Адрес редакции:
650000, г. Кемерово,
Советский проспект, 40.
ГУК "Кузбасский центр искусств"
Телефон: (3842) 36-85-14
e-mail: Этот адрес электронной почты защищен от спам-ботов. У вас должен быть включен JavaScript для просмотра.

Журнал писателей России "Огни Кузбасса" выходит благодаря поддержке Администрации Кемеровской области, Министерства культуры и национальной политики Кузбасса, Администрации города Кемерово 
и ЗАО "Стройсервис".


Три новеллы

Рейтинг:   / 0
ПлохоОтлично 

Содержание материала

Наконечник 

Кузнецов сидел на приступке магазина, привалившись спиной к теплому косяку. Утром хорошо выведрило, и грязь на глазах схватывалась. Через длинные огороды, дышащие отпаренными запахами картофельной ботвы и козловых розеток, он угадывал мощную пойму с тусклым фаянсом стариц, обернутых на сохранность ветошью талов и ветел. Каждое утро оглядывал он всю ее ширь и, кажется, изучил не хуже раскопа. Конечно, в раскопе картина менялась с неисторической быстротой, и то, что шло к нам веками, Кузнецов проходил за неделю. Пойма же менялась медленней. За все время раскопок лишь зеленые уремы ее пожелтели и покрылись сухими волдырями копен. Так что можно было представлять себе – такою же она была и тысячу, и две тысячи, и десять тысяч лет назад.

Кузнецову нравилось ощущать эти тысячи. Они мягчили его. Ему иногда даже хотелось написать строчку-другую стихов. Но к стихам он был совсем не способен.

Вчера вышли на костяк древнего воина, в тазе которого застрял бронзовый наконечник. Высохший за века этот дух насильственной смерти мучил Кузнецова и по сю пору.

Небо слепило изразцами стройных облаков. Их нежные тени, как ладошки младенца, гладили и без того разомлевший горизонт. Эту картину мог видеть и ощущать в свое время тот бедняга, что, конечно, не уберегло его от стрелы. Он, наверно, на всем скаку ударился оземь и уже не узнал о победе сородичей. С кем они и за что схлестнулись – не особенно волновало Кузнецова. Ему просто представлялся воин лет тридцати пяти с дубленой кожей лица. Воин не выбился в вожди. Он оставался просто воином, и у него, возможно, подрастал сын, худой, цепкий и мечтающий об удалых набегах парнишка. Или сын его был младенцем с теми самыми ладошками, в которых сейчас нежился горизонт. И воин совсем не уходил в поход, а защищал свою семью, свое стойбище.

Кузнецову хотелось узнать, пытался ли тот воин миновать стрелу, видел ли противника, целившегося в него, или стрела ударила неожиданно.

- Какая слепая штука жизнь, - подумал Кузнецов.

При этом ему сразу вспомнилось, что вчера, когда обнимались, она явно ждала большего, а он от прикосновений к ней ощущал лишь внутренний неуют. Сперва они бродили в темноте, натыкаясь на кусты, лужи и незагнанных деревенских овец. Когда останавливались, она явно ждала большего, но он всякий раз ощущал внутренний неуют, потому что видел перед собой не ее, а жену, и все у него выходило жалко. Сегодня она издали усмехнулась одними глазами. Он не стал подходить. Завтракали они порознь. И на раскоп он шел один, чему был неясно рад. Она сзади шла в кругу подружек и нарочно громко смеялась.

Он сразу же взялся работать на отвалах, широко, как трактор загребая лопатой. Она подошла сама и с той же усмешкой в глазах попросила его сходить за сигаретами. Он пошел. Воткнул лопату, утерся, спросил, какие именно купить, если не будет тех, что обычно курит она, и пошел. Спиной он чувствовал, что она и ее подружки смотрят ему вслед и, возможно, смеются. Чтобы не занервничать, Кузнецов стал думать о том бедняге с наконечником в стенке таза.

Магазин оказался на замке. Толстая щербатая дверь из смолевых плах, кованных исхудалым от времени железом, смахивала на плотно сжатый рот схимницы.

Кузнецов собрался от магазина повернуть, но мальчишка с велосипедом и длинной зеленой соплей Кузнецову растолковал, что продавщица загоняет домой удравшего борова и скоро придет. Кузнецов сел ждать, обрадовавшись возможности исполнить просьбу не тотчас же. Он представил, как она смотрит на пустую дорогу из деревни. Еще представил он свою жену и перешел к воину с сыном-младенцем. Колоннада облаков над древней поймой толкнула его к границам античного мира. Именно в противовес ему он представил своего воина – грубого и резко пахнувшего застарелым потом и застарелой грязью, не замечаемыми, конечно, ни им самим, ни его женой. Он представил своего воина живого, без наконечника в тазу, знающего центр мира не где-то у теплых античных морей, а здесь, на крутом берегу поймы.

