Адрес редакции:
650000, г. Кемерово,
Советский проспект, 40.
ГУК "Кузбасский центр искусств"
Телефон: (3842) 36-85-14
e-mail: Этот адрес электронной почты защищен от спам-ботов. У вас должен быть включен JavaScript для просмотра.

Журнал писателей России "Огни Кузбасса" выходит благодаря поддержке Администрации Кемеровской области, Министерства культуры и национальной политики Кузбасса, Администрации города Кемерово 
и ЗАО "Стройсервис".


В Россию. Записки беженки

Рейтинг:   / 21
ПлохоОтлично 

Содержание материала

«Ваше время кончилось»

Наш городок Майли-Сай, ныне переименованный в Майлуу-Суу, расположен в горном тупике. Демонстраций и бунтов здесь не было. Но когда они случались в других местах, вскоре на наших улицах появлялось много ненашенских киргизов, и происходил очередной скачок цен. Землю по склонам прилегающих ущелий, где когда-то и мы сажали картошку, поделили киргизы, скорей всего, львиную долю захватило начальство, на въездах поставили шлагбаумы и туда доступа не стало. Европейцы (немцы, татары, русские) уезжали, порой бросая свои квартиры, продать их можно было только за бесценок. Киргизы, купившие такие квартиры, вытаскивали из них окна, двери, полы и сантехнику. Даже в центре города появились такие разоренные дома. На Кугае полностью разобрали целый ряд добротных двухэтажных кирпичных домов, построенных немцами.

Возникла куча новых организаций. Раньше квартплату вместе со всеми услугами вносили в одном месте. Теперь за электроэнергию платили в РЭС, за газ платить надо было ехать в другой конец города, за телефон в третье место, за воду – в четвертое, за радио платили на почте, за отопление платили контролерам, эта контора располагалась дальше всех. Приходили контролеры по электроэнергии на дом, иногда – контролеры по другим видам услуг, предлагали принять от жителей плату. Русским контролерам можно было платить, но их было мало, только в РЭС и по отоплению. Если приходили контролеры киргизы, платить им было опасно. Не в обиду будь сказано, но если киргиз взял в руки чужие деньги, они для него автоматически становятся своими, к тому же лица постоянно менялись, и было трудно доказать, что ты уже уплатил, даже предъявляя квитанцию. Говорили, что контролер приходил не тот, или что он уволился и в журнале оплата не отмечена. Особенно много возникало недоразумений с контролерами по холодной воде. Я воевала с ними до победного конца, а многие другие сдавались и платили повторно. Долго донимала милиция проверками паспортного режима. Придут вечером в потемках, звонок в дверь – милиция! У нас с мужем раз десять проверяли. Зато, когда у нас на даче украли кур, или когда утащили входную дверь с подъезда – воров не нашли, несмотря заявления в милицию.

Я слышала от некоторых людей в России, что киргизы любят русских, такое даже настойчиво утверждали. Хотелось бы предложить им пожить в Киргизии и испытать эту любовь. На бытовом уровне демонстративная ненависть встречается редко, но налицо явная дискриминация русских. Все руководящие должности, от самых малых и доверху, заняты киргизами, да и любое рабочее место предпочтительно будет отдано киргизу. Русских могут оставить на той работе, которую не хотят или не умеют делать киргизы, и только в подчиненном положении. Одним словом, киргизы брали реванш за годы зависимости от Москвы. На бегство русских они смотрели как на удачный случай поживиться. Уезжающим и распродающим своё хозяйство прямо говорили: «Вы и бесплатно всё бросите».

Дискриминация ударила и по моему мужу. Он руководил бюро технической инвентаризации с момента его открытия в городе Майли-Сае, прошел все ступени этой работы, знал досконально частный жилой фонд и всю сложную гористую местность в черте города. Его знали и уважали в городе за большой опыт, здравомыслие и честные советы, поэтому новые власти не могли сразу убрать его. Для начала приказом сверху провели реорганизацию и переименование службы, при этом мужа понизили в должности до начальника отдела. Руководителем стал киргиз. Но и должность начальника отдела была заманчивой для новых сотрудников службы – киргизов. Когда они немного подучились делу, моего Павла Алексеевича стали выживать разными способами. Сначала удерживали суммы из зарплаты – на приемы проверяющих, на всенародные праздники, один месяц вообще не дали денег под предлогом, что работы было мало. Потом провели аттестацию работников с выездом в райцентр и там объявили, что Павел не прошел аттестацию, т.е. не соответствовал занимаемой должности. Зато аттестацию выдержали молодые киргизы, которых муж обучал.

