Жизнь во имя искусства

Рейтинг:   / 4

Подробности

Категория: Искусство

Автор: Чертогова Марина Юрьевна

Просмотров: 3669

2007 год, Выпуск № 6

В сентябре 2007 года исполнилось восемьдесят лет Николаю Михайловичу Шемарову – кемеровскому пейзажисту, заслуженному художнику России, члену-корреспонденту Российской академии естественных наук. Возраст не меняет образа жизни. Каждое утро художник идет в мастерскую и работает весь световой день. Готовится к персональной выставке. Так он отмечает свои юбилеи, начиная с 1977 года (тогда ему минуло пятьдесят).

Выставки отличались широким размахом, включали много новых работ и всегда проходили в музее. Но были и другие, более камерные. Всего за плечами художника – сорок персональных выставок. Что тут скажешь – старая гвардия!

Николай Михайлович принадлежит к первому поколению художников Кузбасса. Поколению, чей творческий путь начинался в послевоенные сороковые. Война как суровое испытание закалила характер, научила ценить жизнь, работать на совесть. Довольствуясь малым, эти художники посвятили себя искусству и оставили богатое творческое наследие. Их имена вошли в историю края, и с ними связаны ее самые значительные страницы. Сегодня ветераны, увы, уходят, и Шемаров продолжает свой путь почти в одиночестве. Продолжает, свято храня верность былому. Так же достойно, как начинал.

Судьба художника складывалась непросто. Он родился и вырос в Кузбассе. В сибирском угольном крае, далеком от художественных центров страны и не имевшем глубоких традиций профессионального искусства. До середины ХХ века здесь не было ни художников со специальным образованием, ни соответствующих учебных заведений. Чтобы учиться, приходилось уезжать за многие километры, и не каждый мог себе это позволить: жили бедно. А без поддержки было не то что трудно – почти невозможно. «Решиться в то время уехать и поступить – это был подвиг», – замечает сегодня Николай Михайлович. Поэтому поступали немногие... Только те, кто одержимо верил в мечту.

Мечту заронил первый учитель – Виктор Михайлович Петровский. Выпускник ВХУТЕМАСа, он преподавал рисование в средней школе и был в довоенные годы единственным специалистом в Кемерове. Случалось, Шемаров приходил к Петровскому даже домой и там с любопытством рассматривал его пейзажи, репродукции известных картин – тогда это было редкостью. Так открывался мир искусства, неведомый до встречи с учителем. Понимая это сегодня, Николай Михайлович отдает ему должное: «Кто знает, как сложилась бы жизнь, не встреться на пути Виктор Михайлович...» .

Желание быть художником окрепло после войны. В 1947 году Шемаров уезжает в Ленинград поступать в художественное училище им. В. А. Серова. А поступает в Высшее художественно-промышленное училище им. В. И. Мухиной. Там предоставляли общежитие и платили стипендию. Проблема выживания в послевоенные годы стояла жестко, и это оказалось решающим. Однако по состоянию здоровья окончить училище так и не удалось. Через два года Шемаров вернулся в Кемерово. Но эти годы не прошли для него бесследно. Северная столица не только восхищала своей красотой, она приобщала к жизни большого города, к его богатой духовной культуре. Конечно, он посещал Эрмитаж и Русский музей, изучал шедевры зарубежного и отечественного искусства. Навсегда полюбил великих русских художников: В. Серова, К. Коровина и особенно И. Левитана.

Специальное образование Шемаров получил в Пензенском художественном училище. Именно там преподавал известный русский и советский художник И. С. Горюшкин-Сорокопудов. Но учиться у него не пришлось – к тому времени мэтр уже не работал: почтенный возраст. Это принесло глубокое разочарование, навсегда оставшееся в сердце Николая Михайловича. И все-таки именно в училище состоялся настоящий творческий дебют. В 1955 году работы студента экспонировались на областной выставке пензенских художников. О них даже писала местная пресса: «Хочется особо выделить этюды Шемарова «На Салаирском руднике», «Цинковый рудник» и другие. Автор их проявил несомненные живописные качества, настоящий художественный вкус».

