Скорпионовая мазь. Повесть в стиле ретро

Рейтинг:   / 1

Подробности

Категория: Проза

Автор: Баранов Валерий Михайлович

Просмотров: 6084

2011 год, Выпуск № 3

Глава двенадцатая

Этот осенний день выдался солнечным и сухим, с лёгким морозцем. Иван Демидович проснулся рано и в десять часов уже был на городском кладбище. Поэтому он без труда нашёл сторожа, скучавшего в одиночестве на лавочке возле конторы и с отвращением курившего папиросу...

Иван Демидович со значительным видом подошёл к нему, представился и показал какую-то бумажку. Сторож минуты две вертел эту бумажку перед глазами, пытаясь что-то в ней понять, потом, молчком, без лишних разговоров, принёс из сарая две лопаты и повёл показывать место, где копать.

Когда сторож ушёл, Иван Демидович внимательно осмотрел, как выкопана соседняя, готовая могила, потом расчистил снег, наметил границы и стал резать дёрн. Мороз ещё не схватил землю, но работа шла тяжело, Иван Демидович быстро устал и вспотел... Тогда он оставил лопату и немного посидел поодаль на лавочке у чужой могилы, выпил полбутылки “Крем-соды” и потом уже работал медленно, с частыми остановками, с оглядкой. Когда углубился в землю на три штыка и подумывал было устроить большой перекур, вдруг почувствовал, что кто-то за ним наблюдает. Иван Демидович быстро обернулся и увидел, что сзади в десяти шагах стоит Сергей Васильевич и смотрит на него. Любитель хорошо и со вкусом одеваться, он выглядел на кладбище нарочито торжественно: в модном светло-коричневом пальто с красивым пушистым шарфом на шее, причём шарф не скрывал белоснежную рубашку и галстук... Шапочку свою Сергей Васильевич почему-то держал в руке, и его голову украшала пышная седая шевелюра. Улыбаясь, он осторожно подошёл к краю ямы, над которой трудился Иван Демидович:

– Ну, здравствуй, коварный мой друг... Всё сам, своими руками! Даже могилу никому не доверил...

Иван Демидович с досадой взглянул на него, но промолчал. Он хотел, было выбраться наружу, но посмотрел ещё раз на Сергея Васильевича, потом на свою старенькую кепку, лежавшую на краю ямы, на фуфайку с измазанными глиной локтями, на свои резиновые сапоги и остался в яме.

Тем временем Сергей Васильевич внимательно ознакомился с его работой и спросил:

– А корни почему не обрубаешь? Будут же мешать опускать гроб.

– Так дерево же растёт! Не видишь, что дерево растёт... Мы его головой – к дереву, под корни положим.

Желание устраивать большой перекур у Ивана Демидовича прошло, и он продолжил работу. Теперь, имея зрителя, он работал с явным удовольствием, азартно. Изредка он останавливался, доставал из кармана платок и утирал пот, улыбаясь тому, что устал, что работа спорится.

Наконец Сергей Васильевич не выдержал:

– Иван Демидович! Сделай перекур. А то, разогнался, за раз всю работу сработаешь. Несолидно получится.

– Прости, друг... Увлёкся. Для меня, старика, могила – более сексуальная вещь, чем кровать... А что перекуривать будем?

– Да вот... У меня тут есть, – и Сергей Васильевич достал из кармана своего модного пальто бутылку коньяка, – да и поговорить надо. Давненько мы друг друга не видели.

Они устроились за маленьким столиком у чужой могилы. Иван Демидович смахнул рукавом фуфайки снег со столика, очистил от снега лавочку. Сергей Васильевич поблагодарил, сел, поставил на столик свою бутылку и достал из другого кармана плитку шоколада.

– Ты, наверное, шёл к какой-нибудь девице, а сюда случайно ноги занесли? – усмехаясь и поглядывая по сторонам, высказался Иван Демидович. Он открыл свой портфель, достал пластмассовый стаканчик, колбасу, хлеб и плавленый сырок... В портфеле осталась лишь начатая бутылка газировки – её оставил – и закончил назидательно: – Вот! Если бы не я, пил бы ты свой коньяк из горлышка и закусывал конфеткой.

