Перед первым сонаром

Рейтинг:   / 0

Подробности

Категория: Заповедная Сибирь

Автор: Н. Витовцев

Просмотров: 4838

2009 год, Выпуск № 5

Охота монгольских беркутчи в последние годы привлекает толпы туристов со всего света, и я должен был рано или поздно прийти на этот праздник. Где-то в десятке вёрст от Баян-Ульгия (смотря как ехать) есть красивое по своим просторам урочище Сагсай, где каждую осень перед началом охотничьего сезона собираются беркутчи со всего аймака.

Нигде в Монголии больше нет таких же искусных мастеров древней соколиной охоты. В здешних краях сезон охоты беркутчи начинается с первыми морозами и продолжается до февраля. Этот график «охотничьего сезона» установила сама природа, потому что пушные звери обретают к поре похолоданья прочный зимний мех, а беркуты как раз к этому времени набирают силу.

Соколиная охота на пернатую дичь начинается в конце сентября, когда птицы готовятся к перелёту, и длится до первого снега. Для каждого беркутчи самый долгожданный и удачный момент – сонар: тихий, безветренный, ясный предзимний день. Именно так и называется праздник беркутчи в соседнем Казахстане – «Сонар».

Когда стоишь на склоне горы, с которой открывается захватывающий вид на долину Сагсая, трудно избавиться от чувства, что находишься в каких-то доисторических временах. Оказавшись в далёкой эмиграции, здешние казахи подобно русским старообрядцам сохранили в первозданном виде свою культуру, традиции, быт – и на празднике «Беркутчи» это чувствуется особенно остро для каждого, кто испытывает тоску по утраченным временам.

По склону горы располагаются помощники беркутчи, их задача – вовремя выпустить беркута, почувствовав, что его хозяин готов к встрече. Подсадка – это начальный этап состязаний, когда охотник показывает полное подчинение беркута своим командам. На бешеном скаку он пронзительным криком, от которого берёт оторопь, подзывает к себе парящего беркута, и тот должен точно спикировать на подставленную руку.

Небо над Саксаем на время фестиваля сами беркутчи вместе со своими помощниками очищают от прочих птиц. А на одном из первых «Беркутчи» был случай, когда орла, запущенного с этой горы, атаковала в воздухе стая дерзких ворон. И когда беркуту пришлось вступить с ними в невольную схватку, он уже не обращал никакого внимания на призывы своего хозяина, в которых не оставалось ничего, кроме пустой мольбы. В бешеном чёрном хороводе беркут скрылся за горой - и это было (в глазах судейской бригады) его поражением.

А в прошлом году, по рассказам организаторов фестиваля, среди гостей оказалась туристка в ярко-красной экипировке. Ничего не подозревая, она оказалась на почтительном отдалении от всех остальных и с упоением щёлкала фотоаппаратом. Беркут должен был лететь в сторону хозяина – но его выбор оказался иным.

Красный цвет – излюбленный для «крылатых винчестеров», как иногда называют беркутов. Один лишь красный цвет может вызвать азарт преследования той же лисицы, и, наверное, поэтому беркут бросился камнем на гостью из далёкой Европы. Из толпы ей кричали, чтобы она не шевелилась, чтобы замерла на одном месте – это обычно приводит хищника в замешательство. Но туристка не понимала по-казахски ни бельмеса и со всех ног неслась к толпе… И только чудом ей удалось успеть и затеряться среди других, а беркут развернулся и продолжил свой полёт в направлении хозяина – и тоже к поражению, рассудили судьи.

На нынешнем празднике заметно выделялся среди других беркутчи 75-летний Байтей из урочища Модон Хошоо. Одетый в шкуры из коней-двухлеток, он выглядел былинным баатыром, случайно заглянувшим на этот фестиваль. Шкуры коней-двухлеток самые мягкие и прочные, такой «прикид» считается наиболее удобным для беркутчи. И точно так же для шапки-малахая лучшими остаются многоцветные лисьи лапки – их надо от 18-ти до 24-х, смотря какая голова.

Старому Байтею известны, кроме того, цветовые предпочтения его друга-напарника: у коней-двухлеток есть белый цвет, но есть и ярко-красный, похожий на мех лисы. Свои полушубки беркутчи всегда шьют мехом навыворот – исключительно для пользы дела, в котором беркут выступает на равных.

На следующем этапе идёт притравливание, своего рода генеральная репетиция, когда к седлу привязывают длинную верёвку, а на конце болтается лисий хвост или чучело зайца. Снова смотришь, стоя над долиной, как помощник запускает беркута с горы, а всадник внизу ходит кругами, шевеля приманку на верёвке – как бы будущую жертву, всякий раз поражает, насколько чётко выверяет беркут свой полёт, чтобы вызвать у зрителей изумление и восторг при виде точного удара.

Я читал, что специальные измерения показали: на горизонтальном гребном полёте эти орлы способны развивать скорость 128, сто пятьдесят и даже 160 километров в час; при планировании (т.е. при попутном ветре и с одновременным набором высоты) она возрастает до 190, а при пикировании, как предполагается, даже до 320-ти!