По возвращении в Кемерово начинающему художнику наконец повезло. В его жизни появился мудрый наставник – Николай Иванович Бачинин. Талантливый живописец и пейзажист, тонкий лирик и яркая личность, чудак и бессребреник. Встреча с ним дорогого стоит, тем более – дружба. Он был настоящим, самобытным, одаренным во всем, был старше и опытней – у него было чему учиться. Вместе они выполняли и творческие, и заказные работы. Нередко Шемаров приезжал к Бачинину на Тайдон, где в небольшой деревеньке тот подолгу жил и работал: укрывался от городской суеты. Там на этюдах мастер делился секретами творчества, открывая их молодому коллеге. Бывало, нещадно ругал его. Можно сказать, учил словом и делом, как оказалось – успешно. Николай Михайлович вспоминает о нем с благодарностью. Вспоминает чаще, чем о других, потому что отчетливо понимает, как не хватает сегодня именно Николая Бачинина.

Однако настоящей школой стала «Академическая дача» им. И. Е. Репина. Теперь это Дом творчества, который находится в Тверской области, недалеко от Вышнего Волочка. В советские годы туда съезжались художники всей страны. «Преимущественно те из них, кто вслед за Аркадием Пластовым продолжал пленэрную традицию. Среди них есть громкие имена. Еще громче имена тех, кто был их предшественниками: И. Левитан, М. Нестеров, И. Репин, Н. Рерих...». Для провинциальных художников эти «намоленные» места были поистине «землей обетованной». Здесь они проникались духом традиций и обретали благодатную творческую почву.

«Я воспитан на «Академической даче»», – с гордостью говорит Николай Михайлович. Сущая правда. Начиная с 1965-го он приезжал туда ежегодно – в течение четверти века. Это время считает самым счастливым. Здесь довелось работать – бок о бок – с известными мастерами, подолгу общаться с ними, порой доверительно. Среди наиболее близких – Владимир Токарев, Вячеслав Загонек, Виктор Рейхет, Анатолий Белых... Первым руководителем был Валентин Сидоров. Такое окружение трудно переоценить. Оно стимулировало творческое развитие и питало духовно, открывало новые перспективы и вселяло уверенность. В 1968-м пейзажи Шемарова высоко оценил сам «дядя Жора» – Григорий Нисский, признанный классик советского искусства. Можно сказать, дал путевку в жизнь.

Пейзаж стал единственным жанром, которому Шемаров верен поныне. Более органичным был натурный пейзаж, камерный и лиричный. Такие пейзажи преобладали в 1960–1980-е годы – в период подъема и полноты творческих сил. С ними связаны лучшие достижения мастера.

Чаще это уютные уголки русской природы, милые сердцу художника. Переходные состояния и минорные мотивы с их тишиной, умиротворением и настроением легкой грусти: осенние леса и речные излучины, лунные ночи и тонкие деревца, убегающие тропинки и одинокие стожки... Особенно полюбились стожки, ставшие со временем «личным» мотивом. Мотивы безлюдны, и тем острей ощутимо присутствие автора. Его собственные чувства, переживание увиденного. Это усиливает в образе эмоциональное звучание, вносит оттенки личностных интонаций. Смотришь на пейзажи художника и безоговорочно веришь его признанию: «Я ищу душу природы».

Предпочтения очевидны: традиции русского лирического пейзажа, творчество Левитана, пленэрная живопись «Союза русских художников». Отсюда внимание к живописной культуре и малый формат. Чаще это этюды, которые обдуманны и неспешны, как небольшие картины. Они строги в отборе деталей и лаконичны по композиции, причем настолько, что, кажется, изменить ничего нельзя. Их отличает сдержанность колорита, тонкие градации полутонов и мягкие касания. У них пастозная манера письма – мазок к мазку, плотно покрывающие поверхность холста, и выразительная красочная фактура. Тщательность исполнения удивляет. Пейзажи, написанные с натуры, выглядят вполне завершенными. Как будто это результат продолжительных поисков, окончательный вариант, когда художник наконец мысленно ставит точку.

Почитая традиции и совершенствуя мастерство, Шемаров всегда стремился приблизиться к классическим образцам. Со временем он достиг желаемого. Стал истинным мастером лирического пейзажа. В коллективе кузбасских художников ему нет равных. При том что лирический пейзаж – одно из самых традиционных и наиболее распространенных направлений в отечественном искусстве. Однако в провинции все иначе. Художники здесь малочисленны, даже пейзажисты, которых всегда большинство. У каждого из них своя линия жанра – согласно дарованию, природе творческой личности. Призвание Николая Шемарова – пейзаж как зеркало души.