- И мне следует так же! – подумал Кузнецов. - И мне надо не вертеться все время мыслями около жены, а понять наконец себя самого, из чего выводить соответствующие поступки.

Рыжий и крупный петух с сильным султаном хвоста своим гневом заставил Кузнецова отвлечься. Посреди огорода он сурово выговаривал рябой клуше, и в его праведном гневе было столько красоты, достоинства и сдерживаемой силы, что Кузнецов залюбовался им, невольно говоря себе, что и с женой, и с ней надо вот так же. В подтверждение его мыслей рябая клуша униженно пригибала голову. Цыплята желтыми яркими хлопьями бездумно рассыпались по огороду. Кузнецов оставил петуха с клушей и тревожно стал их пересчитывать – ведь растеряются или того хуже… И в оправдание его тревоги из сияющей алебастровой колоннады выпал черный наконечник хищной птицы – коршун, кобчик или еще какая напасть.

Кузнецов растерялся и только смог сообразить, что не успеет вмешаться. Наконечник на мгновение завис над огородом и ударил. Причем мгновение показалось Кузнецову раздвоенным – коротким и длинным одновременно: коротким, как и положено мгновению, и длинным, как ему не положено. В подлинное, то есть короткое мгновение, он лишь сообразил, что помочь не успеет. В мнимое, то есть длинное, он сумел найти в увиденном своеобразную красоту, и представление о слепоте жизни ему мелькнуло снова.

Наконечник, то есть хищная птица, ударила, а навстречу неловко растопыренной, но отчаянной ладонью взмахнулась взметнулась клуша. Коршун или кобчик, или иная какая-то хищная птица, имела опыт или обладала отменной реакцией. В когте расстояния она отвернула, разостлалась крыльями по ботве и взмыла, тотчас ударив вновь. Но опять навстречу неумело, но резко м самоотверженно подскочила клуша. Птица в сердцах долбанула. Брызнули клушины перья. Но клуша не отступила. И хищник с сердитым свистом крыльев набрал высоту, нащупал поток воздуха и поплыл в пойму.

Из сарая огненным смерчем, карающей колесницей пророка Илии выкатился петух. Кузнецов и не заметил, когда он успел туда укрыться. Петух выкатился, вдоль, поперек и по кругу яростно пронзил огородное пространство, архангелом взлетел на изгородь и во всю ширь своих горловых труб вострубил позор коршуньего бегства.

- Вот же скотина! – заорал Кузнецов и кинулся искать камень. – Вот паразит! Вот из-за таких паразитов!.. – и не смог ничего далее говорить, а только весь загорелся, затрясся и едва не рухнул, как если в него угодила стрела.

- Позор! – безгласо крикнул он петуху.

Кузнецов не бросил своего ребенка. Он просто ушел. Потому что нашла его бесперспективным и нашла себе другого. У нее были свои представления о муже, и в них он не уложился. Он ушел. А ребенка он не бросал. У него не задалась диссертация. Из своих тридцати пяти почти пятнадцать он работает над ней. В археологии это обычно. А у него еще непроходная тема. Он думал – ладно, зато будет хорошая жена. Но не задалась диссертация, нашла другого жена. Он все равно любил ее и сегодня ночью не смог. В своей палатке он раздел ее, не жену, и не смог. Мешало что-то. Мешала любовь к жене или мешал позор. Не сегодняшний, не этакий позор – бросил ребенка и удрал – но позор. ОН не бросил. Но позор мешал. Она ждала, немо требовала и не понимала, почему ничего нет. А он не смог. Утром глаза ее издали усмехнулись.

Кузнецов встал с приступка и пошел навстречу колоннаде, то есть в раскоп, где его ждала усмешка молчаливых глаз, то есть в сущности ничего не ждало. Наконечник остро резал. Древко стрелы он вырвал, а шипастый наконечник остался. Их для того и делают с шипами, чтобы нельзя было вырвать. Наконечник засел в нем, и никто, в первую очередь, конечно, жена, а потом и она – никто о нем не догадывался. Жена сказала, что может бросить своего мужчину – ради ребенка, которому нужен отец. она может бросить своего мужчину. Она считала это вполне достаточным. А он ушел. Потому что кроме всего есть наконечник. Древко можно выдернуть, а наконечник нет.

Вернее всего, клуша уже давно успокоилась. Она опять, наверно, была готова выслушивать нарекания от своего султана. Коршун или кто там, небось, уже выследил иную добычу и сытый кемарил где-нибудь в кустах или ином, положенном ему, коршуну, месте. Петух гордился победой, а выводок цыплят опять беспечно рассыпался в картофельных бороздах.

Кузнецов свернул в поле и упал плашмя в невысокую пшеницу. Земля, словно ее никогда не пахали и словно ее вчера не поливало дождем, оказалась безнадежно твердой.

Прокомментировать
Необходимо авторизоваться или зарегистрироваться для участия в дискуссии.