Адрес редакции:
650000, г. Кемерово,
Советский проспект, 40.
ГУК "Кузбасский центр искусств"
Телефон: (3842) 36-85-14
e-mail: Этот адрес электронной почты защищен от спам-ботов. У вас должен быть включен JavaScript для просмотра.

Журнал писателей России "Огни Кузбасса" выходит благодаря поддержке Администрации Кемеровской области, Министерства культуры и национальной политики Кузбасса, Администрации города Кемерово 
и ЗАО "Стройсервис".


Геннадий Неунывахин. Дай одеться мне, Никита, в митрополии звонят.

Рейтинг:   / 2
ПлохоОтлично 

Из крепостных семьи Пушкиных наиболее известны это: Калашниковы, Никита Тимофеевич Козлов и знаменитая Арина Родионовна Матвеева. Об Арине Родионовне, няне Пушкина, мы знаем много. Вся жизнь ее прошла в семье Пушкиных и читателю хорошо известна. Ей посвящены статьи, монографии, книги. Целый раздел пушкинианы можно назвать «Няня Пушкина». И она этого заслуживает, но сейчас речь не о ней.
О Калашникове Михайле Ивановиче и его семье мы тоже знаем немало. Знаем и дочь его красавицу Ольгу, которая любила Пушкина всю свою жизнь… Сын Михайлы Ивановича Гаврила состоял при Сергее Львовиче камердинером. Службу свою он нес не просто исправно, а можно сказать виртуозно. Сергею Львовичу он очень нравился, и тот звал его на иностранный манер - Габриэль. По словам сына Ольги Сергеевны (сестры поэта) очаровательный Габриэль сумел сколотить себе капитал и после смерти барина 1848 выкупил свободу себе и купил башмачный (обувной) магазин. Он оказался оборотистым предпринимателем, и бизнес его процветал. Став богатым он выкупил всех братьев из крепостной зависимости, помог им выбраться из нищеты. Помог он и Никите Козлову, но об этом речь впереди.
Другой сын Михайлы Ивановича Василий служил у Александра Сергеевича до последних дней его жизни. Служил у них и третий сын - Иван. После смерти Пушкина Василий и Иван сопровождали Наталью Николаевну с детьми и сестрой ее Александрой Николаевной до Полотняного завода и жили там до вторичного замужества Натальи Николаевны.
Никита (будем так называть его в дальнейшем) не получил такой известности как Арина Родионовна, не потому, что не заслужил, а потому, что Пушкин не уделил ему столько же внимания в своих стихах как Арине Родионовне. Зато он ввел его в свою повесть «Капитанская дочка» под именем Архипа Савельева. Кстати, Архипом звали кучера Пушкина в Михайловском.
 
В самом начале повести говорится, что Савельич был приставлен к маленькому сыну Гриневых Петруше с пяти лет. И Никита был взят дядькой к Пушкину тоже когда тому было пять лет.
Далее автор повести говорит, что выбор Савельича в качестве слуги в дом Гриневых не был случайным. Савельич отличался образцовым поведением и трезвым образом жизни.
Этими же качествами обладал и Никита. Встречающееся мнение о том, что Никита любил выпить ошибочно. Не надо тут наводить тень на плетень и бездоказательно очернять человека, говорить то, чего в жизни не было. Не был Никита пьяницей. Иначе его Пушкин просто бы прогнал.
Пушкин любил своего дядьку. Это чувствуется, когда читаешь его повесть. Крепостной, дворовый человек Савельич наделен чувством достоинства, он достаточно умен (скорее всего практическим умом, что мы называем здравым смыслом). У него развито чувство ответственности за порученное ему дело. Лишенный семьи Савельич испытывает к своему молодому барину можно сказать отцовскую любовь, проявляя искреннюю, сердечную заботу о своем барине.
То же самое можно сказать и о Никите. Когда он был приставлен к маленькому Пушкину, ему было 28 лет. На 23 года он был старше своего воспитанника и тоже годился ему в отцы. Но вернемся к Савельичу. Конечно, поведение, поступки его в защиту своего господина не является чем-то вроде штампа с поведения Никиты. Савельич все-таки художественный образ, вымышленный автором персонаж, но ведь как похож на Никиту и не только возрастом, но и другими качествами, такими как готовностью защитить своего барина, выручить его в любой ситуации. И Никита не один раз бежал к месту дуэли, кричал, умолял и противники Пушкина, видя это, стреляли вверх или просто прекращали дуэль, заканчивая дело миром. Так было в Молдавии.
Закончу сравнение Никиты с Савельичем отзывом современника о нем. Вот что писал В.Ф. Одоевский после прочтения повести: «Савельич чудо!»
 
