Виктор Арнаутов. Гоа – это тоже Индия! (Путевые заметки кемеровского туриста)

Рейтинг:   / 2

ПлохоОтлично 

Подробности

Категория: Дальние страны

Автор: Арнаутов Виктор Степанович

Просмотров: 2309

2015 год, Выпуск № 6

 На пути в Индию...

Не знаю, пришлось бы мне побывать когда-либо в Индии, если бы не две предыдущие поездки в Юго-Восточную Азию – тропические Таиланд и китайский остров Хайнань. К тому же, ещё и в самый пик январских морозов, располовинивая нашу длинную сибирскую зиму...
На сей раз выбрали на семейном совете загадочное Гоа. То ли это остров, то ли полуостров, то ли ещё что... В общем-то, лет пять назад о нём (ней - ?) даже и не слыхивали. А тут отовсюду, как из дырявого ведра вода: был на Гоа, ездили на Гоа, мои знакомые отдыхали на Гоа, ой, понравилось... Приехали с Гоа в восторге... «Сейчас я живу на Гоа», - хвалится по телевизору актриса-оторва, кинодива Амалия Гольданская, она же Мордвинова, она же – эпатажно Амалия-энд-Амалия...
К какому роду относится это имя существительное Гоа и как его употреблять – попытаюсь определиться сразу. Если это штат Индии, то, естественно, он мужского рода. Если Гоа трактуется как некое место на земном шаре, то это – оно, в среднем роде. И если как священная земля – то она - в женском. Вот и снова всё перепутал... Одним словом – Гоа, Индия.
Индия, Индия...
Мои ассоциации из далёкого детства. Прежде всего, это – фильм «Бродяга» со знаменитыми на весь мир Раджем Капуром и Наркис. Бесшабашный индийский парень, распевающий на своём индийском.
Фильм этот пересмотрели в пятидесятые годы, наверное, все жители нашей страны, да и не по одному разу, размазывая по своим щекам сентиментальные слёзы: сначала – сострадания, а затем и счастливого финального умиления...
Похоже, ещё со школьных времён сохранились какие-то обрывочные сведения об Индии и её первооткрывателях-европейцах: византиец Марко Поло, португальский мореплаватель Васко да Гама, русский купец Афанасий Никитин...
И имена индийских вождей-руководителей страны: Махатма Ганди, Джавахарлал Неру, Индира Ганди, Раджив Ганди... Поразили, припоминаю, кадры кинохроники: визит Индиры Ганди в СССР, где она выходит из самолёта в национальном платье-сари и... босиком! Немного позднее – ещё один шок: публичная кремация тела Индиры Ганди – на огромном открытом костре...
Индия... Пожалуй, для многих юных европейцев и россиян она открылась через замечательную книгу-сказку англичанина Редьярда Киплинга «Маугли». Из неё узнавали, что есть непроходимые леса-джунгли, несчитанное количество обитающих там обезьян, страшно ядовитые змеи кобры, огромные слоны, заброшенные дворцы-храмы с несметными богатствами...
Индия, Индия... Опять же, едва ли не со школьной скамьи – сведения о том, что эта страна была долгое время колонией Англии. Отчеканился и книжный эпизод: доктор Ватсон, соратник и биограф Шерлока Холмса, отставной полковник медицинской службы, возвращается в Лондон именно из Индии. И это его пребывание там эхом всплывает в качестве многих эпизодов в разных рассказах о приключениях Шерлока Холмса. В том числе и в рассказе «Сокровища Агры».
Агра – древняя столица Индии. Тадж-Махал – крупнейший и красивейший памятник средневековой индийской архитектуры, мавзолей султана Шах-Джахана и его жены.
Где-то в подсознании и названия крупнейших индийских городов: Дели, Бомбей, Мадрас, Калькутта... А вот Панаджи, нынешняя столица штата Гоа, нигде не отложилась. Тем более, Даболим...
А ещё – индийские йоги и хатха-йога. Так, смутно-обрывочно, весьма и весьма поверхностно, но у всех на слуху.
И уже где-то в семидесятые годы – шуточная песенка Владимира Высоцкого, про то, что «хорошую религию придумали индусы: что мы, отдав концы, не умираем насовсем».
А в семидесятые-восьмидесятые годы у нас в стране стали появляться индийские миссионеры-кришнаиты, бродяжничая группками и распевая одну и ту же мантру, пританцовывая: Хари Рама, Рама Кришна...
С их появлением стали распространяться и толстые книги-фолианты, с красочными обложками и загадочными и труднопроизносимыми названиями, вроде «Бхагавадгита», «Махабхарата» и прочее. На слуху были и имена индийских богов и божеств: Кришна, Шива, Вишну...
А когда для советских людей в восьмидесятые годы прошлого столетия вдруг открылось, что и у нас, в СССР, есть секс, заговорили сначала стыдливо, втихушку, а затем и откровеннее об индийской Кама-сутре - искусстве сексуальной любви, гоняясь за самиздатовскими картинками сексуальных поз и их комментариями...
Какое представление об Индии да без знаменитого индийского чая? С тремя слонами на упаковочных пачках – такой искали в славные советские времена. Даже подарить этот чай было незазорным...
Итак, решено: едем опять в январе, на сей раз в Индию, в Гоа. Даже не знаю, какой предлог тут употребить правильнее: на или в. Ведь ездили же мы в своё время в Молдавию, но на Украину. Короче, туда, где Гоа.
Остановились на трёхзвёздочном отеле под названием «GINGER TREE» с отправляющей турфирмой «COREL TRAVEL» и принимающей «CAPER TRAVEL». Время пребывания: с 19 по 30 января – это даты вылета туда и обратно. Ну что ж, вполне приемлемо.
Да, ещё и визы. Индия, оказывается, визовая страна, в отличие от Китая или Таиланда – там мы вообще не знали, что такое виза. Пришлось идти срочно фотографироваться, заполнять анкеты, сдавать всё это вместе с загранпаспортами в офис «Банк горящих туров» и ждать результатов...

