Раб божий (повесть)

Рейтинг:   / 0

Подробности

Категория: Проза

Автор: Тотыш Юрий Софронович

Просмотров: 5802

2011 год, Выпуск № 5

За день вертолет несколько раз пролетал над убежищем. Оно было хорошо замаскировано, к вечеру ни с чем улетел восвояси. Между сном и полетами воздушной машины Лаврик, полулежа на локте в снежной юрте, рассказал женщине, как они будут выходить к железнодорожной станции. Обогнут ночью Черную гору, спустятся по гриве к реке, пройдут по льду километров пять, свернут в лощину и доберутся до шорского улуса к Степану Уртегешеву, у которого Лаврик купил Тихона. Надо вернуть собаку хозяину. Старый охотник поможет незаметно подойти или подъехать к станции. Самое опасное – река. По берегам скалы. Кто идет по реке, тот как прыщ на лице, его легко взять на мушку . Если проскочить реку, считай, все остальное – семечки.

К реке они вышли утром следующего дня и устроили бивак на вершинке, поросшей густыми низкорослыми елями. В зеленых колючих зарослях бросили рюкзаки, нарубили лапки, на которые присели и стали обсуждать, что делать. Ждать ночи или рискнуть – махнуть днем по замерзшей реке. Пять километров можно одолеть за час, а там затеряться в зарослях на левом берегу.

Бесстрашная Олеся, которой уже порядком надоело бегать по тайге и которая дышала опасностью, как воздухом, дергала палец Лаврика. Заглядывая ему в глаза, убеждала:

– Я по жизни колобок. От бабки и дедки ушла, от волка убежала, от медведей скрылась, от крокодилов как-нибудь отобьюсь.

– А если лиса встретится? – осадил охотник.

Будто лампочка включилась в голове женщины. Свет хлынул не только из глаз, но из пор кожи. Утренний сумрак отступил от лица.

– Ты для чего у меня? По-моему, с любой хитрованкой управишься. Я за тобой, как за стенами средневекового замка, - губы Олеси змеились в лукавой улыбке.

– Ты хочешь испытать крепость этих стен? – отрезал Лаврик.

Свет выключили. Инопланетянка погасла, отпустила его палец и устало сказала:

– Ты ведущий!

– Посидим, отдохнем и покатимся. Бог не выдаст, свинья не съест, - согласился он.

Он взял свой громадный рюкзак и стал доставать оттуда мясо, пшено, картошку, муку и укладывать на камень. Олеся, к которой вернулось настроение, взяла топорик и пошла рубить сушняк. Она всегда виртуозно находила мертвые ветки даже под снегом.

Когда костер уже лизал огнем закопченный котелок с водой, натопленной из снега, Тихон первым приметил две черные точки, которые двигались по запорошенному льду с западной стороны, и осторожно заворчал. Олеся взглянула на него, перевела взгляд на реку и как бы, между прочим, бросила:

– К нам хужаки.

– Кто-кто?

– Хуже не придумаешь. Хужаки.

Она восседала на охапке еловых веток, широко по-мужски разведя колени, чистила картофель ножичком. Шкурка выходила такая тонкая, что просвечивалась, как целлофановая пленка. Пшена, муки, мяса у беглецов было вдоволь, а вот картофеля оставалось только на один суп – четыре клубня. Олеся почистила два и взялась за третий, когда на горизонте показались лыжники. Она быстренько оголила картофелину, разрезала на пять долек и бросила в котелок.

Лаврик посмотрел на черные точки и острием ножа погасил огонь. Нельзя, чтобы запах костра уловили эти двое, которые очень быстро, как профессиональные лыжники, подкатывались к голой вершинке с кучерявым хвойным чубчиком.

– Посмотрим за ними, – сказал он Олесе. Поднялся, взял в охапку ветки ели, на которой сидел, и понес к границе зарослей. Место здесь было идеальное для наблюдателя. Каменные сколки в рост человека торчали то здесь, то там. Между ними росли густые широкие елочки. Тут можно было свободно и надежно упрятать целый взвод, замаскировав снегом. Лаврик бросил ветки между глыбой породы, похожей на кедровую шишку, и двумя елочками. Одна стояла сбоку, другая впереди, но через нее легко проглядывалась замерзшая река и другой лесистый пологий берег. Улегшись животом вниз, он положил рядом ружье и погладил голову Тихона, который на согнутых лапах подобрался к нему и часто задышал.