Прошли месяцы, мужа почему-то не увольняли, а сам он не увольнялся. Потом у него начались инфаркты и инсульты, и он наконец вышел на пенсию по инвалидности. Года три был на второй группе инвалидности, потом её сняли, хотя состояние его только ухудшилось. На врачебной комиссии в райцентре ему сказали: «Вы и так долго были на инвалидности». Пришлось оформлять пенсию по старости.

Однажды, незадолго до смерти мужа, к нам домой один из сотрудников Госрегистра, которого Павел когда-то обучал делу, принес 200 сомов в качестве материальной поддержки от учреждения.

Однажды, проходя через остановку городских такси, я стала свидетелем словесной перепалки. Русский мужик возмущался и требовал прекратить поборы с таксистов, киргиз отвечал: «Ваше время кончилось. Теперь мы хозяева».

Смотрела я как-то теледебаты на тему массового отъезда европейцев. Один участник теледебатов, киргиз, выразил озабоченность тем, что уезжают лучшие специалисты, и в качестве примера назвал знаменитого хирурга. Другой киргиз по поводу хирурга возразил: «Если он такой хороший, почему он наших ребят не обучил, вон их сколько безработных ходит».

Я не хочу хаять киргизов: народ, как и многие другие, в чем-то по менталитету схож с русскими, только с добавкой кочевнических черт – землю возделывать не любят, своих женщин слишком эксплуатируют, а воровство скотины для них – необходимое умение. Есть у них и свои достоинства – например, любую скотину зарежут и разделают в два счета, также они не склонны к фанатизму (если в нем нет выгоды), ещё не утратили они многие полезные навыки, выработанные веками кочевой скотоводческой жизни. Очень нравились мне их юрты – отличное изобретение, но подобное жильё было и у других азиатских народов, так что трудно сказать, что киргизы изобрели, а что позаимствовали.

Первые годы независимости стали праздниками: статьи в газетах о предстоящих великих достижениях, о великих подвигах киргизов в прошлом и даже о том, что все народы на земле произошли от киргизов. Последнее было особенно забавно, клянусь, сама прочитала в газете.

Всей страной подолгу праздновали сначала тысячелетие эпоса «Манас», потом 3000 лет города Ош – южной столицы республики, и наконец, 2500 лет киргизской государственности – основываясь на вдруг обнаруженных в Китае древних документах. Наверно, китайцы решили подшутить над пристрастием киргизов к подобным датам, а заодно и провернуть в свою пользу пограничное размежевание с Киргизией. Поднялся шум в СМИ, что отдали Китаю какой-то район, но постепенно затих. «Наш великий сосед» - так называл Китай президент Акаев, и сам обличьем похожий на китайского императора со старинной гравюры (надеюсь, сравнение с китайским императором не оскорбительно). Все товары, продаваемые в Киргизии – китайские, самого низкого качества.

Потом кончились праздники, а может, и барашки, необходимые для их проведения. Были попытки возродить промышленность, скончавшуюся после развала Союза. В Джалал-Абаде запустили завод по переработке нефти, но очень быстро его закрыли, объясняя недостатком нефти. Верится в это мало, в Киргизии нефти предостаточно, уж на один небольшой заводик хватило бы. Даже на подъездной дороге к «Изолиту» я много раз перешагивала через полоску нефти, стекающей откуда-то с гор. Ещё в 1967 году, впервые подъезжая к Майли-Саю, я обратила внимание на ряды работающих нефтекачалок. Сейчас их меньше, но они все-таки есть, как есть и во многих других местах Киргизии, например, в Кочкор-Ате. Видимо, куда-то её сплавляют, а может местные специалисты не справились с процессом ректификации. Было очень досадно. Завод был бы очень нужен Киргизии. Впрочем, может он и сейчас числится действующим, только бензин завозят из Узбекистана, а керосина вообще не достать – я не могла найти его для своей керосиновой лампы.

Завод «Сельхозтехника» в столице выпускал раньше сельхозмашины, при нем был и филиал ВНИИЭИМ. Прошло в СМИ сообщение, что он снова задышал – начал выпускать телеги. Иногда сообщали, что там-то то-то заработало, но это звучало разово, и в дальнейшем об этих производствах молчок, так что не верилось, что действительно что-то начало работать. Если бы сумели возродить промышленность, хотя бы в новом, более скромном виде, то не было бы никакой тюльпановой революции. Да и как же можно было поднять свою промышленность, когда Киргизия так быстро и радостно вступила в ВТО, гордясь этим, как достижением.