20.01.2014. Кемерово – Гоа. Украденное время. Полёт

О том, что современные авиаторы, особенно чартерных рейсов, весьма далеки от пунктуальности и вежливости в отношении своих обязательств и клиентов, мы уже кое-что знали. Так, наш рейс из Толмачёва в позапрошлом году (на Бангкок) был задержан на 2 часа. Прошлогодний рейс на Хайнань, аэропорт «Феникс» города Санья, задержали на 4 часа.
В этот раз вылет из Кемерова в Гоа в авиабилетах был обозначен на 21.30 по местному времени 19 января. Накануне днём справились сначала у отправляющей турфирмы. Сказали, что рейс переносится на 2.30. Потом сообщили, что об отправке рейса будет точно известно после 20 часов вечера. А после 20-ти – и турфирма, и справочная аэропорта ответили, что наш рейс задерживается с вылетом до 10.30 местного времени, уже 20 января.
 Половина суток нашего оплаченного времени пребывания на обетованной индийской земле бесцеремонно похищено, а если быть точным, украдено авиацией. Кто это возместит или хотя бы извинится? А никто – ни авиакомпания «UT air», которой мы доверились, ни турфирма «Corel Travel», ни, тем более, фирма-распространитель «Банк Горящих туров»...
Пострадали все 235 человек, пассажиры этого рейса. Стало быть, все вместе мы «подарили» авиакомпании и турфирмам порядка 120 человеко/дней оплаченного отдыха, включая и питание.
Паспортный и таможенный контроли прошли уже часам к 8.30. Случился небольшой казус и тут: у Людмилы из её сумочки изъяли флакончик с лаком для ногтей. «Ни-з-зя!», оказывается, а вдруг – террористка! А во флакончике – взрывчатая жидкость!?
Все три салона самолёта были заполнены до отказа. А это – 235 мест. Наши места на сей раз оказались не совсем у окна-иллюминатора, правда, и наблюдать из него землю было бесполезно. Практически на протяжении всего полёта мы находились выше сплошной облачности. И лишь в некоторых местах, в прогалинах, внизу виднелись горы, вершины которых укутаны вечными снегами.

Гоа. Военный аэропорт Даболим. Вечер 20 января 2014 г.

Вопреки ожиданиям и расчётам, сам полёт занял без малого восемь часов. Вылетели из Кемерова в 10.20 и приземлились в аэропорту Даболима в 18.15. Из-за разницы времени удалось-таки сэкономить полтора часа – именно на столько наше кемеровское время отличается от времени в Гоа.
Паспортный и таможенный контроль прошли довольно быстро, без проволочек и дополнительных досмотров. Повсюду военные, с оружием и в форме – камуфляже или цвета хаки. До сих пор сказываются натянутые политические отношения Индии с Пакистаном. Но и тут, видимо, вояки для пополнения своего бюджета впали в коммерцию, предоставляя свой военный аэропорт для чартерных туристических рейсов. А почему бы и нет?
У выходных дверей располагались несколько будочек, где можно свободно обменять доллары, евро и даже рубли на местные рупии. Кстати, наши рубли шли здесь на «ура» и за услуги: в туалете (за то, что тебе предложили туалетную бумагу и отвинтили краник с водой для мытья рук – 100 рублей), за то, что подвезли чемодан к автобусу или даже просто погрузили твой чемодан в автобус – тоже 100 рублей. Услуги навязчивые, нагловатые, от которых и отказываться было неловко, и платить не за что.
Привокзальная площадь была вся заставлена автобусами, микроавтобусами, всевозможными легковыми автомобилями и мотоциклами. Закатное солнце касалось крон огромных широколиственных деревьев. Воздух был напоен предвечерним зноем с примесями специфических запахов тропиков. Едва улавливались и знакомые ароматы цветущей плумерии.
 То тут, то там шныряли носильщики, с колясками и без, нахально помогая пассажирам избавляться от своих купюр, взятых в поездку. Группками, человек по пять-шесть, кучковались, сидя на бордюрах, индусы, рядом со своими авто и байками, ожидая клиентов, которых отлавливали и подводили зазывалы. Все они – стройные, весьма симпатичные. Поражал цвет кожи. В кино мы обычно привыкли видеть смуглых индусов и индианок, похожих на наших кочующих цыган. Тут же были абсолютно чёрные аборигены, как негры экваториальных стран, иные – даже с синеватым отливом... Контрастировал цвет кожи ещё и с белыми рубашками, в которые часто были одеты таксующие даболимцы.
Привокзальная площадь и сам вокзал – довольно обшарпанные стены и потолки, затрапезные стойки и будочки таможенников, примитивное убранство залов, запущенные туалеты и старая меблировка. Обратил на себя внимание и повсеместный мусор – бытовой и даже ремонтно-строительный. Особенно это стало бросаться в глаза сразу же за пределами привокзальной площади.
Заполнив микроавтобус (сели в него человек 12 плюс гид-куратор Марина), выехали из аэропорта городка Даболим, что расположен недалеко от столицы Гоа Панаджи. Солнце зашло, и стало стремительно темнеть. Дорога до нашего отеля, километров 60, заняла не менее часа и проходила всё время по загруженной узкой трассе с левосторонним движением и невероятно кривым и узеньким улочкам. Создавалось впечатление, что мы едем по одному сплошному городу или населенному пункту. Практически не было перерывов или переходов одного населённого пункта в другой. На протяжении всей дороги встречались хаотично движущиеся автомобили и байки, пешеходы и... коровы.
О коровах тут ходят легенды. Да и само слово «Гоа» с санскрита означает – корова.
Корова в Индии считается священным животным, и если не прародительницей, то, по крайней мере, существом, которое нельзя обижать, которое нельзя убивать и ни в коем случае не есть её мясо. Отсюда – 80 процентов населения Индии, (а это порядка 900 миллионов человек), являются если и не полными вегетарианцами, то, по крайней мере, не употребляют в пищу мясо коров.
Коровы здесь повсюду, одичавше-бесхозные, худосочные, рогатые и вальяжно-ленивые. Многие из них имеют большой горб, почти как у одногорбого верблюда драмадера. Нередко можно повстречать мулов и лошаков с длинными хвостами и кисточкой на конце. Коровы в Индии – своеобразные санитары городских улиц и трущоб, поедающие всевозможные остатки пищи, вплоть до упаковочных бумажных материалов и даже полиэтиленовых пакетов...
Между тем, мы въехали на довольно длинный и широкий мост, соединяющий не то берега широкой реки, не то залива-лимана. Как выяснилось позднее, это была River Zuari (река Зуари с протоками и манговыми пойменными зарослями). Далее пересекли ещё одно водное пространство, именуемое Mandovi River. По-русски это звучит не очень-то благозвучно – река Мандови. Примерно на середине реки громадится на якоре белоснежный лайнер, весь в огнях и рекламе. «Плавучее казино, – поясняет нам Марина. – Сюда по вечерам и ночам собираются иностранцы, подогретые местным ромом, просаживают свои доллары, фунты и евро. Здесь же можно посмотреть и ночные национальные индийские шоу – танцы с песнями и театрализованными представлениями».
Миновали столицу штата Гоа Панаджи и въехали в Северный Гоа. И далее, свернув с трассы, – по узким улочкам Кандолима – того самого, где находится наш отель. Наш микроавтобус из-за тесноты и узости переулков около отелей едва-едва умудряется разворачиваться, демонстрируя мастерство водителя. Дома и домишки этого района весьма убогие, в один-три этажа, встречаются, правда и двух-трёхуровневые коттеджи, но тоже невероятно захламлённые. Контрастно выделяются высокие цветущие кустарники. Особенно много разноцветной соуганнелии. Сиротливо стоят с оголёнными корявыми ветвями плумерии - увы, без привычных благоухающих цветов. И огромнейшие широколиственные деревья, с ветвящимися корнями-лианами - баньяны.

Отель «GINGER TREE». Вечер-ночь, 20 января 2014 г.

