Валерий Ким. Рождённый летать. Очерк

Рейтинг:   / 0

ПлохоОтлично 

Подробности

Категория: Лики земляков

Автор: Валерий Ким

Просмотров: 1118

2018 год, Выпуск № 5

В сентябре 2016 года в больнице Новокузнецка скончался от рака известный советский и российский фотограф Владимир Соколаев. Перед смертью своей он оставил  товарищам по фотографической работе творческое завещание, опубликованное потом на интернет-страницах фотоклубов «Томь» и «Сибирь»
В завещании говорилось:
«…Я любил свою Родину и понял о ней вот что… Создать на ее пространстве истинно великую РУССКУЮ ФОТОГРАФИЮ можно только через полное самопожертвование и тотальную самоотдачу, сродни той, с которой предки наши прошли бесконечное тело Страны.  А значит, как и предки, мы создаем плиты и глыбы – галечник не для нас. Насквозь, и не оглядываясь. Света на Пути вам и вашим Фотографиям, Братья!.. Спасибо всем,   с   кем встретился на Пути, кому жал руку, делил хлеб и беседу. Света
вашей Фотографии, братья. И храни вас Господи…»
Оказывается,  в те самые дни, когда я блуждал по дорогам и тропинкам Приморья в поисках смысла жизни и ответов на неразрешимые вопросы бытия, в Новокузнецке умирал  мой ровесник… Тот, кого искусствоведы и культурологи назовут в будущем русским Картье-Брессоном… Он-то нашел то, что хотел найти, и потому умирал спокойно…
Расскажу об одной-единственной  встрече с Соколаевым осенью 2013 года.   Вернувшись из поездки по Приморью, я недели две приходил в себя. Отдыхал с внучками и женой на турбазе, потом копал картошку в своем
саду, готовил его к зиме… О возвращении к педагогической работе даже не думал. Слишком уж горький осадок у меня остался от Дома творчества одного из районов Кемерова. Ведь мне даже слова доброго не сказали, когда я уходил на пенсию. Будто был там обузой для остальных работников.
Около 10 сентября я сел за компьютер и принялся с увлечением за путевые очерки. Но… 15 сентября мне позвонили из Центра детского технического творчества и предложили принять участие в областном семинаре руководителей детских фотостудий. Я попробовал отказаться, объясняя, что  уже нахожусь на «заслуженном отдыхе»… Но методисты из Центра настаивали на моем участии в семинаре. Сказали, что он будет проходить в Горной Шории, и мне не придется платить за дорогу и проживание ни копейки… И что у нас будет возможность выехать на пленэрную фотосъемку в окрестности Каза и Шерегеша. И это меня свалило наповал! Ведь я давно мечтал побывать на горе Зеленой и увидеть своими глазами знаменитый горнолыжный комплекс.
Естественно, я тут же согласился участвовать в семинаре. Наконец настало 18 сентября, и я рано утром отправился в Центр ДТТ. Там меня уже ждали двое методисток, Владимир Г., педагог Евгения Б. и двое преподавателей из университета культуры.  Я   так   торопился,   что   забыл   дома   теплый   свитер. Пришлось звонить жене.  В спешке она вместо мужского свитера взяла свой… И что мне оставалось делать?! Я положил скрепя сердце свитер в сумку в надежде, что в Шории будет стоять  теплая погода. Ну, а если похолодает, то… под осенней курткой фасон женского свитера не будет заметен…
Наконец я помахал жене рукой и сел в легковую машину. Владимир Г.  с преподавателями поехали в грузовой «Газели».  Путь был весьма долгим – целых пять часов до поселка Каз. Там  планировалась первая остановка и встреча с педагогами Центра детского творчества. После нее – обед и выезд на пленэрную фотосъемку. Кроме того, в Казе к нам должен был присоединиться еще один фотограф из Новокузнецка, о котором я совершенно ничего не знал. А это и был Владимир Соколаев…
Он выглядел простым седовласым мужиком с большой окладистой бородой. Я даже удивился, увидев его в «пазике»… Но чего в жизни не бывает?! Если хочет человек носить роскошную бороду – пусть носит. К фотоискусству борода не имеет особого отношения.
