Адрес редакции:
650000, г. Кемерово,
Советский проспект, 40.
ГУК "Кузбасский центр искусств"
Телефон: (3842) 36-85-14
e-mail:
Этот адрес электронной почты защищен от спам-ботов. У вас должен быть включен JavaScript для просмотра.
и ЗАО "Стройсервис".
День выдался солнечный. Сегодня отгул, а завтра выходной, но долго в постели не понежиться. Надо сына оформлять в детский сад, сдавать в поликлинике анализы. Костя Зубрин стал семьянином, и появились неведомые ранее семейные заботы. А, кажется, еще вчера бурлила холостяцкая жизнь! Жил весело, ни о чем особо не задумываясь. Потом встретилась Настя.
Знаменитый Чуйский тракт вьет и вьет свои бесконечные петли. От этого однообразного кружения клонит в сон. Лида, привалившись к соседке, дремлет. Открывает она глаза оттого, что машина, замедлив ход, ныряет в ущелье. Они едут по бому — узкой каменной полке, вырубленной в отвесной скале. Внизу шумит вспененная Катунь. Смотреть туда страшновато.
В Кемерово ожидалось какое-то очередное комсомольское мероприятие, на котором я, молодой пр-р-ролетарский, оч-чень большие надежды подающий писатель, дал согласие выступить, и в Новокузнецком горкоме меня предупредили: всё будет «на природе», жить предстоит в палатках, а потому необходимо захватить с собой из дому простынку...
…Нас было ровным счетом сорок пять цыганских душ. Зима застала нас в одном южном городке, название которого я позабыл, да и для чего цыгану нужно это название? Какой в нем прок? Если бы цыган запоминал названия всех мест, где его мотала лихая цыганская доля и куда влекла его лукавая цыганская чергэн, что означает звезда, то у него, у цыгана, не осталось бы в голове места для запоминания всех иных прочих житейских надобностей, а были бы одни только названия городов, сел, рек, дорог…
Старый дощатый забор доходил мне до самого подбородка. Это был мой родной забор, от него исходила только мне понятная живая теплота. Уткнувшись носом в его шершавую кромку, я разглядывал двор – свой двор, где я провел детство и юность, откуда ушел, как говорил Багрицкий, в мир, открытый настежь бешенству ветров, которые меня основательно поистрепали.
Слегка вспотевший от уборки двухкомнатной квартиры Виктор Артемьевич Гулый, шестидесятичетырехлетний художник, которого коллеги называли за горячий нрав Бульоном, плюхнулся на диван в гостиной, чтобы передохнуть, и привычно потянулся к свежей городской газете на журнальном столике. Для него потреблять утрами новости жизни было такой же необходимостью, как пить чай, а лучше кофе по утрам.
Перед глазами заколыхалось огненное марево, и Мишка едва не зажмурился. Его воображение создавало другую реальность мгновенно, на время вытесняя знакомый мир, и обставляя в сочности красок. Мальчик даже не догадывался, что другие люди не умеют видеть так. Сотни нетерпеливо подрагивающих, рвущихся куда-то огоньков вытянулись неровной цепью, высвечивая в домах, знакомых уже двенадцатый год, новые черты.
С пенсионки баба Тася перво-наперво брала пол-литра водки и серый зельц. И уже потом – пару пачек растительного сала, минтай и другие «деликатесы», а картошка, капуста, помидоришки, выжившие в озверевших сорняках огорода, давали половину основы питания. Табак баба Тася курила самый дешевый. Он был крепок, мало дымен, плохо насыщал душу, поэтому курить его приходилось часто