 проводив нас до ресепшна (холла отеля), Марина исчезла в темноте двора. Индусы на ресепшне – ни в зуб ногой по-русски, так же, как и мы по-английски. Худо, очень худо за границей без знания языка. Мы, два взрослых человека, оказались вдруг в положении слепых новорождённых котят. Хорошо, хоть какой-то опыт приобрели от пребывания в Таиланде и Китае. Уставшие, мы кое-как смогли объяснить, кто мы такие, и заполнить документы на пребывание в отеле. Один из индусов, чёрный, как негр, выдав ключи от номера, проводил до дверей.
И сам отель, и номер нас изрядно шокировали. Как и увиденный нами Гоа. И уже неоднократно припомнили высказывания в Интернете одной туристки, побывавшей недавно здесь: «Сначала всё шокирует, потом привыкаешь...»
Итак, что собой представлял наш номер 214? Третий этаж. Комната-клетушка, квадратов на восемь-девять с двуспальной кроватью посредине. В углу стояло некое подобие журнального столика или тумбочки. Два низких мягких кресла-стула. Старенький небольшой холодильник. Убогий, обшарпанный, маленький шкафчик для одежды – таких я не встречал нигде в наших гостиницах и даже в общежитиях. Или тут думают, что турист приезжает из зимней России в одних шортах и майке? Кондиционер, вентилятор и цветной телевизор. Двустворчатая дверь-окно выводила на балкончик. Сразу от входной двери влево – ещё одна дверь в туалет-душевую. Вот и все удобства. И всё старое, обшарпанное, скрипучее. Не было даже элементарного электрочайника.
На кровати оказалась всего одна широкая простыня, поверх неё лежало заправленное тёмно-красное шерстяное колючее одеяло, без пододеяльника и накидного покрывала, две узких продолговатых подушки. В душевой висели два махровых полотенца. На туалетном столике возле раковины не было ни мыла, ни шампуня, ни зубных щёток...
Я вышел на балкон, квадратный, метра полтора. С него виднелась затенённая улица и двор отеля, обрамлённый деревьями и кустарниками, с освещённым маленьким голубым бассейном посредине. По периметру бассейна уже устанавливались столики и кресла для вечернего ресторана. Правда, посетителей пока видно не было.
Часов с восьми вечера (уже местного времени) снизу стали доноситься ритмические глуховатые шлепки барабана-тамтама. Иногда к ним подмешивались клацания кастаньет и шепелявое шуршание маракасов. А то и вовсе – негромкое звучание акустического (духового!) клавишника. Потом эти разрозненные звуки стали выстраиваться в некую гармонию, прорисовываясь в напев. А к ним стал присоединяться и голос – заунывный, отрывистый, подстраивающийся под выводимую клавишником мелодию. И всё это вживую, без каких-либо элеткроусилителей и микрофонов.
С балкона я разглядел и четверых исполнителей – индусов в белых чалмах и в таких же белых одеяниях, сидящих на подстеленных матрасах, снятых с шезлонгов и лежаков для загара. Сидели они, как у нас говорят, – по-турецки, подогнув ноги калачом.
Каждый номер, казавшийся сначала монотонным и однообразным, в какой-то момент приобретал характер джазовой импровизации, когда принимались солировать – то клавишник, то барабан, то даже кастаньеты или маракасы. К музыкантам подключилась и танцовщица. В национальном наряде – платье, переходящем в лёгкие шальвары, темнокожая индианка принималась на пятачке перед музыкантами исполнять свой танец. Танец – малопонятный для нас, русских, из-за специфики движений и жестов. Но выглядел он завораживающе. Особенно поразил один из её номеров-танцев, когда на голове танцовщицы оказались пять или даже шесть блестящих (под никелировку) сосудов, напоминающих наши чугунные горшки, вставленные один в другой. Самый нижний «горшок», стоящий на голове танцовщицы, по объёму был не менее полутораведёрного. Все следующие – один меньше другого. Общая высота такого горшечного головного убора достигала сантиметров восьмидесяти. И вот, с таким сооружением на голове, она исполняла танец, выделывая ногами и руками самые невероятные движения. При этом, горшечный набор на голове танцовщицы даже не колебался...
Этот концерт длился с небольшими перерывами между затяжными номерами аж до 11 часов вечера. Честно говоря, даже изрядно притомил.
Ночь на новом месте была тревожной и даже показалась длинной. Спалось плохо, с частыми просыпаниями. С рассветом за окном стали слышны звонкие посвисты птах, которые во множестве прятались и перепархивали в кроне большого дерева баньян, растущего сразу же за стенами отеля, метрах в двух с половиной от балкона нашего номера.
Дерево это просто огромных размеров, с ветвистой обширной кроной, широкими листьями, бордовыми ягодами размером и формой напоминающими черешню. Чем ещё примечательно это дерево, так это своими корнями-лианами. Его ствол у основания – в несколько обхватов, весь перевит и ветвится. Отовсюду, из пазух веток и толстенных сучьев, вниз ниспадают лианы, напоминающие длинные гладкие серые верёвки – диаметром от шнуров-шпагатов и до толстых портовых канатов. Лианы эти, по всей вероятности, выполняют роль дополнительных корней – для сбора влаги из ночного воздуха и во время сезона дождей.
В кроне дерева перепархивают с ветки на ветку разные птахи, размером с кукушку или сороку, с длинными и короткими хвостами – серые, в крапинку, чёрные, с желто-оранжевыми брюшками и грудками, издают пронзительные крики-посвисты. Юрко бегают, срывая плоды и приподняв вверх свои пушистые хвостики... бурундучки. Да-да, именно бурундучки, как наши, сибирские, только полоски на их спинках не такие яркие и контрастные. И сами они имеют более серую окраску. Они, как и наши, усаживаются на задние лапки и, держа передними, принимаются грызть сорванные ягоды и плоды с этого самого дерева.
Утро здесь свежее, прохладное, температура опускается к утру до плюс двадцати-восемнадцати градусов. И акустика – чудесная, словно в хорошем зале филармонии. И уже совершенно забываешь о том, что у нас, в Сибири, вовсю хозяйничает морозная зима.