Пушкину удался этот образ, потому что он списан с живого человека, который был рядом с ним двадцать с лишним лет.
Каким был Никита в жизни? Во-первых, он был грамотным и наделен как Арина Родионовна даром рассказчика. Он знал много народных сказок, шуток, прибауток, пословиц, поговорок. Речь его пересыпанная юмором и всеми красками народной речи была красочна и интересна. Пушкин любил общаться с ним, и Никита скрашивал его одиночество, сопровождая его в многочисленных поездках по российским разухабистым дорогам. В дядьке своем Пушкин видел настоящего русского человека, услужливого, но без раболепства, самобытного смышленого.
Родители Пушкина воспитанием детей своих занимались мало. Это не значило, конечно, что они были предоставлены сами себе, хотя и это было. Воспитанием детей занимались и бабушка Мария Алексеевна, и няня Арина Родионовна, и дядька Никита Козлов. Пушкин хорошо помнил свои детские годы. Помнил как они с Никитой поднимались на колокольню Ивана Великого, как бродили по закоулкам старой Москвы. Это сопровождалось рассказами Никиты о Москве и ее прошлом. Помнил Захарово, где он находился тоже под их присмотром и вниманием. Никита языком владел не хуже Арины Родионовны: он имел склонность к поэтическому творчеству. Часто сочинял по мотивам народных сказок свои небылицы, чем смешил всех домашних. Лева (сын Ольги Сергеевны) в своих воспоминаниях называл его доморощенный поэт. Пушкин любил своего дядьку и готов был всегда заступиться за него. Известен такой случай.
После окончания Лицея Пушкин жил в доме, где жил по соседству его лицейский одноклассник М. Корф. Друзьями они никогда не были, наоборот Корф Пушкина не любил (нам известны его пренебрежительные отзывы о нем и его жизни, особенно в молодые годы). Естественно, и Пушкин отвечал ему тем же. Так вот этот высокомерный господин однажды грубо обругал Никиту, оскорбил его и даже ударил палкой. Пушкин, узнав об этом, вызвал Корфа на дуэль.  Пушкин требовал извинений Корфа и дело  шло к дуэли.  Если б
 
трусливый Корф в конце концов не извинился перед Пушкиным за свою несдержанность и вспыльчивость, как он объяснил, обвиняя Никиту за то, что тот вовремя не снял перед ним свою шапку. Однажды Никита отвел от Пушкина большую беду. Об этой истории рассказывал поэт Ф.Н. Глинка, состоявший при генерале Милорадовиче чиновником для особых поручений. «Раз утром выхожу я из своей квартиры на театральной площади и вижу Пушкина, идущего мне навстречу. Он был, как всегда, бодр и свеж, но обычная (по крайней мере при встречах со мной) улыбка не играла на его лице, и легкий оттенок бледности замечался на щеках.
-    Я к вам.
-А я от себя.
И мы пошли по площади. Пушкин заговорил первым:
-    Я шел к вам посоветоваться. Вчера, когда я возвратился поздно домой, мой
старый дядька объявил, что приходил какой-то неизвестный человек и давал
ему пятьдесят рублей за мои рукописи, уверяя, что скоро принесет их назад. Но
мой верный старик не согласился, и я взял да и сжег все мои бумаги...»
Ф.М. Глинка сообщал также, что Пушкин из рассказа Никиты Козлова о таинственном посетителе сразу понял, что над ним нависла угроза, и дело пахнет Сибирью или Соловками.
В начале 20-го года тучи над головой Пушкина начали сгущаться, предвещая большую грозу.
Царь Александр I приказал губернатору Петербурга Милорадовичу произвести обыск на квартире Пушкина и, изъяв все бумаги, арестовать его. Губернатор поручил это дело своему агенту Фогелю. Тот пришел на квартиру Пушкина в его отсутствии, но дальше порога пройти не смог. На его пути встал Никита. Он не пустил неизвестного в дом, как его не упрашивал тот, представившись знакомым поэта. Потом представился служителем закона- это тоже не помогло. Он требовал, потом угрожал, предлагал деньги и немалые деньги по тем временам (50 рублей) чтобы взять часть бумаг и прочитать, но Никита не уступил, не поддался ни на уговоры, ни на предложение взятки, не испугался угроз. Он не впустил непрошенного гостя за порог дома своего
 