В крылатой фразе – конкретный смысл. Пейзажи художника совпадают с ним удивительно точно, раскрывают его самого. Они созданы с подкупающей искренностью, с полной самоотдачей, поэтому поистине автопортретны: смотришь на них – узнаешь автора. Такие же деликатные, проникновенные, скромного обаяния. Такие же минорные, порою сентиментальные. В них ощутимы человеческая ранимость и одиночество. Действительно, Николай Михайлович достаточно замкнут, склонен к уединению, переживанию в себе и глубокому размышлению. Открывается людям редко и далеко не всем. Для тех, кому доверяет, он радушный хозяин, интересный собеседник. О себе говорит откровенно, с завидным тактом – как и в искусстве.

В этом секрет успеха. Шемаровские пейзажи имеют самый широкий зрительский отклик. Они любимы, охотно приобретаются «для себя», потому что согревают душевно и радуют – с ними хочется жить. Не случайно именно пейзаж Николая Шемарова был подарен губернатором Кемеровской области Аманом Тулеевым Патриарху всея Руси Алексию II.

Однако лирические пейзажи не единственные в искусстве художника. Немало индустриальных, архитектурных, исторических пейзажей. Шемаров стремится к широкому освоению жанра. Потому что искренне убежден: пейзажисты должны путешествовать неустанно, дабы видеть и отражать окружающий мир. Поэтому его собственная биография так богата творческими поездками. И где он только не был: Алтай и Горная Шория, Байкал и Полярный Урал, Карелия и Соловецкие острова, Крым и Телецкое озеро, а также Новгород, Псков, Архангельск, Торжок... Не доехал лишь до своей мечты – до Северного Ледовитого океана. Это признание удивило. Кто бы мог подумать, что в душе тишайшего лирика – героическая романтика!

Впрочем, романтические интонации не чужды искусству художника. Вспомним пейзажи Полярного Урала или угольного Кузбасса. Это широкие панорамы с их далекими горизонтами, которые впечатляют эпической мощью. Величие природы в них оттеняется присутствием человека, неизмеримо малого по сравнению с ней и все-таки смело вторгающегося в ее пределы. При этом различны концепции. Пейзажи Полярного Урала воспевают девственную красоту суровой природы и ее бескрайность. Там незаметно теряются и жилища, и даже метеорологическая станция. Пейзажи угольного Кузбасса, наоборот, демонстрируют преобразовательную деятельность человека, покоряющего природу. Здесь огромные терриконы, как исполины подавляющие все вокруг: это и шахтерские поселки, и эстакады, и большегрузная техника. Индустриальные мотивы требуют своей выразительности, отсюда напряженные ритмы, монументальные формы и жесткая, словно графика, живопись.

В творчестве художника эти пейзажи появились на рубеже 1950–1960-х годов. В русле «сурового стиля» с его жаждой жизненной правды. Новое направление смело утверждало в искусстве гражданские идеалы, героику трудовых будней. Оно захватило всех советских художников. Не остался в стороне и Николай Шемаров, только начинавший свой творческий путь. Он с увлечением осваивал индустриальную тему, писал большие полотна, которыми участвовал на престижных выставках – республиканских, зональных.

Более того, угольный Кузбасс стал для него важной темой. Это его родина, которая любима всегда, поэтому интересна художнику. Верность теме проверена временем. Невзирая на конъюнктуру, он обращается к ней на протяжении всей творческой жизни: как в советские годы, когда трудовая тематика была актуальной и самой востребованной, так и теперь, когда она потеряла былое значение. Шахтерскими пейзажами Шемаров участвовал на пензенской выставке в далеком 1955 году. Свои новые работы показал в 2005-м, на тематической ретроспективе «Шахтерам Кузбасса посвящается», состоявшейся в Кемеровском областном музее изобразительных искусств.

Романические интонации отличают и пейзажи Алтая, написанные в 2000-е годы. Это величественные панорамы горных массивов, которые возвышаются над землей и устремляются в поднебесье. Неподвижны их формы и торжественны ритмы. Как будто парят вершины, сверкающие белизной снега. И все объято божественным светом. Он тихо скользит от вершин к подножию или наоборот – от прозрачных теней к ярким, слепящим вспышкам. Это единственное движение здесь – в мире неземного бытия, где царит вечный покой.

