Адрес редакции:
650000, г. Кемерово,
Советский проспект, 40.
ГУК "Кузбасский центр искусств"
Телефон: (3842) 36-85-14
e-mail: Этот адрес электронной почты защищен от спам-ботов. У вас должен быть включен JavaScript для просмотра.

Журнал писателей России "Огни Кузбасса" выходит благодаря поддержке Администрации Кемеровской области, Министерства культуры и национальной политики Кузбасса, Администрации города Кемерово 
и ЗАО "Стройсервис".


Дневник читателя. Сталинский грёзофарс. Подготовил Сергей Донбай

Рейтинг:   / 1
ПлохоОтлично 
Дневник читателя
 
Наш современник. 2016, №2
Владимир Бондаренко
 
Удивительная судьба у Игоря Северянина. Самый популярный поэт начала XX века, избранный королём поэтов в Москве в 1918 году и совершенно забытый уже к концу XX века. (...)
(...)
Когда-то, в десятые годы XX века, вообразив себя “грезёром”
, молодой поэт своими грёзами о морях и ананасах, о шампанском и лилиях, о мороженом из сирени покорил российского читателя. Xотя и тогда поклонники, ближе познакомившись с ним, удивлялись: пишет об ананасах в шампанском, а сам пьёт водку с солёным огурцом. Грёзофарс...
Ироничный романтик Игорь Северянин и впрямь описывал не окружающую его жизнь, а свои грёзы о ней. Такой подход близок к подходу прозаика Александра Грина, тоже уходящего от скверной, нищей окружающей его жизни в свои “Алые паруса” и “Блистающие миры”.
Вот и проживая в жутчайших условиях, в сараюшках, хилых домиках в эстонских глухих селениях, спасаясь от голода ловлей рыбы, он только и мог, что мечтать о покинутой России. Он писал в своей одинокой глуши:
 
Десять лет — грустных лет! — как заброшен в приморскую глушь я. Труп за трупом духовно родных. Да и сам полутруп.
Десять лет — страшных лет! — удушающего равнодушья Белой, красной — и розовой! — русских общественных групп.
Десять лет — тяжких лет! — обескрыливающих лишений,
Унижений щемящей и мозг шеломящей нужды.
Десять лет — грозных лет! — сатирических строф по мишени Человеческой бесчеловечной и вечной вражды.
1927
 
С белой эмиграцией он знаться не хотел, да и не было её в Эстонии. Эстонского языка Игорь Северянин так и не выучил, первые годы ему всё переводила жена Фелисса; когда он с ней разошёлся, стало тяжелее.
 
Десять лет — странных лет! — отреченья от многих привычек,
На теперешний взгляд, — мудро-трезвый, — ненужно дурных...
Но зато столько ж лет рыб, озёр, перелесков и птичек,
И встречанья у моря ни с чем не сравнимой весны!
 
От поэзии грёзофарсов и утонченных поэз он перешёл к пейзажной лирике и ностальгии по России. Такого поэта Игоря Северянина — русофила до мозга костей! — нынешняя Россия не знает вовсе...
 
Как было некогда в Москве...
Там были церкви златоглавы,
И души — хрупотней стекла.
Там жизнь моя в расцвете славы,
В расцвете славы жизнь текла,
Вспенённая и золотая!
Он горек, мутный твой отстой.
И сам себе стихи читая,
Версту глотаю за верстой!
                                              4 августа 1928 
                                                            Тойла
 
(...)
Начинались его ностальгические грёзы по родине.
 
И будет вскоре весенний день,
И мы поедем домой, в Россию...
Ты шляпу шёлковую надень:
Ты в ней особенно красива...
                                                  1925
 
Но желания надевать для России шёлковую шляпу у его жены не было. Грёзы опять превращались в фарс:
 
И ты прошепчешь: “Мы не во сне?..”
Тебя со смехом ущипну я 
И зарыдаю, молясь весне 
И землю русскую целуя.
 
Мало кто из русских поэтов в эмиграции так тосковал по России, как, казалось бы, весь прозападный, весь “в чём-то норвежском, в чём-то испанском”, эпатажный поэт Игорь Северянин, своё творчество посвящающий России.
 