хозяина и потому ничего не осталось делать, как отступить. Так поручение губернатора осталось не выполненным, а жизнь Пушкина спасена. Ведь случись как хотел царь, что было бы с Пушкиным. Он непременно бы был сослан в Соловки или в Сибирь. Никита Козлов спас Пушкина от неминуемой расправы. Пушкин, конечно, оценил это и был ему благодарен. С арестом не получилось, но оставлять Пушкина далее в Петербурге безнаказанным за его слишком вольные стихи, дерзкие эпиграммы, царь был не намерен. И Пушкин в результате придворных интриг, сплетен и пересудов был отправлен на юг, к генералу Инзову.
6 мая 1820 года Пушкин выехал из столицы в сопровождении своего слуги Никиты Козлова. Пушкину было 21 год, Никите - 42. Он был женат, к тому времени его дочери Марфе было два года.
Жена Никиты с дочерью осталась в Петербурге, в семье родителей Александра Пушкина. Встретились они только в 1824 году, когда Пушкина сослали в Михайловское.
Как-то еще по дороге в Кишинев, стоя на берегу Днепра, Пушкин и Никита были свидетелями побега двух арестантов из-под стражи. Выбрав удобный момент, они бросились с высокого берега в воду. Их не испугали ни цепи, которыми были скованы, ни далекий берег, еле просматривавшийся в дали. Пушкин был восхищен отважным броском к свободе неизвестных ему арестантов. Он долго был под впечатлением этого события. Однажды, уже в Кишиневе он рассказал об этом в кругу своих новых знакомых. Расписал эту картину по-своему придав ей поэтические краски. Ему не поверили. Сказали: поэтическое воображение. Тогда Пушкин позвал Никиту. Никита передал это не хуже своего барина.
Устной разговорной речью они оба владели прекрасно. Умел ли Никита также красочно писать? А вот послушайте.
 
От «Главного камердинера Его высокородия Александра Сергеевича Пушкина к супруге моей Надежде Федоровне Козловой из г. Одес 15 сентября 1823 г.
Милостивая государыня супруга моя Надежда Федоровна!
Пишет ваш законный муж Никита Тимофеевич! Долгота разлуки нашей сделала меня несчастным человеком, но, невзирая на плачевное состояние мое, я жив и здоров, чего и вам от господа бога желаю. Извещаю вас, что мы теперь перебрались в другой город, именуемый Одес. Жизнь наша имеет мало покоя. Слова мои весьма бессильны и не могут стремиться к вам с необходимой ясностью, потому что жизнь эта полна смятений и беспокойства. Но разлетятся все суетные привидения, и путь наш прояснится.
Посылаю я к вам 15 рублей для утешения. В здешних краях деньги весьма дороги, и мы всегда терпим от них многие неприятности и обиды.
Кланяюсь вам низко. Муж ваш Никита Тимофеевич. Еще низко кланяемся вашей родной матушке Иринии Родионовне и моей дорогой куме, еще кланяюсь Михайле Ивановичу с детками его и  всем родственным и
соседям.
                                                                                              Супруг ваш Н.Козлов».
«Милостивая государыня...» Это пишет малограмотный крепостной слуга своей супруге тоже крепостной крестьянке. Но каков язык, какой слог.
«Долгота разлуки нашей сделала меня несчастным...» Если так говорили и писали малограмотные крепостные крестьяне XIX века, то как должны говорить сегодня мы, свободные просвещенные люди XXI века. Далеко не каждый сегодня с высшим образованием напишет письмо так ярко и выразительно. «Слова мои бессильны и не могут выразить...» Кто его научил так писать. Положи это письмо без подписи рядом с Пушкинским и не отличишь, где строки первого поэта и писателя России, а где его слуги. Если Никита учился писать у своего хозяина, то надо отдать должное способности ученика.
 
