подоконниках валялись разбросанными несколько одноразовых шприцев.

«А ведь Анна права, – констатировал Бортников. – Придётся подъездные двери менять да замок кодовый ставить. Не худо бы и свою, квартирную, какими-нибудь хитрыми замками усилить. Мало ли что? Хотя, поможет ли это? Что, здесь, в нашем подъезде, чужие люди всем этим занимаются? Да свои же дети или их знакомые. Ишь ты, и до нас докатилось эхо цивилизации – шприцы одноразовые…»

Бортников вышел из подъезда, хлопнул входной дверью. На дворе было морозно, брезжил рассвет. Сиротливая лампочка, под матовым круглым плафоном, освещала уличную площадку подъезда. Беглый взгляд Бортникова выхватил на серой бетонной площадке валяющийся шприц. Он спешно достал из кармана пачку сигарет «Кэмел», закурил, затянулся, глянул на тлеющий огонёк сигареты.

«Наркота. А сигареты – не наркотик? Сколько же лет он смолит их без перерыва? К тридцати годочкам уже подбирается, хоть юбилей отмечай. Это – если регулярно. Всерьёз начал курить он на третьем курсе института, после зимней сессии. А до этого? Покуривал время от времени в хмельных компашках и на студенческих пирушках. А в первый раз? Кажется, ещё до школы, во дворах. Дружок Вовка Яковлев предложил папироску «Байкал» – были такие в послевоенное время, тоненькие, крепкие. «Кури взатяг», – советовал дружок. Затянулся Веля, закашлялся, слёзы из глаз навернулись, голова закружилась, чуть ли не до рвоты дело дошло… Так ведь и теперь – не все же подряд ширяются. Травку покуривают. Джинн из бутылки. Травка – не Афган ли нам так аукается? Сколько молодёжи в восьмидесятые через него прошло в составе ограниченного контингента наших войск? Полмиллиона, миллион? И ведь поговаривают, что почти каждый там травку попробовал. И уже здесь, в Союзе, не один из них соблазнялся всё тем же джинном из бутылки… Но хуже – когда до химии дело доходит, до «колёс», экстази там всякие… Слава Богу, хоть наше поколение этой дури не ведало.

Однажды, всего один раз, и ему, Велимиру, довелось попробовать опий. Приятель-кореец дал, с которым ещё в институте вместе учились. Но тогда Велимиру уже лет тридцать было. Встретились случайно. Приняли за встречу. Вот дружок и предложил комочек чего-то клейкого, липкого, на кусочек затвердевшей смолы похожий. Или на коричневатый махонький леденец-«лампасейку». «А что с ним делать?»– поинтересовался Велимир. – «Положи его под язык и соси», – посоветовал приятель. Теперь уже и вкус того леденца Веля никак припомнить не смог бы. И кайфа от него – никакого. Хотя, стоп! Они же после этого какого-то дешевого вина напились. До одури, до рвоты… И то ли наркотик тот своё дело сделал, то ли вина перебрали…»

Велимир Иванович вернулся, поднял валяющийся на площадке шприц. Небольшой, зеленовато-мутный, чуть толще подарочной шариковой ручки. Цилиндр и поршень – пластмассовые, тонюсенькая игла из нержавейки. Брезгливо и осторожно, разглядывая, повертел в руках, отделив и выбросив иглу, зачем-то положил шприц в карман, направился к стоявшей метрах в двадцати от подъезда машине – «москвичонку».

«Москвич» его – запасной вариант, индикатор благополучия Велимира Ивановича и его кипучей предпринимательской полосатой деятельности. И не самого лучшего, светлого, периода. «Москвичок» тот – что конёк-горбунок из любимой сказки, где изловленная Иваном мать-кобылица советовала коней продать, но конька не отдавать – ни за пояс, ни за шапку, ни за какую-то там бабку. Сколько уже перебывало у Велимира Ивановича, особенно за последние десять лет, машин-иномарок – полдюжины, не меньше. Только ни одна из них долго не задерживалась: уходила чаще всего, чтобы срочно рассчитаться с появившимися невесть откуда долгами. Или на кредиты. А «москвичок» так и оставался у него в запасе, до поры до времени, словно надёжная выручалочка конёк-горбунок.

Ведя машину между домами, Велимир подумал: «А что, если шприцы те утилизовывать?» И уже заработала, включилась в работу его неугомонная головушка. «Иглы – это же нержавейка. А теперь почти на каждом углу Старореченска, да и в Зеленодольске, принимают цветмет! Только вот, сколько же их на один килограмм нужно собрать? Пятьсот штук, тысячу? А если сами шприцы? Это же ведь пластмасса! Сырьё, точнее – вторсырьё. Стоп! Так у нас же ведь, где-то на окраине Старореченска, есть какой-то заводишко по производству пластмассы. Из вторсырья. Точно. Там ещё, кажется, всякие ведёрки штампуют, плечики для костюмов, какие-то игрушки, плёнку для теплиц… Только, опять же: сколько этих шприцев собрать надо, чтобы приняли минимальной партией? И собирать их по общественным туалетам да по подъездам жилых домов? Кому? Ему самому, Велимиру Бортникову? Ну, Велимир Иванович, как же ты низко пал, голубчик, докатился до старьёвщика-мусорщика… Хотя, подожди. А что, если?..»