Адрес редакции:
650000, г. Кемерово,
Советский проспект, 40.
ГУК "Кузбасский центр искусств"
Телефон: (3842) 36-85-14
e-mail: Этот адрес электронной почты защищен от спам-ботов. У вас должен быть включен JavaScript для просмотра.

Журнал писателей России "Огни Кузбасса" выходит благодаря поддержке Администрации Кемеровской области, Министерства культуры и национальной политики Кузбасса, Администрации города Кемерово 
и ЗАО "Стройсервис".


Елена Трухан. Зачем переписываются мужчины? (О книге Бориса Дюкина «Диалог»)

Рейтинг:   / 3
ПлохоОтлично 
Историки и литературоведы сетуют: «В XXI веке информатизация и интернет фактически уничтожили эпистолярный жанр!» Вместе с ним безвозвратно удаляются в прошлое целые культурные пласты – письмописание, рукописный текст, всегда считавшиеся важнейшими источниками изучения личности, жизни и творчества знаменитых людей.
 Все куда-то спешат, впопыхах и с ошибками общаются «по электронке», довольствуются одним-двумя словами в мессенджерах и соцсетях, легко заменяют сложные душевные переживания смайликами и кем-то созданными типовыми словесными шаблонами… Иными словами, сами того не подозревая, ежедневно уничтожают исповедальный и предельно обнажа­ющий адресанта эпистолярий. 
Сегодня получить послание, написанное от руки, по «Почте России» – настоящая экзотика! Обмен письмами в конверте сохранили, пожалуй, только организации, официально предъявляющие друг другу какие-то претензии. То же самое можно сказать и об эпистолярных романах, пылящихся на библиотечных полках. Вряд ли кто-то по собственной воле, а не ради зачёта начнёт всерьёз штудировать переписку Андрея Курбского с Иваном Грозным или читать взахлёб шедевры XVIII века: «Памелу…» и «Клариссу…» Ричардсона, «Юлию, или Новую Элоизу» Руссо, «Путешествие Хамфри Клинкера» Смоллетта…
Тем не менее эпистолярная литература не умерла. Её лучшие традиции успешно используют современные авторы. После глубокой авторской переработки, пройдя сквозь горнило единого творческого замысла, сохранив художественную правду и получив здоровую долю условности, переписка продолжает входить в художественный текст. Достаточно вспомнить «Клуб любителей книг и пирогов из картофельных очистков» Мэри Энн Шаффер и Энни Бэрроуз, «Хорошо быть тихоней» Стивена Чбоски, «Одиночество в Сети» Януша Вишневского, «А ещё я танцую» Анн-Лор Бонду и Жан-Клода Мурлева, «С любовью, Рози» Сесилии Ахерн и др. 
Трудно представить, что в наше стремительное информатизационное время кто-то вдруг соберётся вытаскивать из электронной почты письма, компоновать и издавать их, руководствуясь строгой хронологией, работать над солидным томом собственной домашней переписки, выставляя частную жизнь напоказ. Хотя как знать, ведь не лень же миллионам современников выкладывать в Instagram свои ежедневные телодвижения... 
Одним из таких первопроходцев сохранения эпистолярно-электронного жанра оказался кемеровчанин Борис Дюкин, всю свою сознательную жизнь посвятивший строительству дорог и мостов. Нашёл время и силы, собрал в недрах интернета многочисленные послания и издал в память о своём закарпатском друге по переписке, бывшем однокурснике и «однодумце» Богдане Дряшкабе книгу «Диалог» более чем в триста страниц!..
Любого читателя, берущего с полки очередной том, всегда интересуют вопросы: «Что это передо мной? С каким автором имею дело? Ответит ли он на мои внутренние ожидания? И вообще, стоит ли приступать к чтению?» В этом смысле с «Диалогом» Бориса Дюкина не всё оказалось гладко. Как для автора, так и для его читателя. Во всяком случае, для меня как читателя – несомненно. 
Книга имеет многообещающий подзаголовок: «Немногое о многом». Хотя после её прочтения невольно посещает мысль: «Может, стоило изменить на «Многое о немногом»?» Слишком уж часто приходится увязать в повторах и ненужных читателю подробностях, натыкаться на одни и те же мысли, вновь возвращаться к тем же темам. С этими досадными недочётами и недоразумениями вполне мог бы сладить опытный литературный редактор, но его вовремя 
не оказалось рядом. Ну да ладно! Это не главное.