Большинство предприятий нашего города не работало, и оборудование с них распродавали. Ламповый завод часто останавливался на простой, зарплату не платили по нескольку месяцев. Люди занимались мелкой и очень мелкой торговлей, огородами, держали скотину в горах – у кого была такая возможность. Много развелось фальшивых целителей. Конечно, этим занимались те, у кого была надежная крыша в органах, прочим не позволили бы. Работа непыльная и наверно доходная, люди шли к ним оттого, что медицина стала дорога, да и неэффективна. Русских – целителей не было, это все были киргизки и изредка киргизы.

От безработицы и нищеты начались волнения, переросшие в войну Севера и Юга. Южные и северные киргизы, разделенные огромным горным массивом, по внешности отличаются друг от друга. Южные киргизы мельче, в их внешности больше китайских черт, северные киргизы крупнее, более похожи на монголов и на казахов. Вероятно, напряженность в отношениях северян и южан была и раньше. Север был более промышленно развит, там находилась столица и, конечно, он побогаче. Первый президент – Аскар Акаев – был с Севера, второй, пришедший к власти в результате «тюльпановой» революции, - Бакиев – с Юга. Саму революцию мы видели только по телевизору. Мы жили на Юге, южане победили, поэтому у нас и после революции особых перестановок не было, вернее, мы этого не замечали. В городе менялось начальство, но больше не менялось ничего. Все те же разбитые дороги, кучи мусора, растущие цены, да перестали пускать с товаром узбеков на базар, и продавать свинину на базаре.

Революция начиналась так: сначала были какие-то межклановые стычки и разборки (в Киргизии очень развита клановость). Потом появилось сообщение в газетах, что в городе Джалал-Абад (наш областной город) группы вооруженных людей захватили городской отдел милиции и забрали там все оружие. Оттуда та же толпа пошла к областному отделу милиции и там тоже завладела оружием. Работники милиции сопротивления не оказывали. Бабушки на лавочках у нашего дома говорили, что теперь саму милицию надо охранять.

Не помню, тогда же или немного позже, таким же манером разбили и ограбили банк в Джалал-Абаде. Сообщение с Джалал-Абадом не прерывалось, все продукты наши торговцы закупали там. Рассказов очевидцев хватало. По телевидению и в газетах о разбоях сообщали скупо.

Потом стали показывать по телевидению, уже более пространно, ход революции, а мы смотрели, как сериал.

Вот идет колонна киргизок средних лет, вид такой, будто их только что отвлекли от котла с варевом, они что-то нестройно скандируют. По бокам шагают мужчины, подравнивая колонну. Их вид и их лица как-то не запоминаются, видеокамера на них не останавливается. Говорят, за это женщинам платили по 200 сом в день.

Вот сидит народ на поле, слушает ораторов, которые говорят то по-киргизски, то по-русски, лиц в толпе не разобрать. Массового подъема не чувствуется, но ораторы экспрессивны.

Вот идет колонна автобусов с Юга на Север по единственной горной дороге, связывающей Север и Юг. Едут делать революцию. И сделали ! Приехавших южан поддержало население нищих окраин Бишкека, куда за последние годы переселилась масса народа из сельских районов и с Юга в надежде найти работу. Все новые жители окраин строили себе дома и лачуги, но официально им землю для построек не выделяли – ещё одно основание для народного недовольства (помимо нищеты и безработицы). Сообща навалились на резиденцию Акаева, он сел на вертолет и улетел.

Кадры: на площади плотное скопление щитов, похожее на огромную черепаху. Под каждым щитом защитник правопорядка. От ударов камней и палок это скопление рассыпается и быстро разбегается.

Видеоряд: люди лезут через чугунные решетки ворот, чем-то напоминают кадры из кинофильмов о взятии Зимнего дворца в 17-м году.

В следующие дни телевидение показывало возбужденные радостные лица новых телеведущих, говоривших: «Наша революция!» и всякие восторженные речи, а также бесконечные ряды разбитых, разграбленных магазинов, офисов, ларьков, тротуары, усеянные осколками.

Потом радостные лица с экрана исчезли, появились совсем другие, пытающиеся утихомирить разгул. Из джалалабадской тюрьмы освободили и доставили в Бишкек Феликса Кулова, бывшего министра внутренних дел.

Кадры: едет машина по темному ночному городу, громкоговоритель объявляет: «Здесь Кулов и Бакиев !». И дальше призывы прекратить грабежи и разойтись по домам. У Кулова был большой авторитет, и его использовали, чтоб утихомирить страсти. Кулов – северянин, Бакиев – южанин, и они договорились править страной тандемом. Какое-то время Кулов возглавлял Совет Министров, потом его отставили; где он – информации не было.