Гоа. Немного истории и географии

Гоанатха – так первоначально называлась эта крохотная территория Индии на побережье Аравийского моря. И переводилось это как Земля священных коров. Земля поистине обетованная, с мягким тропическим климатом и с огромным количеством произраставших в диком виде пряностей. С одной стороны она омывается морем. С другой в 60 километрах от моря, – опоясана горным хребтом, высотою до полутора километров, под названием Западные Гаты (Гхаты).
Первоначально землю эту открыли арабы. Начиная с 4-5 веков нашей эры, они пересекали на своих судах море, получившее название Аравийского, и скупали у местного населения (индусов) различные пряности почти задаром или выменивали на свои товары. Пряности (специи) в то время очень ценились не только у арабов, но и в странах средневековой Европы, куда всё те же купцы-арабы потом поставляли их за большие деньги. Из пряностей многовековой аюрведической народной медициной Индии изготавливались всевозможные мази и снадобья, с которыми делались массажи и втирания. Драгоценные местные камни манили сюда купцов и всяких авантюристов, как и знаменитые индийские ткани.
Арабы владели не только этой территорией Индии, но и проникали дальше, вглубь её, внося и навязывая аборигенам свою культуру и религию. Попадали они туда и по суше, через северные территории нынешнего Пакистана. В Индии и поныне довольно много верующих индусов-мусульман. Повсюду возведено большое количество всевозможных мусульманских мечетей и красивых храмов, насчитывающих не одно столетие своего существования.
В конце 15 – начале 16-го веков среди европейских стран на первое место стала выдвигаться Португалия. Португальским купцам и мореплавателям стало надоедать господство арабов на рынках драгоценных камней, пряностей, шелковых и шерстяных кашемировых тканей. Они уже сами, минуя арабов, возжелали торговать с Индией. И стали снаряжать экспедиции из торговых и военных португальских кораблей в загадочную и желанную Индию.
Гоа и до сих пор исторически неразрывно связан с именем португальского мореплавателя Васко да Гама. Это он в самом начале 16 века совершил две экспедиции в Индию, достигнув материкового побережья и войдя в устья-заливы широких рек – Зуари и Мандови.
В 1510 году одной из португальских военных экспедиций потребовалось всего две атаки, чтобы захватить у арабов побережья земли Гоанатха. И на целых 450 лет эта земля (в португальской первоначальной транскрипции – Гойя, позднее превратившаяся в лаконичный Гоа), стала, с согласия индусских местных князьков-раджей, колонией Португалии. И только в 1961 году, освободившись от колониального протектората Португалии, земля Гоа вошла в качестве ещё одного (24-го) штата Республики Индия.
450-летнее владение Гоа Португалией не могло не отразиться на культуре и быте местных жителей. На смену мусульманству португальские миссионеры принесли аборигенам католицизм. Напоминание о пребывании католической Португалии на Гоа и поныне повсеместно бросается в глаза туристов: католические храмы, храмики и часовенки, католические каменные кресты на постаментах – в фортах, возле домов и коттеджей, а то и просто на пустырях, вдоль трасс и дорог.
В настоящее время Гоа – это практически курортная зона Индии со столицей Панаджи. Несмотря на мизерный размер – всего 110 километров пляжного побережья и общей площадью в 3,8 тыс. квадратных километров (напомню, что площадь Кузбасса – порядка 100 тыс. квадратных километров - стало быть, Гоа в 20 раз меньше Кемеровской области) и населением в полтора миллиона человек, административно этот штат подразделяется на Северный Гоа и Южный Гоа. В штате Гоа – порядка 11 районов и около 20 городов и населённых пунктов городского типа. Поэтому-то при поездке по трассе вдоль этого штата и создаётся впечатление, что едешь по одному сплошному населённому пункту.
Борьбу за независимость Индии от колониальной Великобритании часто связывают с именем философа и политического лидера Махандас Махатма Ганди (1869-1948 г.). Имя Махатма (что означает «Душа народа») Махандасу Ганди «присвоил» первоначально как своеобразный титул индийский поэт, лауреат Нобелевской премии Рабиндранат Тагор, ещё в 1916 году. С тех пор Махатма Ганди является истинным духовным лидером нации. Его философия ненасилия в дальнейшем оказала значительное влияние на появление и формирование ещё одной силы и движения за мир – стран неприсоединившихся государств. Махатма Ганди был убит одним из государственных заговорщиков во время вечерней молитвы 30 января 1948 года. Ему было 78 лет. Портрет Махатма Ганди в настоящее время имеется на всех купюрах национальной валюты Индии.
Махатма Ганди был очень близок и дружен ещё с одним лидером индийского национального движения – Джавахаралалом Неру, ставшим 15 августа 1947 года первым Премьер-министром в молодой независимой Индии. Этот пост он занимал 17 лет, вплоть до 1964 года.
Индия – президентская республика, пост президента (Раштрапати) был учреждён в 1950 году. Первым Раштрапати Индии (он же занимает и пост Верховного главнокомандующего вооруженными силами страны) стал Раджендр Прасад. Избирается Раштрапати сроком на 5 лет. Случалось, переизбирали и на второй срок.
К настоящему времени в Индии избран уже 13-й Президент (с 25 июля 2012 года) – Пранаб Кумар Мукерджи. Зарплата Президента Индии составляет 150 тысяч рупий в месяц, что примерно равняется 75 тысячам наших рублей. Так-то вот... А у нас?!

21 января. День второй, ознакомительный.
Первые впечатления. Встреча с гидом-куратором

В 9 утра пошли на завтрак в приотельный ресторанчик. Позавтракали сносно. Здесь «шведский стол». Хотя ассортимент блюд весьма скромный. Что-то из горячего: не то подобие лобио, не то тушеной картошки. Непременно – омлет, рис, что-то молочное, похожее на простоквашу, плоские лепёшки (тандырные) с начинкой из чеснока и сыра, поджаренные тосты, нарезка из арбуза, папайи и ананаса, джем, масло, чай, кофе... В принципе, достаточно вкусно и даже сытно.
Случайно за столом, вынесенном во дворик около бассейна, познакомились с парочкой нашего возраста. Они из Соснового бора, что под Питером, Александр и Раиса. Оба ещё работают, сюда приезжают уже второй раз. И селятся именно в этом отеле. Люди, судя по всему, обеспеченные. Приезжают в основном из-за аюрведического массажа. Людмила посетовала на то, что никак не может дозвониться до дома. Рая тут же предложила ей свой телефон, и жена наконец-то смогла сообщить дочери Ярославе, что у нас всё в порядке и мы на месте. Порасспрашивали: что тут и как? Как удобнее и лучше добраться до пляжа?
После завтрака немного прогулялись по окрестностям, в ознакомительных целях. Повсюду – нищета, неухоженность, замусоренность и даже какое-то запустение. Земля тут глинисто-песчаная, рыжая, даже ближе к цвету сурика. Улочка от нашего отеля – узкая, извилистая, без тротуара. Повсюду, хаотично и безо всяких правил движения шныряют байкеры – на мотоциклах и мотороллерах, вперемешку с легковыми автомобилями, преимущественно марок «Тойота» и «Судзуки». Частенько раздаются пугающие пронзительные мотоциклетные и автомобильные сигнальные гудки. Идёшь по улочке с постоянной опаской и оглядками. Встречаются частенько и трёхколёсные крытые такси-мотоколяски, непременно ярко-жёлтого цвета, рассчитанные на двух пассажиров. Стоят такие услуги весьма недорого, раза в три дешевле наших, хотя цены на бензин здесь вполне соразмерны с российскими: за литр платят около доллара, или в районе 60 рупий.
Напротив балкона нашего номера, сразу через дорогу, – довольно большой пустырь, гектара на четыре, поросший жёсткой высокой травой и кустарниками, обрамлённый пальмовыми и лиственными деревьями. По нему лениво бродят коровы. Пустырь, как и всё прочее, сильно замусорен и захламлён. Вдоль него, по центру, проходит сточно-ливневая канава, которая сейчас совершенно сухая.
В 10.30, как и было рекомендовано, на ресепшне мы встретились со своим куратором-гидом Алексеем, который рассказал об экскурсиях. Мы тут же сделали два заказа: один – на экскурсию, обозначенную, как «Весь Гоа за один день» (по 65 долларов на человека), другой - на посещение ресторана морепродуктов «Fisch-market» (за 80 долларов на двоих).
А я попросил через Алексея, чтобы к нам в номер занесли ещё и письменно-журнальный столик, на чём я смог бы делать свои дневниковые записи. Да, а ещё чтобы выдали нам вторую простынь, поскольку предыдущую ночь пришлось укрываться махровыми полотенцами.
И то, и другое вскоре доставили в номер. А в душевую положили два кусочка пахучего мыла, парочку пакетиков шампуня и рулон туалетной бумаги. Ну, хоть немного «объевропеились»...