Окрестности Каза довольно живописны. Этот горняцкий поселок, о котором я знал еще со времен своей молодости, расположен в предгорьях Горной Шории. Вокруг него раскинулась смешанная тайга, уходящая до самого горизонта… А там, где начинались высокие горы, в этот день сгущались тучи и шел дождь. Все это указывало на то, что по приезде в Шерегеш нас ждет похолодание… Но в Казе  этого не случилось, и поэтому мы с удовольствием снимали  лесные и горные пейзажи, домики местных жителей, железную дорогу и церковь, расположенную рядом с поселковым сквером…  Ничего особенного я в Казе не снял. Щелкал без устали затвором своей камеры,   не   жалея ни питания аккумулятора, ни карты памяти…
В основном все снимали панорамные пейзажи. Преподаватель из университета по имени Александр для этого использовал… советскую «Смену»… Наверное, привык к ней еще с детства… Ну что ж: когда-то и я увлекался ею. И сделал «Сменой» множество снимков в поездках   на   Волгу и на Братское море… Правда, «Смена» больше подходит для   черно-белой   советской   пленки,   а   не   для   цветной   импортной…
А вот Соколаев меня удивил очень. Вместо пейзажей он снимал «макро» своей цифровой зеркалкой. В одном месте поставил на пенек бутылку с недопитой газировкой и снимал ее «от пупа», даже не заглядывая в видоискатель. Я так изумился этому, что несколько раз снял «мужика» за этим занятием. Не подозревая о том, что через три года одна из этих фотографий попадет на городскую выставку под названием «Фотограф – профессия сложная»…
После пленэрной съемки мы вернулись в Центр творчества и вместе с другими педагогами направились в Таштагол. Въехали в новый район города, и нас сначала повели в ресторан. За столом я сидел вместе с Соколаевым и Владимиром Г. Тот по своей неизменной привычке стал хвалиться и рассказывать, как в молодости летал в Москву из Донецка на американскую фотовыставку. Выставка была тем необычна для советской страны, что на ней было много фотографий обнаженной натуры. Вот за этими снимками – сенсационными в нашей стране – студент Г. летал на самолете, заплатив за билет всего… 60 рублей. Смешная сумма по нынешним ценам!..
Ну, а что Соколаев? Соколаев больше отмалчивался или согласно кивал Г. головой… Оказывается, они были друзьями. Поэтому Г. про свои похождения молодости рассказывал не ему, а нам – «скромным труженикам педагогики дополнительного образования»… Особенно мне – коллеге по нашей первой профессии горного инженера… Да, я полностью с Г. согласен: Донецк по сравнению с Кемеровом – город очень культурный. Когда он был дореволюционной Юзовкой, в нем проживало 70000 человек. А к концу советской власти – почти миллион жителей! И жителей коренных, а не собранных со всей страны в результате раскулачиваний и репрессий…
После обеда мы направились в Дом детского творчества. И там я – к стыду своему! – первый раз в жизни увидел фотографии Владимира Соколаева.  Произошло это так.  Работники дома творчества хорошо подготовились к нашему приезду. Даже   оформили   фотовыставку   детских   работ. Правда, фотографии были
помещены в рамки формата А4 и потому совершенно не смотрелись в экспозиции.   Этикетки большого размера были тоже вставлены в
рамки, а не приклеены под ними… Это вызвало недовольство Г. – очень опытного экспозиционера. Он стал критиковать устроителей выставки, да так, что они только краснели и потели от стыда…  Мне   стало   неудобно   за   своего   коллегу.   И   я   принялся   хвалить некоторые работы детей. Сказал, что красивые пейзажи Горной Шории снять в Таштаголе несложно. Но с творческой точки зрения гораздо интереснее делать снимки жанровые, макро и диких животных. И на этой выставке такие работы есть!