В Кишиневе Никита жил в одной из двух комнат, отведенных Пушкину в доме Инзова.
В его обязанности входило: постоянный догляд за внешним видом барина, следить за его одеждой, бельем, он стриг и брил его, относил письма на почту, брал оттуда, приносил домой. Он следил также, всегда ли у хозяина его есть чистая бумага, чернила, перья. Ходил в лавку, покупал все необходимое. То есть кроме обязанностей служебных, выполнял еще секретарские. И с тем и другим справлялся хорошо.
В Кишиневе и Одессе Пушкин получал жалование как служащий в канцелярии. Пушкин экономить деньги не умел и тратил их не задумываясь. Только благодаря практической сметливости Никиты, который успевал какую-то часть денег придержать, приберечь, они не голодали и жили хотя и не богато, но вполне благополучно.
Стихов, посвященных Никите, у Пушкина нет, за исключением двух строчек, написанных в Кишиневе.
Дай, Никита мне одеться:
В Митрополии звонят.
И все. Больше нет ни строчки. Может они и были, но не дошли до нас, не сохранились.
Эти строки означали, что пора идти к обедне. Медный перезвон колоколов в митрополии означал о времени церковной службы в русской церкви на территории занимаемой администрацией русского наместника в Кишиневе. Церковь Пушкин посещал, но не строго регулярно. Своего стола (по нашему кухни) Пушкин не держал, обедал то у Инзова, то у гостеприимных кишиневских друзей и знакомых, а иногда и в трактире. Никита кормился всегда у себя дома, поэтому необходимые продукты он покупал на городском рынке и необходимый запас продуктов в квартире всегда был. Кулинарными способностями Никита не обладал, да Пушкин и не требовал от него каких-либо изысканных блюд. В основном фрукты, соки, да легкие молдавские вина - это было всегда.
 
В Одессе жилищные условия Пушкина мало отличались от Кишиневских. Он вместе с Никитой жил в двухкомнатном номере гостиницы. Расходы оплачивала канцелярия Воронцова, где он числился чиновником иностранного отдела, он занимался там переводами с французского языка на русский и наоборот. Работа много времени не отнимала, остальную часть времени Пушкин был предоставлен самому себе, но это по началу. Вскоре все изменилось. Воронцов решил загрузить поэта работой, чтобы ни на что другое у него времени не оставалось, но ничего другого не нашел как послать его на борьбу с саранчой. И тем вошел в историю. Никто кроме него не додумывался отправить поэта Пушкина на борьбу с вредными насекомыми, даже царь. Наверное, это мог бы сделать и Дантес, будь у него такая же возможность. Аналогия явно просматривается, но мне не хочется продолжать эту тему, а впрочем почему. Ведь Лермонтова убил не иностранец и далеко не чужой ему человек, сослуживец по службе. Так что ничего удивительного.
Пушкин выполнил задание после которого подал рапорт на увольнение. На стол начальника лег лаконичный отчет: «Саранча летела, летела, села, посидела, все съела и дальше полетела». Вскоре Пушкину было объявлено об увольнении со службы и приказ следовать в Псковскую губернию имение родителей Михайловское на постоянное место жительства, без права выезда куда-либо.
Никита собрал вещи, благо их было немного и они опять отправились в путь.
На деньги, взятые у Веры Федоровны Вяземской купили дорожную модную легкую коляску. «Потом продадим кому-нибудь» - сказал Пушкин. 31 июля утром шикарная «иномарка», запряженная тремя лошадьми тронулась в путь. Ехали долго, через многие губернии. Наконец, 9 августа показались холм Опочки. Дальше казна отказалась везти на своих лошадях. Нужно было дать знать в Михайловское. Подождали в трактире и как прислали лошадей, тронулись дальше.
 