Аравийское море. Пляж Кандолим

После встречи с Алексеем пошли на море. От отеля до моря дорога, не торопясь, занимает минут пятнадцать-двадцать. Море. Аравийское. Это – уже седьмое море, на котором мне доводилось бывать. Море тёплое, в любое время года. Солёное. Довольно чистое. Не в пример замусоренному пресноватому Сиамскому заливу. И пляжное побережье тоже достаточно ухоженное. Ну, хоть тут-то почище!
Море в зоне видимости простирается на юг – от юго-восточного мыса и до мыса на западе. Мыс восточный – это старинный португальский форт Агуада, за ним скрывается залив Панаджи и устье реки Мандови. С запада виднеется мыс залива Шапора. И между ними – пляжи, пляжи, пляжи, переходящие один в другой... Наш пляж, как и район нашего отеля, именуется Кандолим. За ним, в сторону мыса форта Агуада, распростёрся до самого форта пляж Синкерим. В другую сторону от нас потянулись пляжи Калангут, Бага, Анжуна и Шапора.
На море небольшая волна рулонно заворачивается гребнями и вспенивается у самого берега. С каждым новым накатом прибрежный песок разглаживается и увлажняется пологой полосой метров до десяти-пятнадцати. С откатом волны в него тут же зарываются выброшенные на мель махонькие, до сантиметра, двустворчатые раковинки. Поначалу я их принял даже за разноцветные камушки.
Здесь, на этом море, в отличие от Южно-Китайского, видно достаточно большое количество пернатой живности. По берегу церемонно вышагивают вороны. Встречаются совершенно белые небольшие цапли, чаще отсиживающиеся на ветвях деревьев. Стайками и по одиночке летают чайки, кучкуясь на море в местах скопления косячков рыбы. Высоко в небе парят орлы, высматривая добычу и бесшумно пикируя за ней. А ещё здесь можно увидеть недалеко от берега крупных дельфинов, резвящихся у поверхности воды и подпускающих к себе смелых пловцов.
Метрах в трёхстах от берега и далее покачиваются на волнах небольшие лодки и катера. То тут, то там виднеются рыбацкие кухтыли-буи, к которым крепятся ставные мелкоячеистые сети и краболовки. Почти на горизонте будто застыли в неподвижности громадины (штук пять или шесть) грузовых и пассажирских лайнеров, держащих путь в порт форта Васко да Гама, что находится на самом мысу залива Мормугао, в который впадает река Зуари. Невдалеке от порта расположен и аэропорт Даболим, куда мы вчера прилетели из Кемерова.
Вода в море ласковая, прозрачная вдали и взбаламученная, пенная, перемешанная с песком у накатной береговой линии. Отплыв от берега метров на пятьдесят, переворачиваешься, ложишься на спину, раскинув ноги и руки, и тебя выталкивает на поверхность, держит, убаюкивает на волнах. А сверху припекает солнышко. Ты – будто в младенческой колыбели, весь в беззаботной неге...
Пляж – это прибрежная часть моря, полоса – метров до ста шириной. Первая – прибойная, метров 15-20 – пологая, бежево-мокрая и гладкая. Выше, за ней, примерно столько же – приливная зона, затапливающаяся всякий раз во время приливов. Песок здесь высыхает, вместе с ним высыхает и соль. Ступая на него босыми ногами, чувствуешь, как он похрустывает и даже поскрипывает, будто снежок сибирский. Третья полоса – участок берега, куда волны доходят, видимо, только во времена сильных штормов. Песок здесь истоптан многими тысячами ног отдыхающих туристов. Тут ряда в три располагаются лежаки с зонтиками от солнца. А дальше, почти до самых зарослей кустарников и деревьев, находится полоса пляжных кафе и ресторанчиков, крытых, потемневшими от времени, солнца и ливней, пальмовыми ветками. Все эти кафе и ресторанчики идут почти сплошняком, вдоль всего пляжного побережья, как бутики на торговых улочках, с промежутками метров в тридцать-пятьдесят.
Вторая и третья полосы пляжного песка так нагреваются в солнечный день, что голая ступня никак не может стерпеть раскалённую массу.

Супермаркет «Лаванда». Обмен валюты. Первые покупки.
Знакомство с окрестностями

Пробыв на море часа два с половиной и получив первую порцию ультрафиолета, пошли обратно. По пути заглянули в супермаркет «Lavanda». Он не так уж и велик и напоминает магазины вроде «Чибиса». На кассе разменяли «наши» первые 100 долларов, получив за них 6 тысяч 50 рупий. И сделали первые покупки на индийской земле.
На полках этого магазина было многое из того, что встречается и у нас: консервы, бакалея, соусы и кетчупы, упаковки с сублимированными макаронными и крупяными изделиями; целые ряды с напитками и водой, молочных продуктов, спиртных напитков, сигарет, сладостей, а также бытовых и хозяйственных товаров.
В нашей корзине оказались: махровое полотенце (для пляжа), салфетки, напитки («кола», «спрайт», «фанта», простая питьевая вода), упаковка свежего хлеба, печенье, сырокопчёная колбаса, свежие помидоры, арбуз, зубные щётки, паста, два бритвенных станка, мыло, шампунь, что-то ещё нужное и необходимое... Ко всему я присовокупил и пол-литровую бутылочку местного рома «Старый монах» (42 градуса крепости), всего-то по 100 рупий (или порядка 50 наших рублей)!
После обеда решил прогуляться. И занесло меня в совершенно иную сторону по улочке от нашего отеля, куда-то вверх, к сопкам. В кварталы бедноты. Прошёлся по двум кривым улочкам. И снова – шок от увиденного. Убогие домишки, прилепившиеся один к другому, часто крытые просто пальмовыми листьями, на опорных четырёх столбах, вместо стен – полиэтиленовые плёнки и какие-то рваные тряпки... И как же тут можно жить, в таких условиях во времена ливней и сезона дождей? Вокруг мусор, грязь, множество ребятни-попрошаек.
- Хэллоу! Как дела? – улыбаются, приветствуя, протягивая грязные и худые ручонки... Раздал несколько рупий, десятками... Увы, всех всё равно не оделить даже мизерными подаяниями...
Нередко встречаются и молодые мамаши с грудничками на руках. Наблюдал, как одна индианка пыталась нарубить дрова из притащенных веток и сучьев подобием топора на длинной ручке. Видимо, в её хижине нет даже электричества, и пища готовится на огне... Повсюду полно бродячих кошек и меланхоличных облезлых собак. Встречаются и не менее меланхоличные бесхозные коровы, с горбами и без... Может быть, беднота хотя бы доит их, получая молоко для младенцев и ребятишек школьного возраста?
Занесло меня и на рисовую плантацию, поле гектаров на пять, разделенное на квадраты. Часть из этих квадратов стоит неорошаемая, на некоторых квадратах (соток по пять-десять) зеленеют ростки риса. Три или четыре человека вручную, по щиколотку в воде, прореживали и досаживали рисовые всходы. На этом поле-плантации довольно много белых цапель: должно быть, выискивают себе корм – лягушек и змей.