Услышав мое замечание, Владимир Г. посмотрел на меня, как на врага народа, и опять стал критиковать авторов фотовыставки. И то они неграмотно сняли, и это композиционно никуда не годится… Но, неожиданно для мэтра детской фотографии, меня поддержал Владимир Соколаев. Он сказал, что не важно, как оформлена выставка, а важно то, что хочет показать фотограф. Поэтому жанровые фотографии на выставках ценятся гораздо больше, чем самые красивые пейзажи. В добавление к сказанному Соколаев попросил включить видеопроектор и показать его снимки, сделанные более 30 лет назад.
И тут произошло маленькое чудо!  Большинство людей в комнате не ожидали увидеть такие снимки. Они просто отвыкли от них за постсоветское время. Привыкли к красивым пейзажам, красивым женским ню и детским портретам, к репортажным снимкам из жизни столичных городов… А тут увидели простую жизнь простых советских людей в простом советском городе Новокузнецке… И эти фотографии были настоящим откровением для всех – в том числе и для меня! Ведь я долгое время думал, что в Новокузнецке есть только один выдающийся фотограф – Николай Бахарев. А оказалось, что есть и другой.  Не   тот,   что   увлекался   съемкой   обнаженных   женщин   в коммунальных квартирах и общежитиях. А тот, что снимал простых  людей, занятых   самыми   разными   делами   и   проблемами: старушку в автобусе с
проездным билетом… во рту; женщину, несущую транспарант с надписью «Счастье»; бабушку у лотка с пирожками на зимней ярмарке; девочку- цыганку   на   белом   коне   и   с игрушечным пистолетом в руке; женщин-
пекарей в рабочем перерыве; медсестер в белых халатах, делающих производственную гимнастику; молодого отца в тельняшке и с младенцем на руках; студентов медицинского института на экскурсии в детском доме; мужиков, пришедших сдавать кровь ради бесплатного обеда и стакана красного вина; других мужиков, валяющихся в парке у скамьи с недопитыми бутылками водки; голых по пояс дорожных рабочих, сидящих верхом на… газовом баллоне; трактористов, обедающих на пашне; пенсионера, роящегося в куче капустных кочанов…
Просмотр фотографий Владимира Соколаева прошел в полной тишине. Без назойливых комментариев Г. Всем все стало ясно: как и что надо снимать.
После экскурсии по Дому творчества нас повели сначала в местный краеведческий музей, а потом к церкви, у которой стояла очень большая скульптура-аллегория: Девушка-Олень с ветвистыми рогами… Владимир Г. покрутился немного у церкви для приличия, а потом побежал… в продовольственный магазин. Сказал, что после плохого обеда у него изжога.  
Мы же с Евгенией Б. и Соколаевым пошли снимать величественную скульптуру. Поднялись по крутой лестнице на высокий холм, где она была установлена, и стали осматривать ее со всех сторон. Да, это было настоящее произведение искусства!  Девушка-Олень   с  гигантскими рогами под вечерним сине-оранжевым небом выглядела великолепно! Но снять ее так, чтобы на снимке она смотрелась  еще более величественно, было непросто. Поэтому я стал обходить скульптуру вокруг, щелкая затвором фотокамеры. И в нее постоянно попадали маленькие фигурки Евгении и Соколаева, смотрящих на скульптуру вблизи. Будто они пришли поклониться не скульптуре, а… Духу Горной Шории!.. Но, может быть, так и было?! А Владимир Г. не хотел Духу поклоняться и поэтому уклонился от встречи с ним?..