В Михайловском Пушкин жил без Никиты. Тот уехал с родителями Пушкина в Петербург. С Пушкиным осталась няня Арина Родионовна. Решение в общем-то верное, хотя несколько странное.
Тут, видимо, сказался практицизм Сергея Львовича. Детей маленьких у них уже не было, зачем им стареющая Арина Родионовна, а Никита еще относительно молод и в хозяйстве нужнее.
Когда же вновь вернулся Никита к Пушкину?
Он вернулся к нему в 1830 году и жил с ним в Москве, затем в Петербурге неотлучно до самой смерти поэта.
Когда Пушкин поехал в Болдино (1830г.), чтобы оформить владение на Кистеневку, подаренную отцом к предстоящей свадьбе, то Никита сопровождал его в поездке.
Болдино, не Кишинев и не Одесса, богатых друзей и знакомых даже в ближайшей округе не было и пришлось всю кухонную работу Никите брать на себя. Но поскольку кулинарными способностями, как я уже говорил, он не отличался, то позвал Ольгу Калашникову. Она прекрасно справилась со своими обязанностями, и поэзия Пушкина забила фонтаном. Знаменитая Болдинская осень не была бы столь плодотворной без Ольги и Никиты. За хорошую службу Михайло Иванович Калашников (управляющий Болдином) по просьбе Пушкина подарил Никите тулуп, который потом всплыл в «Капитанской дочке» в качестве подарка случайно встреченному путнику, оказавшемуся в последствии вожаком восстания Емельяном Пугачевым.
Обратимся еще раз к современникам Пушкина, что они говорили о Никите. Вот что пишет князь B.C. Голицын в своем письме к Пушкину.
«-Никитушка, скажи, где Пушкин наш поэт? Никита.
-Давным-давно, сударь, его уж дома нет.
Не усидит никак приятель ваш на месте.
То к дяде на поклон, то полетит к невесте.
Князь.
 
-А скоро ли женится твой мудрый господин?
Никита.
-Осталось месяц лишь гулять один».
Это не Голицын сочинил, он лишь дословно передал свой разговор с Никитой, который не лишен был дара рифмовать слова, иногда это у него неплохо получалось, что вызывало веселый смех или одобрение самого батюшки-барина.
«Подай одеться мне, Никита...» Это осталось не только в стихах. Это было всегда в обыденной жизни.
У Пушкиных был свой выезд - экипаж и роль кучера часто выполнял Никита. Он сопровождал Пушкина во всех его поездках. Без Никиты Пушкин просто не мог обойтись. Когда в 1833 году Пушкин, работая над «Историей пугачевского бунта» предпринял длительное путешествие в Оренбург, он не решился взять с собой дядьку, жалея его старые кости. Но в пути он не раз пожалел об это, не раз вспоминал Тимофеевича. Молодой слуга, взятый в дорогу вместо Никиты, оказался слугой никудышным. «Он через день пьян, портит мои книги и по станциям называет меня то графом, то генералом», -писал Пушкин жене 10 сентября 1833 года.
Никита оказывал помощь Пушкину при издании «Современника». Он знал дорогу в цензурный комитет, часто отвозил туда рукописи поэта, ездил в типографию, где издавался журнал. Был знаком со всеми писателями, поэтами, с которыми общался Пушкин, и был в курсе литературной жизни Петербурга. В том мире, где жил и работал поэт, Никита был необходим, и он хорошо справлялся со своими обязанностями. Тем более обидно за него, что нигде: ни в стихах, ни в письмах Пушкин никак не отозвался о нем, ни хорошо ни плохо.
Странно, однако.
На долю Никиты выпала «печальная честь» раненного на дуэли Пушкина
из кареты нести в квартиру.
-Грустно тебе нести меня? - спросил его Пушкин.

 
Никита видел, каково состояние его господина, и вопрос его только добавил ему страданий. Немного позднее, узнав мнение врачей о степени тяжести раны Пушкина, казнил себя, что не уберег, ничем не помог своему батюшке - Александру Сергеевичу.
В ночь на 4 февраля А.И. Тургенев выехал с телом Пушкина в Святогорский монастырь. Вместе с ним был и Никита, который по словам Тургенева «желал также проводить останки своего барина к последнему его жилищу... Он встал на дрогах, где везли ящик с телом и не покидал его до самой могилы». Сопровождавший гроб Пушкина жандармский полковник Ракеев рассказывал позднее о горе Никиты: «Человек у него был, что за преданный был слуга! Смотреть даже было больно, как убивался. Привязан был к покойнику, очень привязан Не отходил почти от гроба: ни ест, ни пьет».
5 февраля, в десятом часу вечера, взмыленные кони остановились у ворот Святогорского монастыря. Игумен распорядился внести гроб в верхнюю церковь. Никита побежал в Михайловское, чтобы собрать людей рыть могилу. Возвратясь, остаток ночи простоял у гроба.
Рано утром гроб с телом Пушкина был вынесен и опущен в свежевырытую могилу. Все было конечно. Тургенев уехал. Никита остался, чтобы отслужить панихиду в церковном приходе на Ворониче.
Поминки были в Михайловском, пришли все дворовые и крестьяне пушкинских деревень. Как он уехал обратно, как добрался до Петербурга, Никита помнил плохо. Приехав, заболел и чуть богу душу не отдал.
И.И. Панаев, будущий редактор «Современника», который вместе с Краевским занимался разборкой библиотеки Пушкина вспоминает о Никите Козлове. «Во время наших занятий на пороге двери кабинета появился высокий седой человек. Он вздохнул и, покачивая головой, завел с нами речь: «Не думал я, чтобы мне, старику, пришлось отвозить Александра Сергеевича. Я помню как он родился, я на руках его нашивал». И потом старик рассказал нам некоторые подробности о том, как они везли тело, в каком месте Святогорского монастыря погребено оно и прочее».
 