О России петь — что стремиться в храм 
По лесным горам, полевым коврам...
О России петь — что весну встречать,
Что невесту ждать, что утешить мать...
О России петь — что тоску забыть,
Что Любовь любить, что бессмертным быть.
                                                                       1925
(...)
 
Я русский сам, и что я знаю?
Я падаю. Я в небо рвусь.
Я сам себя не понимаю,
А сам я — вылитая Русь!
                        Ночь под 1930-й год
(...)
 
ЗА ДНЕПР ОБИДНО
За годом год. И с каждым годом 
Всё неотступней, всё сильней 
Влечёт к себе меня природа 
Великой родины моей.
Я не завистлив, нет, но зависть 
Святую чувствую порой,
Себе представив, что мерзавец —
Турист какой-нибудь такой, —
Не понимающий России,
Не ценящий моей страны,
Глядит на Днепр в часы ночные 
В сиянье киевской луны!
                                                                6 марта 1936
(…)
 
БЕЗ НАС
 
От гордого чувства, чуть странного,
Бывает так горько подчас:
Россия построена заново —
Не нами, другими, без нас...
Уж ладно ли, худо ль построена,
Однако построена всё ж.
Сильна ты без нашего воина,
Не наши ты песни поёшь!
И вот мы остались без родины,
И вид наш и жалок, и пуст,
Как будто бы белой смородины 
Обглодан раскидистый куст.
                                                 Март 1936
 
(...)
Я сделал опыт. Он печален.
Чужой останется чужим.
Пора домой; залив зеркален,
Идёт весна к дверям моим.
                            2 апреля 1936 года
 
(...)
Нам в подлую эпоху жить дано:
В культурную эпоху озверенья.
Какие могут быть стихотворенья,
Когда кровь льётся всюду, как вино!
Протухшая мечта людей гнойна,
Наследие веков корыстью смято.
Всё, что живёт и дышит, виновато.
Культуры нет, раз может быть война!
                                                  Усть-Нарва
                                                       11.01.40
(...) 
Москва вчера не понимала,
Но завтра, верь, поймёт Москва:
Родиться Русским — слишком мало,
Чтоб русские иметь права...
Родиться Русским — слишком мало,
Им надо быть, им надо стать!
                                           “Предгневье”, 1925
 
(...)
В 1931 году у поэта выходит его лучший эмигрантский сборник стихов “Классические розы”, далее последовало несколько продолжительных гастрольных поездок по Европе, и потом наступило полное забвение. Ни книг, ни публикаций, ни гастролей.
 
Стала жизнь совсем на смерть похожа:
Всё тщета, всё тусклость, всё обман.
Я спускаюсь к лодке, зябко ёжась,
Чтобы кануть вместе с ней в туман...
                                               “В туманный день”
 
Да и сам поэт пишет в письме другу: “Издателей на настоящие стихи теперь нет. Нет на них и читателя. Я пишу стихи, не записывая их, и почти всегда забываю”.
Остаётся в душе одна Россия. Сегодня трудно представить подобное состояние, да и былые поклонники грезёра Северянина отворачиваются от его стихов о России. Им стыдно за них.
 
Много видел я стран и не хуже её —
Вся земля мною нежно любима.
Но с Россией сравнить?.. С нею — сердце моё,
И она для меня несравнима!
 
Чья космична душа, тот плохой патриот:
Целый мир для меня одинаков...
Знаю я, чем могуч и чем слаб мой народ,
Знаю смысл незначительных знаков...
(...)
 
Я мечтаю, что Небо от бед 
Избавленье даст русскому краю.
Оттого, что я русский поэт,
Оттого я по-русски мечтаю!
                                            1922
 
Россия соединялась в душе поэта с его же глубинным православием, о котором тоже и не догадываются многие ценители северянинских поэз. Не случайно он неоднократно пешком ходил из своих эстонских деревень до Пюхтицкого монастыря, а это за тридцать километров. Обычно с ночёвкой у озера.
 