Стоя у изваяния, я вспомнил, что тридцать лет назад уже видел этот район Таштагола. Но тогда здесь была самая окраина города и стояло всего несколько кирпичных домов… А сейчас – вполне современный город, ничем не уступающий Кемерову и Новокузнецку. Да, как время летит быстро! Когда-то я летом загорал на берегу Кондомы вместо того, чтобы спускаться в шахту для научной работы. И брал с собою  «Зенит» с телеобъективом «МТО-500». Но не снял  ни одного интересного объекта. Посчитал, что здесь нечего снимать… И вот  через очень много лет вновь приезжаю сюда с коллегами-фотографами, чтобы снять пейзажи осенней  Шории… Да-а-а – удивительная штука жизнь! Совершенно не   знаешь, что тебя ждет в будущем…
После осмотра скульптуры на берегу Кондомы мы сели в автобус и поехали в Шерегеш, до которого было почти 30 километров.  Шерегеш нас встретил сумерками и холодной погодой. А когда мы вышли у гостиницы из автобуса,  увидели, что на горах… выпал первый снег. Снег в середине сентября!  Но работники гостиницы сказали, что это вполне обычное явление. Просто нам повезло, и завтра мы увидим гору Зеленую  в снегу…
Подивившись на гору Мустаг, белевшую вдалеке, мы пошли устраиваться на ночлег. И меня поселили в один номер с молодым преподавателем   Александром.   С   тем, что до сих пор снимает «Сменой».
Только кровать у нас тоже была одна на двоих. Мы подивились такому обстоятельству, но спорить не стали. Просто Александр решил вообще не ложиться спать. Вместо этого будет бродить по  поселку и заниматься  ночной   съемкой…   Да   это   же   просто   шикарно!   Особенно   для  меня…
         Устроившись   в  номере, я спустился со второго этажа на первый и вошел в столовую. Там нас уже поджидал накрытый стол  со всевозможными закусками, фруктами и двумя бутылками водки. Чудеса да и только!  Это же просто пятизвездочный отель! Неужели все бесплатно?!
Когда собралась вся наша компания, мы попросили Владимира Г. сказать несколько слов. И он, конечно, не заставил себя уговаривать. Для начала сказал, что настоящих фотографов-педагогов в области очень мало. Но здесь встретились самые лучшие из них. Наверное, в первую очередь он имел в виду себя. Мы, конечно, согласились с Г. и выпили за себя – любимых…  Ну, а уж затем Г. сел на своего заезженного конька и заговорил о знаменитых американских фотографах: Салли Манн, Анселе Адамсе, Ирвинге Пенне… Да когда же это прекратится?! Поняв по нашим кислым лицам, что мы не хотим в сотый раз слушать разглагольствования Г., Соколаев заговорил сам. Правда, он выбрал тему очень уж скользкую: кто какими пороками в детстве обладал. Оказывается, сам он любил воровать разные красивые безделушки, и эта «преступная» страсть у него сохранилась до сих пор. Вот как!  Наверное, он хотел, чтобы  друг Володя поддержал его и рассказал молодым фотографам и педагогам о своих детских проказах.  Но Г. очень хитро обошел эту тему и вновь погнал своего «коня» по диким прериям искусства. Может, потому, что давно уже завязал с художественной фотосъемкой и ограничивался     только    теорией   и   разговорами   об   истории   западной фотографии?
А ведь тема, поднятая Соколаевым, очень важна для понимания природы   художественного таланта. Давным-давно   уже   известно,   что детская   порочность   –   это   на   самом   деле   наследственная предрасположенность. И отделаться от неё совершенно невозможно. Можно только попытаться направить ее в нужное русло и заставить крутить «колесо творчества»… Что и происходит повсеместно с талантливыми людьми… Хорошо, если им попадется опытный педагог.   А если нет? Потому и нужны детские кружки, студии и спортивные секции, чтобы из сгустка порока сотворить нечто Прекрасное и Одухотворенное…
Так и не закончив столь опасный разговор, мы допили всю водку и пошли в комнату к Соколаеву смотреть фотографии на компьютере. Он  хотел показать нам свои новые работы, сделанные в путешествиях по Горному Алтаю и Туве… И, кроме того, московские фотоснимки, так как Соколаев по полгода жил в Москве у второй, гражданской, жены… А первая жена и  мать до сих пор жили в Новокузнецке. Поэтому Владимир летнюю половину года проводил с ними, в родном городе… Бывают же такие интересные личности!
