Адрес редакции:
650000, г. Кемерово,
Советский проспект, 40.
ГУК "Кузбасский центр искусств"
Телефон: (3842) 36-85-14
e-mail: Этот адрес электронной почты защищен от спам-ботов. У вас должен быть включен JavaScript для просмотра.

Журнал писателей России "Огни Кузбасса" выходит благодаря поддержке Администрации Кемеровской области, Министерства культуры и национальной политики Кузбасса, Администрации города Кемерово 
и ЗАО "Стройсервис".


Вдоль по жизни с микрофоном

Рейтинг:   / 3
ПлохоОтлично 

Содержание материала

Ни одной сегодняшней телезвезде и не снилось такое всеобщее обожание, каким были окружены «Галочка» и «Танечка» – первые наши дикторы Скударнова и Болотникова. А когда телевизионная группа из Кемерово приезжала в какой-то город или посёлок Кузбасса, их жители были готовы стоять у гостиницы часами в надежде, что им посчастливится «увидеть живьём самого Руденского».

Сегодняшние признанные асы телеэкрана могут только руками развести в недоумении: как те, первые, умудрялись делать столько и такого?! Ведь ни техники же настоящей у них не было, ни подготовки подобающей, ни средств маломальских, да и самих-то их было – всего-ничего. А ведь, скажи, и фильмы снимали, и телеспектакли ставили, и огромные творческие коллективы показывали, и массовые конкурсы, смотры, соревнования. Причём, зачастую не просто демонстрировали, а были их организаторами. Ну и, конечно же, – каждодневные новости, репортажи, очерки. Как? Чем? Благодаря чему? Ей-богу, загадка!

А, в самом деле, чем тот невероятный творческий взлёт объяснить? Я думаю, здесь удачно сошлись несколько причин, и не сразу определишь, какая из них – главная. Наверное, прежде всего, – пора Оттепели. Дохнуло свежим вольным ветром, и у пишущей братии пробудился азарт проявить свои способности в полной мере, без сдерживающих пут. Не вдруг удавалось сбросить их окончательно. Но всё звонче становился голос каждого, всё шире размах крыльев. Затем – очень высоким был тогда на студии накал творческого горения. Вот настолько интересно было работать, что по вечерам дежурный буквально разгонял нас по домам. Уходить не хотелось: не терпелось ухватить мелькнувшую идею, конечно же, гениальную.

И, наконец, – счастливое совпадение: в то время на Кемеровской телестудии собралось немало просто по-настоящему интересных, неординарных людей, каждый из которых – личность. У многих были дипломы престижных вузов и любопытный опыт работы в журналистике, театре, филармонии, на других студиях. Собрался вместе богатый жизненный и профессиональный багаж.

Случались непростые биографии, с крутыми изгибами и даже изломами. Пережил страшную трагедию и даже загремел за решётку Юрий Аникин – следователь, чей пистолет на следственном эксперименте выстрелил по-настоящему и – попал. Он стал у нас одним из лучших телеоператоров и проработал здесь три десятка лет.

Опальный юрист, отстранённый от своей профессии, Юлиан Вишневский. Настоящий интеллигент, страстный библиофил, собравший уникальную библиотеку, отлично знавший литературу. Он быстро стал настоящим тележурналистом и отменным руководителем-организатором.

Легенда кемеровского телевидения, человек-энциклопедия, блестящий оратор, режиссёр от бога Виктор Яковлевич Руденский.

Прекрасный стилист, проницательный аналитик с явными задатками учёного, которые он впоследствии и реализовал, – -Владимир Цукров.

Знающий о музыке и музыкантах, кажется, всё – Владимир Аренский.

Умеющий сделать «конфетку» из любого пустяка – Геннадий Митякин. Будь моя воля – я бы запретила талантливым творческим людям уходить в начальники.

Не без блёсток была и женская половина телестудии. Зинаида Чигарёва – драматург, была принята в Союз писателей. Её пьесы шли и на телевидении, и на сцене драмтеатра. Думаю, не всякая студия могла бы похвалиться собственным доморощенным писателем.

Тамара Маслова, окончив Томский университет (мы с ней учились там одновременно), подхваченная вихрем романтики, умчала на Дальний Восток и, став матросом, на корабле утюжила Тихий океан. Вдоволь нахлебавшись романтики, мастерски заряжала ею сначала слушателей популярнейшей тогда новосибирской радиостанции «Юность», а после – зрителей наших молодёжных телепередач.

Вера Владимировна Снегирева, наша «баба Вера» стала уже настоящей легендой. Над её доходившей порой до фанатизма преданностью родной телестудии мы иногда не зло подсмеивались. А между тем, биография этого человека могла бы послужить сюжетом не одного увлекательного романа. Она трижды исколесила нашу (ещё ту, огромную) державу, каждый раз – в новом качестве.