Алтайские пейзажи совсем не похожи на прежние работы Николая Шемарова. Здесь все другое: мотивы, образы, краски. Другие истоки и другие традиции, близкие, пожалуй, творчеству Николая Рериха. Это неудивительно, ведь изменился метод работы: уже не с натуры, а по воспоминаниям. Об этом говорит и название серии, объединившей пейзажи: «Воспоминание об Алтае». Ушли непосредственность, пленэризм – появились умозрительность, декоративность. Особенно выразителен цвет – интенсивный, холодный, светящийся. Яркий тому пример: «Белуха при закате» (2005). Гармония синих тонов постепенно светлеет – по мере движения вверх – и там эффектно взрывается горящим розовым светом.

Очевидно, что в творчестве мастера наступил новый этап. Он начался задолго до алтайских пейзажей, еще в 1900-е годы. Именно тогда появились работы, созданные исключительно в мастерской – по воспоминаниям или давним этюдам, которых не счесть. Художник заново осмысливает былые мотивы и стремится к их обобщению. Даже обращается к историческому пейзажу. Например: «Соловецкий кремль» (1997–2002) или «Псков. Эхо веков» (2001). Обе картины написаны по натурным этюдам, где запечатлен вид крепостных стен. Но в этюдах – природное состояние, а здесь доминирует повествовательное начало, литературный подтекст. Поэтому многое меняется: увеличивается формат, изображение обретает статичность, неожиданным ракурсом выделяется первый план, укрупняются формы, утрируется цвет. Так возникает героический образ, овеянный легендарным прошлым.

Существенно изменилась живопись. Былой сдержанности колорита, мягких касаний нет и следа. Палитра стала повышенно яркой, резкой в созвучиях цвета, почти лишилась полутонов. Варьируются приемы – то без белил, то «от белил», а также гармонии – то глубокие и насыщенные, то звонкие и открытые. Появляется выразительность, преображающая пейзажи: изумрудные лунные ночи, золотые закаты... Особенно выделяется «Зимний вечер» (2001). Казалось бы, снова одинокий стожок, но уже ни лиризма, ни умиротворения. Энергия чистых красок, равных по силе звучания, наполняет образ напряженной экспрессией.

Художник идет на чистый эксперимент. Отказывается от наблюдений природы, которая была главным учителем. Обращается к формальным исканиям. Такой поворот кажется неожиданным – не в характере Николая Шемарова. Человек устойчивых взглядов и убеждений, неспешный и сомневающийся, он не склонен к радикальным решениям и поступкам. Ему свойственно развитие вглубь, а не вширь; ему ближе нюансы, а не контрасты. И вдруг, вопреки всему, не оглядываясь назад, художник резко отклоняется от привычного курса и направляется к другим берегам. Значит, появилась потребность, и это радует. Казалось бы, позади долгий творческий путь и пора подводить итоги, а тут только все начинается.

И все-таки искусство художника удивительно цельно. Таков сам художник, который всегда остается самим собой. Он органично верен натуре и жанру пейзажа. Глубоко почитает традицию и следует ей неотступно, с благоговением – как послушник. Не смеет нарушить классических заповедей даже в экспериментах. Неизменно поверяет себя высокими образцами и совершенствует мастерство. Верит в гармонию и гуманизм как в незыблемые основы художественной культуры. Это позиция исконно русского художника.

Сегодня такая позиция – явление редкое. Переоценка ценностей, произошедшая в постсоветской культуре, изменила приоритеты: актуальным стало искусство авангарда, а традиционное искусство воспринимается как устаревшее, даже изжившее себя. Школа потеряла былое значение, и «старые мастера» теперь уникальны. Такие, как Николай Шемаров. Вопреки поветриям времени, он убежденно следует своему пути, избранному однажды. Наследует и развивает опыт своих предшественников и учителей. Демонстрирует малым жанром большое искусство.

Нынешний юбилей Николай Михайлович встречает достойно. В свои восемьдесят он полон творческих замыслов и непрерывно работает. На персональной выставке – как всегда – много новых пейзажей, и они открывают неизвестные грани таланта. Сегодня работы художника находятся в собраниях девятнадцати музеев страны, в том числе во всех наиболее крупных музеях Сибири. Наконец, в этом году у Шемарова еще один юбилей: шестьдесят лет выставочной деятельности. Это целая жизнь – в искусстве и во имя искусства.

г. Кемерово