Но московские фотографии Соколаева меня не впечатлили. А что касается сибирских цветных пейзажей, то и они были далеки от шедевров. Наверное, это понимал и сам фотограф, так как в последнее время он увлекся видеосъемками различных природных ландшафтов. Не столько для высокого искусства, сколько для зарабатывания денег… А искусство его осталось в далеком прошлом. Там, где ему не было еще и 30 лет.
Соколаев когда-то работал на любительской киностудии Кузнецкого металлургического комбината, потом поступил   в   Ленинградский   институт   киноинженеров   и   заочно окончил его. Основал в Новокузнецке творческое объединения «ТРИВА». Но попал под пресс советской цензуры и надзор   КГБ.   Спасаясь   от них, фактически эмигрировал в Москву, чтобы там затеряться и  продолжать   работу   над  своими жанровыми фотографиями в стиле Картье-Брессона…
Устав к полуночи от разговоров и фотографий, я ушел к себе в комнату и готовился спать. Потом посмотрел в ночное окно и… воскликнул восторженно! Ведь там сиял огнями рудничный копер ствола «Сибиряк» высотой с 20-этажный дом… Когда-то, в годы научной молодости, мои товарищи из Сибирского филиала ВНИМИ ездили в Шерегеш расследовать многочисленные случаи горных ударов, происходивших при проходке этого ствола. Поэтому я о нем многое слышал, но увидел только сейчас – через тридцать лет!  Я схватил фотокамеру и принялся через окно снимать копер, расцвеченный огнями…
Встал я 19 сентября очень рано.  Захотел побродить по рудничному поселку с фотоаппаратом в руках и вспомнить свою горняцкую молодость. Ведь я отдал горному делу целых двадцать лет. А то, что в конце концов распрощался с ним, это не моя вина, а скорее счастье. Не захотел быть вечным рабом у горного Духа. Правда, он мне очень за это отомстил, но зато я сейчас свободени могу делать, что хочу, и жить – как хочу!
Когда я в пять часов утра вышел из гостиницы, вся улица поселка была в   сильном   тумане.   Только   копер   возвышался в этом «молоке» подобно башням-близнецам в Нью-Йорке. Но у тех башен оказалась очень печальная судьба.
Улица Гагарина, на которой стояла наша гостиница, уходила вдаль до самого Мустага. На ней помимо шахтовых зданий и сооружений было много мини-отелей и коттеджей с объявлениями «Сдаются комнаты и квартиры». Я прошелся по улице, снимая все подряд, в сторону заснеженной вершины Мустага. Но потом понял  бессмысленность этого и повернул назад. Ведь до  горы было несколько километров.