На восток, туда, к горам Урала,
Разбросалась странная страна,
Что не раз, казалось, умирала,
Как любовь, как солнце, как весна.
 
И когда народ смолкал сурово 
И, осиротелый, слеп от слёз,
Божьей волей воскресала снова, —
Как весна, как солнце, как Христос!
                                                          1925
(...)
Ты потерял свою Россию.
Противоставил ли стихию 
Добра стихии мрачной зла?
Нет? Так умолкни: увела 
Тебя судьба не без причины 
В края неласковой чужбины.
Что толку охать и тужить —
Россию нужно заслужить!
                                             1925
(...)
Вот подождите — Россия воспрянет,
Снова воспрянет и на ноги встанет.
Впредь её Запад уже не обманет 
Цивилизацией дутой своей...
Встанет Россия, да, встанет Россия,
Очи раскроет свои голубые,
Речи начнёт говорить огневые —
Мир преклонится тогда перед ней!
Встанет Россия — все споры рассудит...
Встанет Россия — народности сгрудит...
И уж у Запада больше не будет 
Брать от негодной культуры росток.
                                                                 1925
(...)
Мало что зная о Советском Союзе, он поэтизирует его так же, как раньше поэтизировал своих принцесс из замков. Я бы назвал этот последний в его жизни цикл стихов “Сталинский грёзофарс”. Вот одно из стихотворений, называется “В наш праздник”:
 
Взвивается красное знамя 
Душою свободных времён.
Ведь всё, во что верилось нами,
Свершилось, как сбывшийся сон.
Мы слышим в восторженном гуле 
Трёх новых взволнованных стран:
— Мы к стану рабочих примкнули,
Примкнули мы к стану крестьян.
Наш дух навсегда овесенен.
Мы верим в любви торжество.
Бессмертный да здравствует Ленин 
И Сталин — преемник его!
(...) 
 
Прислушивается к словам московским 
Не только наша Красная земля,
Освоенная вечным Маяковским 
В лучах маяковидного Кремля,
А целый мир, который будет завтра,
Как мы сегодня, — цельным и тугим,
И улыбнётся Сталин, мудрый автор,
Кто стал неизмеримо дорогим.
Ведь коммунизм воистину нетленен,
И просияет красная звезда 
Не только там, где похоронен Ленин,
А всюду и везде, и навсегда.
 
(...)
Только ты, крестьянская, рабочая,
Человечекровная, одна лишь,
Родина, иная, чем все прочие,
И тебя войною не развалишь.
Потому что ты жива не случаем,
А идеей крепкой и великой,
Твоему я кланяюсь могучему,
Солнечно сияющему лику.
                                       13 сентября 1940
(…)
 
 
                   КРАСНАЯ СТРАНА
Стройной стройкой строена 
Красная страна,
Глубоко освоена 
Разумом она.
Ясная, понятная,
Жаркая, как кровь,
Душам нашим внятная 
Первая любовь.
Ты, непокоримая,
Крепкая, как сталь,
Родина любимая —
Глубь, и ширь, и даль.
Радость наша вешняя,
Гордость наша ты,
Ты — земная, здешняя,
Проще простоты.
Мира гниль подлецкая 
Вся тебе видна,
Честная советская 
Умная страна.
Враг глухими тропами 
Не пройдёт сюда.
Светит над Европою 
Красная звезда.
И в пунцовых лучиках 
Худшее сгниёт,
Остальное ж, лучшее 
К нам само придёт.
Над землёй возносится 
Твой победный свет,
Ты ведь мироносица,
Лучше ж мира нет.
Стойким сердцем воина 
Ты средь всех одна.
Стройной стройкой строена 
Ты, моя страна!
 
(…)
В октябре Вера Коренди (жена поэта. – С. Д.) увозит совсем больного Северянина в Таллинн, где он и умер в декабре 1941 года. Похоронен на кладбище Александра Невского. На памятнике его строфа из “Классических роз”:
 
Как хороши, как свежи будут розы,
Моей страной мне брошенные в гроб...
 
 
                                                                                                     Подготовил С. Донбай
 
Прокомментировать
Необходимо авторизоваться или зарегистрироваться для участия в дискуссии.