Пока Иван Демидович говорил и усаживался, Сергей Васильевич открыл бутылку и уже наливал в стаканчик коньяк. Спросил между делом:

– А что за гранату ты прячешь от меня в своём портфеле?

– Бутылку газировки. Полагается мне одному, как занятому тяжёлым физическим трудом... Ну что ж. Давай! Выпью за покойника. – Иван Демидович взялся за стаканчик.

Сергей Васильевич не поощрил и не подбодрил, когда тот лицемерно морщился перед тем как выпить, – сидел и ждал. Потом забрал у него посудину, налил себе и выпил без удовольствия. С минуту они молчали.

– Ты видел его? – спросил, наконец, Сергей Васильевич.

– Да. Спасибо, что сообщил... Он был в сознании и отказывался от морфия.

– Хотел жить?

– Не знаю... чего он хотел. Смотрел на меня с ужасом и молчал... Я задавал ему свои вопросы, а он был погружён в свою боль. Такая была беседа... Потом я пообещал, что позабочусь о его похоронах и могиле. Он, кажется, понял.

Иван Демидович заметил, что стаканчик снова наполнен – выпил, поморщился. – Это и есть самое реальное воплощение в истории той деградации личностного начала, какая обычно бывает у уголовников и, прости Господи, у нас, коммунистов…

– Ты-то в чём боишься сознаться? – Сергей Васильевич вдруг на что-то обиделся, коньяку себе не налил, а взял плавленый сырок, начал крутить в руках. – Великомученик! – Он бросил сырок на стол. – Что? Уже потерял надежду срок схлопотать? Боишься, что никто не поверит в твои “искренние признания”?

– Никому они не нужны...– печально разглядывая свои резиновые сапоги, ответил Иван Демидович. – А ты... Разыскал деньги Осокина?

– А зачем их искать? Они и не терялись. Есть завещание, по которому все деньги получит Мария Олеговна Комарова.

– Это же очень большие деньги!

– Точную сумму сказать тебе не могу. Я их ещё не все сосчитал.

– Ну... Удивил! Да ты знаешь, чем всё это может закончиться?

– А давай предположим, что никто подробностей не знает... Один ты, например? А тебе неплохо бы вспомнить, что уголовное дело в отношении Осокина не возбуждалось. А если вдруг, кто и захотел, то существует статья в УПК РСФСР, которая гласит, что в отношении умершего уголовное дело не может быть возбуждено, а начатое подлежит закрытию. Что тебе ещё нужно?

– Вообще-то, там дальше говорится, что исключаются случаи, когда производство по делу всё-таки ведётся для того, чтобы начать или возобновить дело в отношении других лиц по вновь открывшимся обстоятельствам...

– Вот ты и закончил за меня. – Сергей Васильевич пристально посмотрел на Ивана Демидовича. – Козе понятно, что ни одно уголовное право не предусматривает наказание за попытку самоубийства, хотя это очень тяжёлое преступление... Но зато все эти случаи расследуются самым тщательным образом, особенно когда неясны мотивы... И я с тобой согласен, что, рассуждая дальше, мы придём к следующей мысли: следствию всегда важно установить истинные причины самоубийства, чтобы исключить предположение – не было ли тут принуждения к вышеупомянутому деянию от какого-либо другого лица.

– Сергей Васильевич! Сознайся, что ты занимаешься выяснением каких-то тайных причин самоубийства только из-за собственной прихоти, по привычке, потому что интересовался Осокиным раньше, до его смерти... А вот я почти уверен, что в этом конкретном случае никаких неясностей нет... Преступник, чтобы уйти от ответственности, иногда пользуется, допустим, ружьем...

– Иван Демидович... Мы же юристы! Давай не будем ошибаться в определениях. На момент самоубийства Осокин не был подсудимым. Не был он и подследственным и, если мне память не изменяет, интересовались мы его деятельностью негласно, а то, что он был подозреваемым, – об этом знали лишь мы с тобой...

– Да какое ты имеешь право на свои подозрения! Ты ведь не знал и не ведал, где именно Осокин находился два с лишним месяца, чем занимался и что с ним происходило... Во-вторых, его исчезновение с берега Аральского моря можно истолковать как первую, неудавшуюся попытку самоубийства, как репетицию, в конце концов...