Вернувшись с прогулки по туманному Шерегешу, я пошел в столовую, чтобы позавтракать. Там уже сидел Соколаев, пивший в одиночестве кофе… На столе от вчерашнего банкета  ничего не осталось, зато стояли вазочки с печеньем, пирожками и сырами. Заварив  зеленого чая, я сделал себе бутерброд с сыром и маслом. Соколаев внимательно смотрел на меня. Наверное, не мог понять, сколько мне лет. Пятьдесят или даже сорок?.. Но я не стал  ему говорить, что мы ровесники. Зачем огорчать талантливого человека с внешностью бородатого старика? Пусть думает, что я относительно молодой и малоопытный педагог-фотограф, которому стоит поучиться у столичного мэтра…
И тут мы как-то неожиданно для обоих разговорились.  Соколаев стал рассказывать о горных долинах Тувы. И начал утверждать, что в тех краях когда-то жили, по его мнению, великаны… И эти мифические великаны были столь сильны, что дробили скалы-останцы на идеально правильные кубы весом в несколько тонн…
Я   скептически   посмотрел   на   мэтра   и сказал, что эти «великаны» –
чисто природные явления. Ведь под действием тектонических напряжений, существующих в земной коре, все магматические и осадочные породы разрушаются не абы как, а по законам линейной механики… То есть в соответствии со своими механическими свойствами…
Соколаев с удивлением посмотрел на меня, но не захотел сдаваться. Стал опять утверждать, что Тува – самое мистическое место на Земле. Ведь там сотни тысяч лет назад жили арии – предки всех белых людей. Именно от них пошли не только древние германцы, но и славяне, англо-саксы и даже римляне… Поэтому ему интересна эта горная страна, в которую он ездит почти каждое лето. Занимается видео- и фотосъемками природных ландшафтов и уже подумывает о новой фотовыставке на эту тему. Но для организации ее нужны деньги спонсоров, разбирающихся не только в бизнесе, но и в фотоискусстве… Нет ли среди моих знакомых таких людей?..  И что я мог ответить на столь сакраментальный вопрос?
К сожалению, у меня не только нет друзей-бизнесменов, но и вообще нет друзей. Все они остались во временах моего детства и молодости… Многие    давно   уже   лежат   в   могилах.   А   те   люди, которых я знаю как
бизнесменов, никогда, ни при каких обстоятельствах деньги «на ветер» пускать не будут. Даже мой брат из Жуковского…
Поняв, что со мной нельзя договориться насчет спонсорства, Соколаев, повздыхав, пошел к себе в номер – будить Г. А я, наевшись пирожков с бутербродами, отправился одеваться на экскурсию. К тому времени почти  все уже встали – даже женщины. Только Г. преспокойно продолжал спать после ночного застолья. Когда он встал, схватил, не умывшись, свой рюкзак, запихнул в него походный примус, кружку из нержавейки и бутылку воды. Сказал нам, что позавтракает на горе Зеленой… Мы посмеялись над его беспечностью и расселись в автобусе по местам. Александр из университета культуры сидел в окружении женщин – словно молодой хан…
Дорога на горнолыжный комплекс оказалась недолгой. Мы остановились на площадке для автомобилей. Перед нами возвышалась гора с горнолыжной трассой и несколькими подъемниками. А с левой стороны громоздились по склону живописные дома-гостиницы альпийского типа. Их было так много, что  они образовали   настоящий   горный   городок…   И это в центре Сибири!
Подошел туристический автобус, и из него высыпала толпа женщин разного возраста. Это были руководители школ области и домов творчества. У всех у них были несколько помятые лица после вечернего банкета. Но женщины весело переговаривались между собой,   заняв    очередь   в   билетную  кассу на подъемник… Всего за 100 рублей мы
могли из сибирской осени сразу окунуться в раннюю зиму…
На подъемнике я раньше никогда не ездил. У меня была  возможность     совершить     подъем   на   вершину   хребта   в   окрестностях Геленджика, но
я пожалел 200 рублей на это. И потому пошел по серпантину, ведущему наверх. Добирался туда целых два часа, а мог бы оказаться там всего через двадцать минут…   Вот что такое человеческая жадность!
В люльке канатной дороги со мной рядом сидела молодая женщина. Я ей честно признался, что боюсь высоты. Но она успокоила:  бояться не надо. Ведь мы поднимались над горным склоном всего на высоте с десяток метров, не больше. Так что падать – в крайнем случае! – совсем невысоко.
Женщина оказалась права. Ехать в люльке канатки было даже «прикольно». Поэтому я крутил головой в разные стороны и щелкал затвором фотокамеры. И чем больше я щелкал, тем меньше во мне оставалось страха перед высотой. Ну, а уж когда я оказался на самой вершине горы, то страх и вовсе улетучился. Растворился – как утренний туман…
Выйдя из люльки, я огляделся вокруг и… задохнулся от невольного восторга. Вокруг меня простирались, словно облака под крылом самолета, синие горы до самого горизонта! Ничего подобного я не видел  ни разу в жизни! Под землей исходил сотни километров, на самолете пролетел тысячи, а на поезде проездил десятки тысяч… И только сейчас оказался на высокой горной вершине – словно на Эвересте в Гималаях!