По радио я слышала призыв: «Дорогие бишкекчане, верните награбленное». Вряд ли вернули. По телевизору смотрела выступление Бакиева, он призывал успокоиться и заверял, что «портфелей на всех хватит».

Портфелей, конечно, на всех не хватило, начались волнения и бунты, и громкие убийства, но Бакиев сумел быстро укрепить силовые структуры и дал понять, что он не Акаев и отдать жесткие приказы не побоится.

Прямо в столичном аэропорту «Манас» располагается американская авиабаза, и несомненно, что американцы управляли всей этой кутерьмой. Слишком важна для них база, слишком удобно доставлять сюда из Афганистана любой груз, сразу на территорию СНГ и без всякого досмотра; самолеты курсируют постоянно. А иначе зачем бы им лететь далеко, обслужиться можно и в Пакистане.

Американский военнослужащий застрелил русского водителя автозаправщика на лётном поле «Манаса». Объяснение – показалось, что у русского в руке подозрительный предмет. Ничего, сошло, замяли.

В Узбекистане у американцев тоже была авиабаза, но когда они начали и там устраивать революцию, их оттуда выставили. Теперь они постоянно обвиняют Узбекистан в нарушении прав человека.

После революции легче жить не стало, наоборот, жизнь превращалась в выживание. Безработица осталась прежней, а цены на продукты подскочили по-революционному. Основной кормилицей населения города и окрестных поселков стала промышленная свалка за городом.

Наш ламповый завод считался чуть ли не крупнейшим в Европе; контроль качества лампочек в советские годы был на высоте. Если на испытательной станции число дефектов превышало норму, то всю партию лампочек браковали и вывозили на свалку. За тридцать лет накопились горы таких отходов вперемешку с браком промежуточных составных частей лампочек и стеклобоем. Весь город обеспечивал себя лампочками со свалки. Дети-школьники пойдут на свалку, притащат сумку лампочек, одна - две попадутся негодные, остальные служили так же, как и купленные, никто из горожан и не покупал их.

Говорили, что японцы хотели приобрести эту свалку, но им не продали.

Теперь её облепили люди, как муравьи, перерывая горы отходов. Лампочки разбивали и извлекали металлическую часть, содержащую молибден и никель. Тут же на свалке приемщики забирали добытое и расплачивались деньгами. За день человек может заработать 100 – 500 сомов (т.е. 65-330 рублей). Сколько зарабатывают перекупщики, неизвестно, но конечно побольше.

Несколько человек погибли под обвалами: слишком зарывшись в гору. Их придавило. Это не останавливало других, больше негде заработать.

Я видела людские потоки, каждое утро тянувшиеся в горы, на свалку, а вечером возвращавшиеся оттуда грязными и усталыми. Здесь, на выходе, их поджидали ряды торговцев, разложивших старые вещи и мелкий домашний скарб. Со свалки люди возвращались с деньгами, и можно было им что-нибудь продать, хоть за копейки. Несколько раз и я стояла в этих рядах. Хорошо брали старую кухонную посуду и утварь, старую обувь советского производства. Выносить туда хорошие вещи было бесполезно – не возьмут, дорого.

В январе 2006 года умер мой муж. Зима была суровая, многоснежная, даже добраться до кладбища, расположенного на горе, было непросто, и непросто было найти в нашем городе всё необходимое для похорон. Службы ритуальных услуг в городе нет. Спасибо, добрые люди помогли. В январе 2007 года я провела последние, годовые поминки, а в марте сама чуть не померла – об этом в начале записок.

В начале июня 2007 года я уехала к дочери в Россию. Через полгода подруга написала мне, что свободный доступ на свалку прикрыли, теперь там ведет добычу канадская фирма, та же, что добывает золото в киргизском Казармане. Так же роются киргизы, но добытое сдают представителям фирмы, и работает какая-то дробилка. Не знаю, как сейчас там выживает народ.

Если сто раз сказать «сахар», во рту слаще не станет, говорит восточная пословица. Хоть миллион раз повторяй «свобода», «независимость», «демократия», всё равно никуда не денутся зависимость экономическая, а значит, и политическая, безработица и нищета. Жаль простых киргизов, которым задурили голову «независимостью». И впереди ничего не светит. Если бы их руководство не рвалось любой ценой к «портфелям», Киргизии, чтоб выжить, на мой взгляд, стоило бы объединиться с Казахстаном на правах автономии или как союзное государство. Пока надеются на Америку.

Прокомментировать
Необходимо авторизоваться или зарегистрироваться для участия в дискуссии.