 Итак, о чём всё-таки говорят, то есть переписываются мужчины? О власти и политике (хотя о ней, чтобы не поссориться, постоянно зарекаются говорить), об истории России и Украины, языках, о родных, близких, одноклассниках, знакомых, «о доблестях, о подвигах, о славе…», погоде, экономических преобразованиях, дорогах и дураках, конечно (как же без них, у нас ведь две беды!), о времени и о себе, литературе, СМИ как четвёртой власти, опять о политике, спорте, национальных традициях и закарпатских городах, об устройстве дома, домашних питомцах, детях и внуках, снова об однокурсниках… Словом, как и обещалось, понемногу обо всём. Основной вопрос, сопровождавший меня от начала и до конца книги, так и остался неразрешённым: с какой всё-таки целью автор закидал под одну обложку всю эту эпистолярную пестроту? Каков был оригинальный замысел? Искренне хотелось понять: по какому принципу объединены опубликованные письма? И ответ «по хронологическому» совсем не устраивал. 
Знакомиться с «Диалогом» я начала как с эпистолярным романом. Не получилось. Отсутствовала всё та же оригинальная авторская идея и художественность. Да и сюжетная линия – тоже. Всё (боюсь сказать «действие») шло как-то монотонно-размеренно, день за днём, год за годом (поразительно, даже главы были так названы!), цепляясь за частные события из жизни никому не известных людей, поздравления с праздниками, «большую» историю, прибывающую в книгу исключительно через телеканалы. Создавалось впечатление, что герои перебрасывают через сетку пинг-понговый шарик: туда-сюда, вопрос-ответ… Стало понятно: до последних страниц так и пойдёт: «понемногу обо всём», без какого-либо движения, и в этом точно нет никаких сомнений...
Не зря Борис Дюкин в прологе обмолвился: «За эти годы накопились сотни страниц нашей переписки. И мне показалось, что это может быть кому-то интересным. Свидетельство современников, которые жили во времена перемен». Кому-то? Очень жаль, что автор не додумал, кому именно. И действительно, кому? Кто тот самый потенциальный читатель, которому действительно было бы интересно пообщаться с его книгой? И главное, зачем? А ведь это не праздные вопросы. Это часть ответа на многие «особенности» эпистолярного труда под названием «Диалог». 
Один из них, не перестающий меня мучить, касается авторства. И его надо было бы задать не мне, а Богдану, написавшему, по сути, хоть и «с акцентом», но добрую половину книги, не побоюсь сказать, лучшие, самые интересные её страницы. Почему тогда он удостоился лишь скромной роли человека, которому она посвящена? Гораздо честнее было бы взять его в соавторы. Думаю, инициатору издания стоит всерьёз задуматься над этим, а то получается не «Диалог» вовсе, а «Монолог». «Если используешь что-то, даю тебе на это авторское право», – писал Богдан. Но уверена, он имел в виду какие-то «лакомые кусочки», определённую часть тематической информации или качественную «переплавку» написанного им материала в художественный текст, а отнюдь не публикацию почти полной версии личной переписки. А если для сохранения достоверности основная её часть осталась почти в нетронутом виде и был откорректирован только стиль адресата, то почему речь не идёт о соавторстве? 
Кстати, о «свидетельствах современников, которые жили во времена перемен». Не знаю, как другие, но я бы не спешила радоваться приходу в мир новых эпистолярных источников конца XX – начала XXI века. Не дотянул «Диалог» Бориса Дюкина ни до значимого «эгодокумента», ни до нон-фикшен. Мысль о том, что перед нами, быть может, историческая переписка двух маститых строителей-дорожников, достойная отдельной полки в ГАК, ГАНО или ГАТО, потерпела фиаско. Перевалив за добрую половину текста, поняла, что здесь почти не будет ничего о строительстве дорог, специалистам-дорожникам рассчитывать на документальные открытия не стоит. 
По долгу службы регулярно обращаясь к письмам и архивным документам, могу с точностью утверждать, что письма в «Диалоге» особой документальной ценности не имеют, так как представляют частное, поверхностно очерченное, а не аргументированное мнение известных в узких кругах специалистов. Они не подкреплены никакими деловыми бумагами, не проливают новый свет на широкомасштабные и не перестающие волновать общественность глобальные государственные или мировые события, не корректируют известные ранее факты, не показывают знаменитостей с неожиданной стороны. Они их только упоминают. В «Диалоге», на мой взгляд, нет вообще никаких особых «свидетельств». И каких-то открытий в «эпоху перемен» тоже нет. Разговоры о них есть, и в большом избытке, наброски есть, не спорю, а вот свидетельств нет. 
Хотя книга была основана исключительно «на реальных событиях», они совершенно не захватывали меня как читателя, потому как напоминали интересные только двум старым друзьям беседы, с «бородатым» анекдотом и вздохами, неторопливые серьёзные мужские разговоры «за жизнь» на кухне (в силу обстоятельств – электронно-почтовой). В этом смысле «Диалог» для меня прочно вошёл в ряд бесконечных многосерийных реалити-шоу, которыми до предела напичкано сознание соотечественников. Завершить их под силу только самой жизни, в финале оборачивающейся предсказуемым собственным антиподом (надо сказать, причины внезапного обрыва эпистолярного потока подтвердили мою догадку). Про «редкие вкрапления художественного вымысла», свойственные жанру нон-фикшен, вообще говорить не приходится.