  Отель. Ночной визит. О телевидении

Вечером никуда не пошли, даже во дворик отеля. Перекусили легко тем, что осталось от обеда и улеглись спать. Наконец-то под чистые простыни. Уснули. И вдруг посреди ночи – а это было около двенадцати – я просыпаюсь от того, что хлопнула наша входная дверь в номер. И в дверном проёме я увидел мужчину. Индуса. Спросонья я что-то вякнул, разбудил жену. Та, тоже спросонья и с испуга – в визг! Незваный гость, похоже, и сам испугался и пулей вылетел из нашего номера. То ли он дверь перепутал, а я забыл её запереть на замок? То ли ещё что... В общем, сон он нам перебил. Включили телевизор.
Прошёлся по всем 34-м каналам. Все они на индийском или на английском языках. Что отличает индийское телевидение от нашего или китайского? Или, для начала, что у них общего?
Общее, прежде всего, то, что и тут по всем каналам наблюдается засилье рекламы. Вот ведь зараза. Натуральная зараза, даже эпидемия, охватившая весь телевизионный мир. Эта ненавистная реклама повсюду: и в основном кадре, и в бегущей строке, и в нижней части экрана, по две-три строки, наслаиваясь друг на друга – почти половину экрана занимает. Причём, как и у нас, по-бандитски, идёт с отступлением от нижнего края экрана.
Три или четыре канала занимают спортивные передачи. Показывают футбол, волейбол, хоккей на траве и бейсбол.
Художественные фильмы. Хочется напомнить, что Индия занимала в этом виде искусства некогда первое место в мире. Теперь на смену обычным кинофильмам и тут приходят телесериалы. Всё с той же нескончаемой детективно-бытовой мелодрамой. Да ещё и с примесью страшилок-пулялок. И здесь всё тот же Джеки Чан крушит и ломает всё и всех подряд, изучая и применяя национальные индийские боевые искусства. Мелодрамы – с излишне-показными страстями, что проявляется в мимике и жестикуляции героев. При этом диалоги сопровождаются ещё и непременными подстрочниками, на английском языке.
Бросается в глаза быстрая и частая смена кадров и ракурсов съёмок. Кадры в фильмах так и мелькают, как в наших видеоклипах. То же касается и рекламы: частая смена кадров, просто мельтешение какое-то получается, до раздражения.
Развлекательные передачи и здесь присутствуют в довольно большом количестве. Нередко это похоже на наши развлекаловки, типа «Минута славы», «Танцы со звёздами» или что-то в этом роде. Здесь в запросе передачи с танцевальными конкурсами. Также есть жюри (из трёх человек), один или два шоумена. И выступления. Сначала представление человека или коллектива. Затем само выступление – яркое, красочное, слаженное, на довольно высоком уровне. И после него – комментарии членов жюри.
«Новости» и «События» во многом напоминают наши. Правда, нам показалось, здесь затянуто время интервью и монологов интервьюируемых. Кое-что удавалось разгадать по подстрочникам, когда в них попадались узнаваемые слова, имена и названия.
..Дневное недолгое купание и загорание на пляже уже имеет последствие: кожа краснеет и слегка побаливает. А ночью ещё донимают комарики – мелкие, но злые.

22 января. День третий. Утро. Небольшие наблюдения

Проснулись рано, около 6 утра. Ещё темно, но выспались. Как только начало светать, я отправился на балкон, куда поставил столик. Делаю свои записи. Утро свежее, тихое. Ни дуновения ветерка. По нашему баньяну носятся бурундучки. Всё чаще и пронзительнее становятся птичьи посвисты – прямо как у нас, в Сибири, в пробуждающемся ото сна утреннем лесу. Только наши птицы поют иначе – напевнее, голосами повыше и не так настойчиво. Встречаются и ласточки-стрижи, рассевшиеся на проводах или летающие высоко вверху. Кучкуясь по карнизам, временами гугукают голуби. Изредка доносятся одинокие карканья ворон. А вот воробьи здесь не так заметны и вездесущи, как у нас - будто стыдятся кого и не подпускают к себе так близко, как наши, городские.
Часов с восьми утра из кварталов бедноты, куда меня занесло вчера, мимо нашего отеля шествуют школьники, группками по три-пять человек. Мальчики – в тёмно-синих шортах и белых рубашках, девочки – в такого же цвета юбочках и белых кофточках с короткими рукавами. За спинами у всех ранцы, на ногах – кеды или шлёпки на босу ногу.
Образование здесь такое. Начальное (с 1 по 3 классы) – бесплатное для всех. С 4 по 9 класс учатся уже платно. Как поясняла нам гид, платят чисто символически – рупий по сто в месяц. Но не все родители и эту, чисто символическую, сумму могут внести вовремя для оплаты обучения своих детей. Тогда ученики просто оставляют учёбу. После окончаний школы – колледж. И тут обучение платное. В зависимости от выбранной специальности и учебного заведения, оплата за обучение достигает 500 и даже 1000 рупий в месяц. Естественно, такими деньгами располагают далеко не все родители. После колледжа для особо одарённых и обеспеченных: учёба в университете – у себя на Родине или даже за границей. Все школьники изучают в обязательном порядке три языка: английский, хинди и язык штата. Дело в том, что в каждом штате Индии – свой национально-территориальный этнический язык или хотя бы диалект.
Мимо отеля проходят и женщины – в национальных платьях-сари, неся на голове какую-нибудь поклажу – то в виде больших широкогорлых кувшинов ведра на полтора, то огромную вязанку хвороста, то какой-нибудь тюк белья или одежды.
Сразу за небольшим мосточком, в сторону основной улицы Кандолима от нашего отеля – несколько двухэтажных жилых домов. Их дворики опутаны бельевыми верёвками, на которых сушатся застиранные простыни и махровые полотенца – видно, что из недорогих окрестных отелей, возможно, и с нашего. Простыни с полотенцами развешаны даже и на верёвках, натянутых между деревьями вдоль дороги. Проезжие машины и мотоциклы поднимают немало пыли, которая тут же оседает краповым налётом на подсыхающее бельё. Иногда до него добираются и бродячие коровы, собирая на рога и даже жуя, принимая за еду...