– Будь ниже травы, тише воды!

Пес согласно простонал, широко открыв пасть. Олеся тоже пристроилась рядом на своих ветках. Посмотрела на лыжников, протянула руку через тело собаки к ружью.

– Отсюда хорошо тяпну!

– Ты опять за свое! – он пристально смотрел на реку, не давая взять оружие.

Она ласково поглаживала вороненые стволы, ворковала, как преданная голубка:

– Не понимаю тебя. Это же профессиональные убийцы. Погасим хотя бы одного, столько человеческих жизней спасем.

Лаврик, не оглядываясь, бросил:

– Пусть бегут своей дорогой!

Олеся оставила в покое ружье, переложила руку на ершистый загривок собаки и вновь уставилась на лыжников, которые поравнялись с горой. Высокий с автоматом без приклада вдруг задержался, наклонился, протянул руки к ботинку. Второй, крепыш меньшего роста с шомпольным ружьем на спине, по инерции прокатился метров десять и только тогда обернулся.

– Что у тебя? – встревожено спросил..

– Шнурок развязался, – буркнул высокий.

– Салага! – разъярился крепыш и покатился дальше, сильно отталкиваясь палками.

Как оба славно подставлялись! Олеся не выдержала. Она вынула из кармана пистолет, прицелилась.

– У тебя же патронов нет, – съязвил Лаврик.

– Один остался в стволе. Все-таки пальну. Нет, далеко! – она нервно швырнула оружие в снег перед собой. К нему потянулся мордой Тихон, но не добрался. Пистолет вновь исчез в кармане куртки женщины.

Лаврик искоса взглянул на темпераментную инопланетянку и с пониманием ухмыльнулся. Его рука на всякий случай пододвинула поближе к себе двуствольное ружье тульского завода. В это время высокий «салага» перевязал шнурок на правом ботинке, и бросился догонять товарища. Киллерам в голову не пришла мысль, что женщина, за которой они так рьяно охотились, смотрела на них из-за елочки на горе и вся исстрадалась, что не может достать их выстрелом. Смерть не достала мужиков.

Олеся первая вернулась к погасшему костру. Вытащила из рюкзака еще одну картошину и стала срезать кожицу. Лаврик шумно принес свою охапку, бросил на снег, уселся на лапки, выбрал сучок потолще и ножом нарезал стружки. Поджег и сунул в костер. Огонь постепенно разгорелся.

После завтрака они улеглись спать по обе стороны костра. Возле голов пристроился Тихон, cвернув тело калачиком. Лаврик посмотрел на него, сказал задумчиво:

– Наверное, мороз ударит. Собака прячет нос.

Когда проснулись, была вторая половина дня. Солнце перешло на западную сторону неба. Сила свечения ослабла. Диск выглядел тусклым, как из тумана. Вокруг краснели широкие кольца. Солнце обогревало верхние слои атмосферы и не дотягивалось до нижних, в которых пребывали беглецы.

Лаврик открыл глаза первым и ощутил легкое онемение кожи на скулах. Он потер ладонью лицо, подобрал сухие ветки и подбросил в костер. Задумчиво посмотрел на огонь. Ему нравилось пребывать возле костра в тайге и смотреть, не отрываясь, как живет пламя, меняя формы. То оно становится похожим на гриву льва, то на волосы русалки, то на мамонта. Огненные образы оживляли в сознании удивительные картины, которые интересно было рассматривать и думать. Но теперь ему было не до медитации. Мороз встревожил его. Надо уходить с продуваемой всеми ветрами вершины. Охотник поставил котелок на огонь, чтобы подогреть остатки супа. Олеся в это время спала на боку, прижав коленки к животу. Красивое лицо было спокойно. В своих снах она, наверное, пребывала в садах детства, поэтому выглядела моложе лет на десять. Девочка-подросток, чистая, нежная, слабая. Лаврик тяжело вздохнул, вспомнив, как она жестко тянулась утром к ружью, чтобы расстрелять лыжников, и у нее были пустые, как у смерти, глаза. Сейчас ему так не хотелось возвращать женщину в современную жестокую жизнь. Но мороз и время поджимали. Он протянул руку и осторожно тронул плечо Олеси.