Естественно, я стал бегать вокруг здания подъемной машины и фотографировать все подряд: задумчивого Г. на фоне Мустага; огромную деревянную бочку с  большой кружкой на ней; живописные скальные останцы, похожие на развалины древних дворцов; белый крест на самой вершине; перистые облака над зеленой тайгой; столбы канатной дороги с подвешенными на тросах люльками; елки   и   пихты   в   бахроме   свежего   снега;   домики  Шерегеша и подъемник ствола «Сибиряк» далеко внизу; скульптуру йети у горного кафе и синие горы, похожие на волны в океане; кучевые облака, скопившиеся в межгорных ущельях; лесное  озеро вдали; гостиницы горнолыжного комплекса, напоминающие кукольные детские домики…
Неожиданно я увидел, что рядом со мной стоит Соколаев с камерой в руках и снимает в режиме макро снежинки на листьях кустарника… Я, как и в случае с бутылкой на пеньке, очень удивился этому. Все как угорелые бегают по горе и снимают пейзажные панорамы, а этот бородач… все делает не   так,   как другие. Стоит на одном месте и снимает какую-то «букашку»…
Но каждому свое! Наверное, он здесь уже бывал много раз – в отличие от меня. А потому наелся красивых пейзажей. Хочет снять нечто нестандартное,   что   не   видно   простому   глазу… Действительно талант!
Соколаев совсем не замечал меня. Поэтому я сделал несколько кадров с ним. И когда сейчас рассматриваю их, мне в голову приходит «безумная идея»… Возможно,  Соколаев заболел раком кожи после частых поездок в горы. Ведь он не был настоящим альпинистом, привыкшим к высокой солнечной радиации. Совершенно не обращал внимания на солнечные ожоги на лице, гоняясь за эффектными кадрами… Но это, конечно, только предположение… Интуиция человека, познакомившегося с радиацией в ранней молодости и этой радиации много хлебнувшего… Как пахнет газ радон, я хорошо знаю! Сладковато-тошнотворный запах разлагающегося трупа – вот как…
А Владимир Г., устав бегать по горным склонам, решил позавтракать на вершине Зеленой. Достал из рюкзака примус, поставил на него кружку с водой и поджег спиртовку… За этим процессом с интересом наблюдали методистки из Центра ДТТ. Ну, и я стоял рядом, снимая Г. Хорошо, что он меня не замечал. Заметил бы – убил сразу!
Снимки с Г., кипятившим кофе на вершине Зеленой горы, я впоследствии   разместил  на интернет-странице фотоклуба «Томь». И назвал их очень кратко: «Завтрак на снегу». К знаменитой картине Клода Моне они имеют косвенное отношение. Но женщины – правда, тепло одетые, -  на них присутствуют. Как и господин с бородкой клинышком…
Вот почти и все, что я запомнил о той поездке в Горную Шорию. Могу только добавить, что по возвращении в Шерегеш дети из Дома творчества устроили   для   нас   концерт. Я с восхищением смотрел на русских девочек в
шорских национальных костюмах, танцевавших на сцене под шорские мелодии… Хотел было сфотографировать их, но оказалось, что мой аккумулятор разряжен. И произошло это именно тогда, когда я спускался с горы Зеленой.  Я пожаловался Соколаеву на разряженный аккумулятор. Тогда мэтр взял мою записную книжку и оставил в ней свой автограф: адрес оптового рынка в Москве, на котором можно купить аккумуляторы ко всем маркам фотоаппаратов. Правда, я этим адресом до сих пор не воспользовался…