Опека над детьми и имуществом Пушкина привлекла Никиту «для надзора за движимым имуществом» поэта и в качестве рассыльного по изданию сочинений Пушкина, назначив ему и жене его 30 рублей харчевых и 40 руб. жалования в месяц, считая с 1 февраля. Жена его Надежда, дочь Арины Родионовны, жила в доме Пушкина в качестве прислуги при Н.Н.
16 февраля Наталья Николаевна с детьми, сестрой Александрой и братьями (Дмитрий и Сергей) выехали в Москву. Из прислуги она взяла братьев Калашниковых Василия и Ивана, и несколько служанок.
Никита с семьей своей оставался в доме на Мойке 12 до тех пор, пока опекунская комиссия не закончила разбор бумаг Пушкина. В мае 1837 года он упаковывает и перевозит в кладовые Гостиного двора рукописи «Пугачевского бунта». В марте 1838 года он едет к детской писательнице Ишимовой с поручением доставить письмо к ней Пушкина, написанное за час до дуэли. В мае 1839 года он доставляет в опеку материалы для издания первого тиража сочинений Пушкина. В 1840 году он едет в Москву к Соболевскому с «нужными бумагами». В 1841 году он упаковывает и перевозит из Петербурга в Михайловское библиотеку поэта. В 1842 году он сопровождает Наталью Николаевну с детьми в Михайловское, ведет их в Святогорский монастырь к могиле Пушкина. В 1848 году после смерти Сергея Львовича Пушкина он пришел к сестре Пушкина с просьбой об устройстве оставшихся лет его жизни. Ольга Сергеевна его не приняла, он ей был не нужен. В конце концов, его приютил Гаврила Калашников, бывший камердинер Сергея Львовича, Отца Пушкина. По мере своих сил и здоровья Никита помогал Гавриле в его обширном хозяйстве. Последний раз имя его упоминается в воспоминаниях Ольги Сергеевны, написанных ею 26 октября 1851 года. В своих воспоминаниях Ольга Сергеевна пишет: «Никита Тимофеевич - курьер при опекунстве, старик лет 80-ти, еще живой». Умер верный друг великого поэта в 1854 году в возрасте 84 лет. Перед смертью он просил жену похоронить его в святых горах в Святогорском монастыре в ногах Александра Сергеевича. Была

 

ли исполнена его просьба? Вряд ли, если был бы захоронен где-нибудь в Михайловском, об этом бы знали. Нам вообще неизвестно где его могила.
Прожил Никита долгую нелегкую жизнь, тридцать лет из которой он провел рядом с Пушкиным. Пусть не сказал ничего о нем великий поэт, не писал о нем стихов, но мы все равно помним о нем и отдаем ему дань уважения, как простому русскому человеку с простой русской фамилией, служившего верой и правдой великому поэту.
Как судьба порой несправедлива - няне Пушкина и дань уважения и
память и домик в Михайловском, и Музей в Кобрино, а Никите по значимости
не уступавшем Арине, нет ничего кроме двух строк. Пусть хоть этот разссказ
мой будет от имени потомков той частицей благодарности, которую он
заслужил.         


                                                                                                                                                                         г.Мыски
Прокомментировать
Необходимо авторизоваться или зарегистрироваться для участия в дискуссии.