О том, насколько сильны беркуты, здесь рассказывают случаи, когда птица, набирая бешеную скорость, в своём стремлении сесть на руку хозяина выбивала других наездников из седла – чтобы не путались под ногами.

В этот раз никому из гостей праздника не удалось, увы, увидеть самый последний, заключительный этап - взятие зайца или лисы живьём. Возрождая традиции национальной охоты, турфирмы Баян-Ульгия вынуждены считаться с требованиями гуманизма, которые предъявляют западные экологи и защитники животных, а больше всех – конечно же, активисты «Гринписа», всё больше напоминающие наших «нацболов».

На фестивале мы разговорились с Аланом Гейтсом – давним поклонником соколиной охоты, писателем и фотографом. У себя на родине в Йоркшире он состоит в активе Ассоциации любителей соколиной охоты и много путешествует по всему свету, бывая на подобных фестивалях. Я спросил у него: а как же тогда быть с кровавой корридой? Готового ответа никто из нас не имел, но в своих рассуждениях мы пришли к новому вопросу: может, причина в том, что вокруг корриды крутятся совсем другие деньги по сравнению с теми, что собирает фестиваль в Сагсае?

Алан собирался, в отличие от нас, ехать дальше – в китайскую провинцию Юннань, в сторону Бирмы, где туристов-иностранцев привлекает соколиная охота на рыб. Всё в мире относительно, и то, как китайские орлы терзают рыб, среди западных гуманистов отнюдь не считается варварством.

С другой стороны, по сравнению с прошлым годом иностранных туристов в Сагсае стало гораздо меньше – сорок вместо ста. Связано ли это с отказом от преследования живых зверей, и теряет ли здешний фестиваль остроту в сравнении с той же корридой? Его организатор г-н Ханат оставил эти вопросы без комментариев.

Охота в природе с участием беркутчи проходит на специально подготовленной лошади. Для того, чтобы у наездника была возможность держать беркута (а весит он до 7-8 килограммов), к седлу приспособлено особое устройство «балдак» - для поддержки его руки. Обычно охотятся на молодых оленей, сайгаков, лис, барсуков и других мелких животных. Во время затяжных снегопадов беркуты могут убивать даже молодых волков, когда те неспособны справиться с глубоким снегом.

Вот как описывает действия беркутов при охоте на волков немецкий орнитолог д-р Реммлер, который сам имел ловчую птицу и с ней успешно охотился на этих хищников: «Тотчас, как волк почувствует хватку орла за крестец, он молниеносно поворачивает голову назад, чтобы схватить птицу. В большинстве случаев это происходит в правую сторону. Такая попытка схватить — именно то, что ожидает беркут. Он отпускает левую лапу и бьет ею в голову добычи обычно таким образом, чтобы схватить и сжать обе челюсти. Затем он с неправдоподобной мощью прижимает голову волка к его боку. При этом нередко ломается шея или позвоночник зверя и наступает мгновенная смерть. Если же этого не происходит, он отпускает правую лапу и хватает как можно ниже за грудную клетку. То сжимая, то разжимая когти, он рвёт сердце и лёгкие. И в этом случае смерть наступает через несколько секунд. Весь процесс происходит… с такой молниеносной быстротой, что очень сложно проследить и различить каждую отдельную хватку».

Бывает, что среди беркутов встречаются особи, имеющие необыкновенно красивое оперение – просто не отвести глаз. Обычно это мощные самки, которые круглый год находятся на иждивении у самцов. Они никогда не упустят случая завладеть чужой добычей, не побрезгуют даже падалью, и ещё их отличает поразительная страсть к мародёрству. Если в сеть к охотнику угодит такой беркут, его сразу видно по оперению - оно всегда в идеальном состоянии, а ещё у таких красавиц не бывает шрамов и ран на лапах. Такую птицу сразу отпускают - хорошего охотника из неё не будет.

Ловля, обучение и каждодневное содержание беркутов всегда считались ритуальными занятиями, в которых кыргызы, как и казахи, остаются непревзойдёнными экспертами. Они даже учат птиц тому, как надо оставлять едва заметные следы на меху жертвы. Кытыран – вот настоящее оружие охотника-беркутчи. Во время схватки беркут нападает на лису, и та начинает кусаться. С помощью ножа или камчи можно поранить птицу. Кытыран как раз и нужен для того, чтобы вытащить когти беркута, а делается он из рога или дерева и прикрепляется на рукавице «биялай», изготовленной из грубой бычьей кожи. Всякую другую кожу беркут легко дырявит своими когтями.

Считается, что опытная пара - беркутчи и птица - могут в среднем добыть за сезон 50 или 60 лис, дюжину барсуков, пару рысей и 4-5 волков, не считая «мелочи» вроде зайцев или уток. Молодые кусбеги в соседнем Казахстане любят рассказывать, как в голодный 1932 год один беркут "прокормил" целый аул. Он принадлежал старику Сеиптыку. Его внуки до сих пор хранят вырезку из старой газеты с фотографией знаменитого деда, поставленной по соседству со Сталиным.