Если бы «Диалог» вели два выдающихся политических деятеля, художника, писателя (тут вспоминается, например, наш знаменитый земляк – последний секретарь Льва Толстого Валентин Булгаков, державший переписку с Мариной Цветаевой, Роменом Ролланом, Георгием Гребенщиковым, Альбертом Эйнштейном, Григорием Потаниным, Николаем Рерихом и др.), а не оставался он обычными посланиями «симпатичных интеллигентных мальчиков», пусть и опытных, известных профессионалов своего дела, получивших достойное образование в одном из ведущих вузов страны, дослужившихся до высоких чинов, наград и званий, тогда всё кардинально бы изменилось. Тогда и уровень переписки был бы другой, и качественно другой читатель. 
Но пока мы имеем дело всего лишь с текстом домашней переписки без «приватных подробностей». И выйти за пределы этого формата Борису Дюкину не удалось. «Диалог» – это «переведённые с интернетовского языка на русский» обширные материалы, не более. Действительно, они могли бы превратиться в какое-то художественное произведение или стать его украшением, могли бы вырасти до полноценного нон-фикшен, но пока такого не случилось, потому что никаких шагов в этом направлении автором сделано не было. 
«Неужели так ничего и не зацепило в «Диалоге»? – пристрастно спрашивала я себя, завершая чтение. – Там ведь «многое» написано... О «немногом»?..»
Конечно, были моменты и фрагменты. Здесь и светлая ностальгия по ушедшей эпохе, и семейные истории, и чисто человеческая жалость к стремительно уходящему от нас поколению, вступившему в жизнь в 1960-х. Но более всего запомнились этнографические экскурсы в Закарпатье об устройстве дома, национальных традициях, достопримечательностях, виноделии, местной растительности (как прекрасна японская сакура, целой аллеей цветущая в Ужгороде! Как хочется набрать целую корзину диковинного волошского грецкого ореха с тонкой скорлупой!). Кстати, книга вполне могла бы превратиться в виртуальное путешествие по благодатным закарпатским местам, стать серией захватывающих очерков о быте и нравах неизвестной страны, её культуре и кулинарии, чем привлечь внимание достаточно обширной аудитории – таких, как я, любопытных домоседов. В этом направлении в кузбасской литературе успешно работает прозаик Виктор Арнаутов («Гоа – это тоже Индия!», «Нячанг – белые дома», «Тайский вояж, или Десять дней январского лета»).
И ещё о хорошем. «Диалог» всколыхнул личные воспоминания. В памяти возник эпизод, как за полгода до смерти публицист и прозаик Николай Ничик обратился за помощью в поиске популярных книг-путешествий «Английская свадьба» и «Испанские каникулы» Елены Давыдовой-Харвуд. Их автор – внучка писателя Бориса Антоненко-Давидовича, дочь знаменитого лингвиста и специалиста по стилистике Ирины Голуб, с которой Н. Н. Ничик был знаком и часто перезванивался. Он намеревался написать рецензии на эти издания. К сожалению, его планам не суждено было осуществиться… 
P. S. Идея! А не замахнуться ли мне на солидный однотомник? Страниц эдак под триста… Будет называться «Сто мудрых мыслей от ста зрелых мужчин». Спасибо за вдохновляющую идею Борису Дюкину и его другу Богдану. (Ой! Или это не им спасибо? Другим мужчинам? Хорошо, тогда им спасибо!)
Нашлись как раз в «Диалоге» две цитаты, достойные того, чтобы пойти в народ (орфография и пунктуация авторов сохранены): 
«Можешь знать хоть 10–15 языков, но русский нужно знать обязательно, вдруг тебе упадёт кирпич на ногу…» (Богдан).
«Мне иногда кажется, что писать стихи в моём возрасте уже нелепо, но у каждого свои недостатки» (Борис).
P. P. S. Когда в размышлениях о «Диалоге» была поставлена последняя точка, позвонила (по старинке – на городской) моя давняя знакомая, пенсионерка за семьдесят. Тихонько пожаловалась на семейные неурядицы, нахлынувшую из-за самоизоляции волну депрессии и пессимизма, бесконечно текучие похороны одноклассников и знакомых, на скорый переезд дочери поближе к столице и подальше от них, стариков-инвалидов, на глухую тревожную беспросветность, которую когда-то она называла будущим. Напоследок вдруг поделилась сокровенным: «Теперь вообще буду молчать! Кругом такое одиночество и непонимание – слова не скажи. Среди близких людей, оказывается, мне и поговорить не с кем. Нет в округе ни одного «однодумца»…» 
Я положила трубку и вдруг поняла, зачем и для кого написан «Диалог». 
г. Новокузнецк
 
Прокомментировать
Необходимо авторизоваться или зарегистрироваться для участия в дискуссии.