Вечер. Ресторан «Фишмаркет» отеля «Фортуна селект реджина»

Ресторан этот едва отыскали, находится он при пятизвёздочном отеле, построенном в виде шестиэтажного здания-каре с просторным двором внутри, большим бассейном и рестораном. Двор, не в пример нашему, отличается чистотой и порядком, благоуханием цветущих кустарников, разноцветной люминисценцией. Днём здесь отдыхают и купаются в бассейне проживающие в этом отеле туристы. Вечером – вместо лежаков и шезлонгов вокруг бассейна выставляются столики со стульями, и двор превращается в открытый ресторан.
Оказывается, этот сегодняшний вечер организован исключительно для русских туристов, из разных отелей городка. Набралось человек сто, не меньше. Девица на русском языке объяснила, что будет представлять сегодняшний вечер, как себя вести, и выдала каждому по талончику – на особое блюдо – лобстера. Всё остальное – по принципу самообслуживания и шведского стола: набирай, что угодно, и ешь, сколько в тебя влезет в течение всего вечера. Официант отвёл к свободному столику. За ним оказалась ещё одна парочка, помоложе нас лет на десять, из города Соликамска Пермской области. Познакомились.
И пошли мы к «развалам» и жаровням. За жаровнями – пяток поваров-индусов, в белых халатах и поварских колпаках. Прямо при тебе, помешивая мутовками, жарят на больших плитах: рыбу, креветки, лобстеры. Набираешь это всё (за исключением лобстера), ещё совершенно горячее и шипящее в масле на свои широкие тарелки и блюда. Беру по жареной рыбе. Одна – похожа на небольшую ставридку, другая – в виде продолговатого филе. Повар прямо с жаровни кладёт мне в тарелку креветки – обычные и королевские. Толмачу ему, мол, не жалей, добавляй ещё... Получил, сколько хотел. Впрочем, мог бы и потом ещё подойти раза три-четыре...
Подался к «развалу» с другими блюдами, гарнирами и соусами с приправами. На длинном столе, метров пятнадцати, в больших шарообразных никелированных ёмкостях (не менее двадцати штук) – еда на выбор. Положил крабов, выбирая клешни и ножки покрупнее, тушеных кальмаров, мидии. Добавил гарниры из риса, ещё чего-то, украсил всё это соусами и нарезками из овощей с репчатым лучком...
Моя тарелка-поднос выглядела поистине гулливеровской по сравнению с тем, что взяла себе Людмила. Просто хотелось хотя бы попробовать, если и не всё, что предлагают, то, по крайней мере, вызывающее аппетит и любопытство.
Приступили к еде. Разделался сначала с рыбой. Так себе, ничего особенного на вкус. А вот креветки мне понравились больше. Собственно, ими-то я и соблазнился да ещё лобстерами – ну, просто хотелось хотя бы узнать, что это за лобстеры?
Жареные креветки аппетитно похрустывали, оставляя после себя лишь головки с усиками. Расправившись с рыбой и креветками, добрался до крабов. Мидии и кальмары были значительно вкуснее.
Несмотря на множество мерцающих разноцветных гирлянд и огоньков, ресторан под открытым небом погрузился в сумрак южной тропической ночи. Далеко вверху тускло поблёскивали звёзды. Запахи цветущей вечерней плумерии, росшей во дворике отеля, дополнялись ароматами специальных благовонных палочек, перемешиваясь с йодистыми запахами от жаровен морепродуктов и расплавленного воска сгоравшей свечи. Посредине каждого столика, зажатая тарелками, стояла в узком подсвечнике сиротливая свеча, пытаясь создать интимную обстановку. За столиками зашушукались, загалдели; раскрепощались – в ожидании обещанного.
А обещанным было национальное индийское шоу. Конечно же, танцы с песнями. И шоу началось, с танцев. Сюжетных, шутливо-примитивных, темпераментных, экспрессивных. Две девицы и два юноши изображали в танцах и пении сценку из сельской жизни – на переправе какой-то реки. На смену этому номеру появилась дама, разумеется, индианка с сольным танцем.
Ну вот, дошла очередь и до лобстера. Взяв желтый талончик, выданный ещё на входе, отправился я снова к жаровням. Обменял его на горячего, прямо с плиты, этого самого лобстера. Собственно, лобстер – это морской рак, только не с такими большими клешнями, как наши речные раки. А вот передняя его часть и съедобная шейка (задняя половина с широким хвостом) практически такие же, как и у обычных раков, только намного крупнее. Признаться, я ожидал чего-то большего. Не знаю, каковы истинные размеры лобстеров, но этот «мой» лобстер свободно умещался на тарелке-блюде средних размеров. Его общая длина была сантиметров двадцать пять, и шириной – сантиметров семь-восемь. Честно говоря, я ожидал увидеть членистоногое более внушительных размеров.
А есть-то уже и расхотелось. Эх, с него бы надо было начать, с лобстера, – может, тогда бы и смог оценить его по достоинству! Он мне показался не вкуснее натурального креветочного мяса. Разве что побольше, чем в обычной креветке, раза в три-четыре – только и всего... Нет, наверное, всё же надо было с него начать наш сегодняшний ужин. Примем к сведению на будущее: всё экзотическое – только в самом начале и, желательно, натощак...
Индийские танцы и песни сменились музыкой. Сначала европейской, популярной, на английском и французском языках. Пел мужчина-индус, лет сорока, с приятным бархатистым баритоном. Потом и вовсе перешёл на наши русские песни, разогревая рассолодевшую ресторанную публику. Пел на довольно сносном русском, даже исполнил и «Пусть бегут неуклюже пешеходы по лужам...». На подиуме ресторана стали появляться танцующие парочки и группки наших туристов. Вечер плавно перерастал в обычные наши русские ресторанные посиделки – со спиртным, хмельной расслабленностью и быстрыми танцами-скачками...