– Очень интересная и глубокая мысль! – усмехнулся и подытожил Сергей Васильевич, – и неплохо её дополнить идеей, что в следственной работе иногда нужно быть очень осторожным... Стечение обстоятельств, сведения, которые при многолетнем опыте работы сами плывут в руки, уголовное право и административная власть... Даже время и душевное состояние того, кем интересуешься, – всё в твоём распоряжении! – Сергей Васильевич настойчиво посмотрел на своего собеседника. – Поэтому, очень вероятно, что один человек во время следствия может иметь неограниченную власть над другим человеком...

– Сергей Васильевич... Давай забудем эту часть нашей беседы. Никаких же активных действий со стороны следствия ведь не было? Ну вот... Просто я тогда подумал...

Сергей Васильевич никак не отреагировал на его последнее предложение, на пристальный ответный взгляд, вылил остатки коньяка в стаканчик, выпил, закусил сырком и только потом заговорил:

– Когда я болел ангиной, мы смотрели всей семьёй по телевизору “Остров сокровищ”, советский вариант Стивенсона, и моя дочь, Светка, знаешь что тогда сказала: “Целый корабль с золотом в Европу ведут. Хотят на него оружия для революции накупить. Сколько крови прольётся... Лучше бы золото пиратам досталось!”

– Что за намёки? Следовало бы тебе знать, что ещё в семнадцатом веке был такой герцог – Альбрехт фон Валленштейн, так он первым стал вкладывать деньги в кровь, рассматривая это – ни больше и не меньше – как выгодное помещение капитала. Почитай историю Тридцатилетней войны в Европе и сравни с сегодняшним ... Лично я не боюсь пролитой крови и мне не будет страшно умирать. Господу Богу вообще не за что будет упрекнуть меня – коммуниста. Я всю жизнь нёс ответственное бремя и не выбирал, и не мечтал о святости или бессмертии. Абсолютная убеждённость в идее – это способ, которым мы научились видеть истину. Ты пойми, что сейчас как никогда нужен террор. Не против населения, а против коммунистов. Террор внутри самой нашей партии. Надо выпустить гнилую кровь. Ты, вон, сам смотришь по телевизору на этих… из Политбюро, выключив звук...– глаза у Ивана Демидовича загорелись вдохновенным огнём, он привстал с лавочки, – тысяч двести-триста нужно срочно осудить и расстрелять. Это жизненно необходимо. Как они не понимают, что губят Партию! Мы же потеряем великое государство...

– Это точно... Ты прав, Иван Демидович... Сняли бы табу, дали бы команду, и взялись бы органы за настоящее дело... Готовых крупных казнокрадов, взяточников, просто воров – лопатой греби, а мы ловим каких-то ублюдков-диссидентов, от которых одна вонь. Срам! На таких преступниках органы авторитета не заработают – последний растеряют. И вообще... Ну тебя к чёрту! Размечтались.

– Какие там, к бесу, мечты... Надо действовать. Нужно срочно создавать секретные фонды.

– Да... С тобой не соскучишься.

– Слушай, Сергей Васильевич, – Иван Демидович сделал хитрое лицо. – Я считаю, что это был обыкновенный обмен информацией. Я, может быть, первый заинтересовался Осокиным и вёл дело независимо от тебя...

– И довёл! Век живи, век учись... Какой я кретин! Пора и мне на пенсию сматываться. Но и ты не герой...

– Какой уж я герой. Пойду... Надо могилу копать.

– Он перед смертью ни о ком не вспоминал? Родные, близкие?

– Нет, не вспоминал. Мать он похоронил три года назад. Домик-то по Овражному... Да всё ты знаешь! Приходи лучше в четыре часа к факультетским клиникам. Тело заберём. Кроме меня будут ещё люди. Все свои. Может, что и присоветуем насчёт его денег...

– Хорошо. До свиданья.

– Бывай.

Иван Демидович тяжело поднялся, нагнулся, подобрал свой портфель и двинулся к своей яме, оставив Сергея Васильевича одного возле чужой могилы за маленьким столиком с пустой бутылкой из-под коньяка и нетронутой плиткой шоколада.