Сначала моталась по всяческим соревнованиям, ведь была она среди лучших пловчих страны. Кстати, здесь, уже в свои 70 лет, демонстрировала она неугасшее былое мастерство: переплывала Томь туда и обратно. Потом носило её по «просторам родины чудесной» в составе филармонической бригады. Отменный аккордеонист, она аккомпанировала самым именитым и взыскательным певцам. Третий её тур по СССР был и вовсе экзотическим. Сопровождала она одного американского писателя в его продолжительном путешествии в качестве переводчицы. Наша «баба Вера» знала английский в совершенстве. Это – в те-то времена! Вот так!

Другой режиссёр нашей детской редакции – Илья Ляхов – великий оригинал и тоже – легенда, уже даже не студийная, а общекузбасская. Поочерёдно прошёл цирк, театр, телевидение, газету. А ещё он – поэт, автор сценариев и блистательный ведущий различных торжеств (и грандиозных, вплоть до всесоюзных, и камерных, семейных). Организатор и вдохновитель популярнейших соревнований юных спортсменов «Золотая шайба» и «Кожаный мяч». Написал потом об этом повесть для детей (которую, кстати,

умудрился потерять).

Однако, увы, был у Ильи ещё один колоссальный талант – попадать в различные переплёты и ЧП, сродни шукшинским «бесконвойным». Правила, законы и запреты существовали не для него. Он так и норовил попасть во всяческие кошмарные истории, будто специально выискивал различные передряги на свою голову. И чего только с ним не случалось! Странно, что он до сих пор не описал своих злоключений. Увлекательнейший вышел бы авантюрный роман…

Да, поистине я тогда оказалась «в нужное время в нужном месте». Попасть в компанию неповторимых оригиналов, отчаянных первопроходцев, неугомонных созидателей нового, неведомого – разве это не подарок судьбы? Ах, как тогда было головокружительно интересно! Как там работалось взахлёб!

А ведь я ушла оттуда, в один день завершила свою телекарьеру. Почему? Да именно потому, что «взахлёб». А уходила очень трудно. Что называется, с кровью вырывала себя оттуда. Но сделать это было просто необходимо. Во мне, сколько себя помню, всегда гнездился неистребимый вирус сочинительства. Изводил, грыз изнутри, требовал полной отдачи и души, и времени. И в какой-то момент я поняла, надо срочно решать: или-или. Именно потому, что там было слишком хорошо и интересно. Работа на телевидении (именно на нашем тогдашнем!) категорически не могла совмещаться ни с чем другим. Она захватывала целиком, не оставляла места чему-то ещё. Ни времени на другое, ни мыслей, ни души. Какие уж там параллели, коль даже сны – и те телевизионные!

Пришлось безжалостно оборвать свою «телепесню». Вырвала себя из захватывающе интересного дела. Я даже не увольнялась из нашего Комитета – просто перешла на радио. Снова нацепила на плечо магнитофон и взяла в руку свой дружище микрофон.

Писала в основном очерки о людях. Моя особенность – я, как правило, влюбляюсь в своих героев и потом долго с ними дружу. К примеру, после цикла репортажей из 2-ого кемеровского детдома несколько лет была там своим человеком. Возила послание детдомовцев, их поделки в подарок детям Хиросимы, когда ездила в Японию. Как могла, участвовала в судьбах воспитанников. Один из них – Коля Кириллов – даже работал у нас на студии. Потом окончил юридический, стал прокурором.

Когда делала очерк о космонавте Леонове, вместе с ним ездила по Кузбассу, побывала в родной его Листвянке, подружилась не только с самим Алексеем Архиповичем, но и очень близко с его сестрой-кемеровчанкой Раисой Архиповной. Как-то гостила у их родственников в Калининграде, бывала в Звёздном городке. Дружу с этой славной семьёй вот уже почти 40 лет.

На радио мне поручили вести редакцию художественного вещания. А это значит: в своих передачах я должна была освещать всю культурную жизнь Кузбасса. Чем живут наши театры и Дворцы культуры? Что нового у кузбасских писателей, поэтов, музыкантов, художников? С чем пожаловали к нам на гастроли заезжие театры, певцы, скрипачи, пианисты? Надо сказать, наш край в те годы был настоящей Меккой для знаменитостей всяческих мастей. Чем их притягивал далёкий холодный Кузбасс? Неизбалованностью публики, её провинциальной наивной восторженностью? Гостеприимством и щедростью местных властей? Не знаю, но так или иначе, кузбасской гастрольной афише тех времён мог бы и сегодня позавидовать самый избалованный из культурных центров.