– Надо пообедать и двигаться дальше. Иначе здесь замерзнем.

Через полчаса они скатились с горки на реку и побежали по лыжне киллеров, конечно, не так прытко. У Олеси рана зажила, но двигать рукой долго она все-таки не могла. Начиналась ломящая боль и приходилось останавливаться. Наконец Лаврик сказал:

– Нам торопиться некуда. Пойдем простым шагом, не размахивая палками.

Сразу Олесе стало легче идти. Она даже заулыбалась.

Скоро местность изменилась. По обеим сторонам реки встали отвесные скалы, будто кто-то здесь прорубил горы для русла реки. По шорской легенде, могучий богатырь на крылатом огненном коне пролетал за своей невестой и сверху увидел, как бедная река попала в ловушку: бьется и никак не может выбраться. У богатыря было доброе сердце. Он задержал коня, достал меч и прорубил горы. В проход река вырвалась на волю и свободно потекла дальше между высокими отвесными берегами. Скалы стояли плотно к друг другу и между ними невозможно было иголку просунуть. Олеся тревожно оглядывалась.

– Не дай черт нарваться здесь на засаду сверху.

– Городские киллеры не способны на такое. Только охотник мог здесь выбрать позицию. Думаю, тот, кто руководит операцией, до конца не учитывает условия. Надо же так бездарно подставиться два раза, – сказал Лаврик, профессионально оценивая действия противника.

– А ты бы как поступил? – заинтересовалась Олеся.

– Очень просто. День-другой незаметно поизучал обитателей охотничьего дома, а потом спокойно расстрелял из-за деревьев.

Женщина остановилась, палкой шлепнула его по плечу и со вздохом сказала:

– Слава Богу, что ты не руководишь операцией.

– Я никогда не буду заниматься этим.

Они пошли дальше. Блуждающий по сторонам взгляд Олеси вдруг наткнулся на скульптурную фигуру крупного лося на скале. Некоторое время он стоял мордой к реке. Потом проворно развернулся, наклонил голову, выставляя, как вилы, рога и поддевая серую молнию, которая с пронзительным визгом отлетела. Тихон оглушительно залаял.

Лаврик посмотрел и сказал:

– Волки загнали лося.

Олеся встревожилась:

– Что дальше будет?

– Сохатый прыгнет со скалы и разобьется. Его мясо пойдет на приятное питание серым хищникам.

– Может, отогнать волков?

Олеся приподняла палки и с жалостью к животному неотрывно смотрела на скалу, где разыгрывалась таежная трагедия. «Она, оказывается, добрая», – вдруг подумал Лаврик и заторопил инопланетянку:

– Не будем мешать серым коллегам. Они, как мы, выживают охотой.

Когда мужчина и женщина проходили под скалой, обреченный лось еще яростно отбивался от хищников, всхрапывая на всю тайгу. Тихон, приседая на задние лапы и задрав морду вверх, сочно лаял. Но в его голосе не было азарта. Он понимал то, что происходит на скале, его не касается. Когда хозяин с женщиной уже прилично откатились, слабо гавкнул для формы последний раз и деловито, опустив хвост, затрусил по лыжне.

Через пять километров цепочка скал оборвалась, пошли пологие берега. Горы отодвинулись от реки в глубину местности. Слева выросла темная остроконечная шапка. Лаврик показал на нее палкой:

– Мы должны взобраться на гору и с другой стороны сойти к улусу.

В это время сзади будто загрохотал камнепад, невыносимый по силе звук лавиной понесся по руслу реки и накрыл беглецов. Они испуганно оглянулись и увидели вертолет, который в метрах десяти от льда мчался по воздуху. Тихон опрокинулся на спину, стал жалобно взвизгивать и передними лапами тереть уши.