Каких только именитых гастролёров не принимал наш край! И практически с каждым из них я встречалась. Это в какой-то степени восполняло утрату любимого телевидения. Однако эти же встречи каждый раз наглядно демонстрировали и некое преимущество моей нынешней работы над утраченной. Я снова, как и в самом начале своей журналистской тропы, была абсолютно независима. Только от меня самой зависело, насколько удастся мой очерк или нет. Слава богу, не было вокруг обычной для телевидения толпы: оператора, осветителя режиссёра. Не слепили моего собеседника безжалостные адские софиты. Не наезжала к самому его лицу камера и не таращилась дьявольским красным глазом.

Свою нынешнюю записывающую технику я практически не обнаруживала. Мой магнитофон в кожаном чёрном чехле вполне мог сойти за дамскую сумочку. И никто не догадывался, что этот милый «аксессуар» на модном длинном ремне по весу равен ведру воды. У меня до сих пор одно плечо (на котором обычно висел «Репортёр») выше другого.

Мне не надо было теперь уговаривать своего собеседника не обращать ни на кого внимания, быть естественным, говорить «от души». Теперь имело значение только то, о чём и как я веду беседу, могу ли эту самую «душевность» между нами наладить. Должно быть, мне это, как правило, удавалось и не только из-за профессиональных уловок. Просто с самого детства почему-то ко мне приходили заплаканные подружки, чтобы пожаловаться на обидчика. Именно мне во студенчестве поверяли свои сердечные тайны сокурсники, даже парни.

Наверное, я умела слушать. И, кажется, с годами этого своего умения не растеряла. К тому же (а это очень немаловажно) никогда не бралась писать о тех, кто мне не интересен. То, о чём я спрашивала, меня всегда искренне волновало. Наверное, чувствовалось, что все мои вопросы – вовсе не по казённому долгу, а от личной большой заинтересованности. А это, как правило, рождает в беседе доверительную, искреннюю, совсем не официальную атмосферу. И нередко высокий гость вдруг сходил со своего пьедестала, становился просто человеком, раскрывался с неожиданной стороны.

К примеру, чего, спрашивается, так разоткровенничалась со мной божественная Тамара Синявская? После торопливого перечня своих недавних выступлений в Италии она с упоением стала говорить о том, что готовят они совместную программу с Муслимом Магомаевым, с которым незадолго до того поженились. Рассказала, как долго и трудно они искали в жизни друг друга, сколько на этом пути оказалось различных преград. Доверительно говорила о том, как они счастливы вместе, уверяла, что никогда не расстанутся, потому что «созданы друг для друга». Тамара показала мне свадебный подарок Муслима, который всегда с ней, – узенький чёрный поясок, искрящийся брызгами бриллиантов.

Кстати – ещё об одном пояске. Его снял с себя и подал мне великий танцовщик Махмуд Эсамбаев, предложив измерить (обычную портняжную измерительную ленту для этого он вынул из кармана). Думаю, эта процедура была у него обязательной всюду. Прежде, чем представить свои неисчислимые иностранные награды, Махмуд похвалился другим. С гордостью показал только что привезённую из очередных гастролей французскую газету с его портретом и подписью под ним: «Парижанки! Махмуд бросает вам вызов. Его талия – 47 сантиметров. Кто из вас потягается с ним?» Прямо-таки с восторгом рассказывал мне: «Во всём Париже такой талии не нашлось. Некоторые пытались застегнуть на себе мой пояс, но все они оказывались затянутыми в корсет». А ведь ему в то время было уже больше 50 лет.

Я поняла разгадку этого рекорда, когда стала свидетелем его репетиции. Таких немыслимых физических нагрузок, поистине изощрённых пыток над собственным телом мне больше видеть не довелось. Это была гимнастика высочайшего уровня, совмещённая с балетом, йогой, восточными единоборствами и ещё многим другим, чему я названия не знаю. Передо мною был какой-то неведомый мне процесс перевоплощения. Махмуд переставал быть человеком. На сцене появлялись то воспарявшая птица, то тигр в прыжке, то изворотливая юркая змея.

А вечером, на концерте я увидела всю эту запредельную фантасмагорию уже в окончательном варианте. На все танцы (на каждый – отдельно) Махмуд выходил в неповторимых особенных костюмах. Не в сшитых театральными мастерами, а в подлинных, чистопробных, привезённых им из дальних экзотических уголков планеты. Изготовленных из диковинных звериных шкур, невиданных птичьих перьев, неведомых нам растений. Украшенных гирляндами причудливых раковин, сказочных заморских плодов, орехов, деревянных, костяных, стеклянных, металлических амулетов со всего света.

Эти драгоценные костюмы, как и национальные ритуальные танцы, Эсамбаев привозил отовсюду, где гастролировал. Тратил на них весь свой немалый гонорар. Признался мне: оттого его и выпускают охотно из страны, что возвращается он назад с этим «реквизитом», таким образом освобождая многих чиновников от сложных и дорогостоящих хлопот по его добыче.

Прокомментировать
Необходимо авторизоваться или зарегистрироваться для участия в дискуссии.