25 января. День экскурсионный, самый насыщенный

Выехали на рассвете, было ещё свежо. Гомонливые и суетливые дневные улочки были почти пустыми, так же, как и трасса. Первым пунктом нашего назначения был Старый Гоа.
Обогнув по касательной Панаджжи, поехали вдоль залива. В это время над водной поверхностью всходило солнце, окрашивая гладь в оранжевые тона. Кое-где были видны квадраты ставных рыбацких сетей и ловушек с немногочисленной пернатой живностью в виде чаек, белых цапель и прибрежных куличков.
Настя как настоящий гид-профессионал вводила нас в курс дела, рассказывая об истории освоения Гоа – сначала арабами, потом португальцами. Как уже говорил ранее, новая история Гоа начинается с 1510 года, когда португальцы всего двумя атаками захватили в заливе устья реки Мандови охраняемую арабами и местными воинами территорию.
Случилось это 25 ноября, на день святой раннехристианской великомученицы Екатерины. Набожные португальцы-католики решили, что им помогла захватить новую землю именно святая Екатерина. И тогда в честь неё они решили возвести на этом месте храм. А вокруг храма, в небольшом отдалении, стали строиться и жилые каменные дома – по подобию архитектуры поздней средневековой Португалии. Дома эти возводились для воинов и купцов, хлынувших из-за моря на эту землю с мягким и тёплым климатом, где никогда не бывает зимы, а урожаи можно собирать по три-четыре раза в году. Одна беда: здесь, на заболоченном побережье, водились в изобилии малярийные комары, от укусов которых приключалась тропическая лихорадка. Случались и эпидемии, сотнями выкашивавшие переселенцев. Тогда наряду со строительством храмов и жилых домов новосёлы стали осушать заболоченные малярийные территории.
И уже в следующем веке Гоа разросся до небывалых размеров. В городе проживало жителей больше, чем в Париже или Лондоне. Он был настолько красив, что его стали называть «Золотой Лиссабон». Появилась даже поговорка: «Кто побывал в Гоа, тому совсем не обязательно видеть Лиссабон!» (столицу Португалии).
В колонии Португалии жизнь покатилась по подобию средневековой страны, расположенной на европейском побережье Атлантики. Как и в Португалии, Гоа не избежал и церковного мракобесия: воинствующего католического миссионерства, гонения на «ведьм» и еретиков, жестоких инквизиций – с сожжением на кострах колдунов и вероотступников...
Наш автобус останавливается на довольно просторной площади. По- утреннему ещё свежо. Лучи солнца оживляют окрестный пейзаж. По левую сторону высятся два больших белокаменных строения. По правую, метрах в трёхстах, – мрачноватое тёмно-бордовое здание, похожее на крепость или даже тюрьму. Практически это всё, что осталось от некогда «Золотого Лиссабона». Три католических храма. В их просторных и ухоженных оградах растут огромные хвойно-лиственный деревья. Это – рейн-три и мохнатые, пихтоподобные араутерии.
Два дерева рейн-три настолько величественны, что для охвата их у основания потребуется не менее пяти человек. Их кроны напоминают огромный раскрытый зонтик. А в переводе рейн-три и означает дословно дождевое (зонтичное) дерево. Тёмно-зелёные араутерии напоминают наши сибирские пихты. Только хвоя их погуще и покороче. И «хвоинки» резные, суховатые, а не гладкие и смолянистые, как у пихт...

Базилика Бом Иисуса (Храм доброго младенца Иисуса)

Выйдя из автобуса, мы по пешеходной зебре (надо же, впервые увидели в Гоа пешеходный переход через дорогу) направляемся к мрачному прямоугольному зданию из тёмно-красного (или даже коричневого) камня. Его стены, некогда красные, украшенные фигурной кладкой из гранита, с большими выступающими наружу подпорными цокольными колоннами, от времени, зноя и ливневых сезонов изрядно попорчены, потемнели, стали обрастать мелким тёмно-зеленоватым мхом.
Здание это трёхуровневое, в стиле барокко, с большой пологой двухскатной крышей и возвышающейся с левого торца прямоугольной башней. Вдоль верхнего уровня – семь больших круглых окон. Как раз под ними, на среднем уровне – столько же узких, продолговатых, похожих на бойницы, окон. Нижний уровень предназначен для входа в это здание. Здесь и расположены основные, до сих пор действующие, помещения.
Несмотря на то, что на самом наверху, над кровлей и даже на башне не имеется ни одного креста, данное здание-базилика является католическим иезуитским храмом «Доброго (хорошего) младенца Иисуса». Издали это здание почему-то не кажется огромным – видимо, из-за его пропорций. Но чем ближе подходишь к нему, и особенно, оказавшись у распахнутых врат Главного входа в храм, тем сильнее начинаешь ощущать величие и размеры этого сооружения.
Строительство храма было начато в 1594 году, завершено – в 1605, на средства благодетеля – дона Жеронима Маскареньяша, умершего в 1593 году. В одном из приделов храма находится и памятник-надгробие этому благодетелю.
Базилика имеет весьма внушительные размеры: 56 метров длиной, 18,5 метров высота и 17 метров – ширина. Внутри храма расположился кареобразный открытый двор, усаженный цветущими кустарниками и клумбами, со скамьями и уютными беседками, предназначенный для отдыха (сиесты) прихожан и служителей.
Ещё величественнее выглядит этот храм изнутри. Мне впервые довелось побывать в католическом храме. Он сильно отличается от православных, привычных для нас. Если в наших храмах внутреннее убранство составляют множественные фрески, плоские иконы и иконостасы, в золочёных оправах, то в католических базиликах доминируют рельефные изображения религиозных сцен. При этом основные цвета – чёрный и золотой. Нередко обязательным атрибутом такого собора является ещё и орган, для которого специально сочинялись музыкальные торжественно-величавые произведения – фуги и токкаты.
 Акустика храма настолько мощная, что все проповеди и песнопения, сопровождаемые порой в настоящее время скрипками и клавишными, слышны всем прихожанам, как бы далеко от проповедника они ни располагались. Такое ощущение, будто находишься в современной филармонии с великолепной акустикой или первосортном помещении оперного театра.
Главный алтарь храма рельефно изображает следующую сцену: в центре находится младенец Иисус, над ним возвышается огромная фигура монаха Игнатия Лойолы, смотрящего на младенца. Лойола – основатель церковного ордена иезуитов.
Здесь же, в одном из пределов базилики с витыми резными колоннами из тикового дерева, находится и прямоугольный серебряный гроб с нетленными останками святого Франциска Ксаверия (Хаверия). Тут же размещены изваяния, изображающие сцены из его жизни и серебряная статуя этого святого.
Следует, пожалуй, отметить ещё и то, что параллельно базилике, в нескольких метрах от храма, ещё до его постройки сначала было возведёно специальное помещение – Дом принятия в орден иезуитов, где проводились различные религиозные мероприятия ордена. Это в наше время термины «иезуит», «иезуитство» воспринимаются с каким-то негативным оттенком. Во времена его образования в Париже монахом Игнатием Лойолой, в 1534 году, термин этот первоначально означал «Общество Иисуса», члены которого противились церковным нововведениям, вели строгий образ жизни и ориентировались на воспитание особого отряда клерикалов. Членство в ордене предполагало строгую субординацию и беспрекословное подчинение нижестоящих вышестоящим иерархам. В настоящее время в Доме принятия в орден находится картинная галерея. Жаль, что побывать в ней нам не довелось...

Храмы святого Франсиска Ассизского и святой Екатерины

От базилики наш гид ведёт группу (а ей в буквальном смысле слова уже наступает на пятки следующая группа со своим гидом) через ограду и дорогу к постройкам, находящимся напротив, метрах в трёхстах.
Здесь, огороженные, с просторным и ухоженным двором, находятся ещё две примечательности Старого Гоа. Это – храмы святого Франциска Ассизского и святой Екатерины. Располагаются они практически один подле другого, соединённые двухэтажным зданием-галереей.
Оба храма примерно одинаковой высоты. В отличие от мрачноватого вида базилики, они так и светятся какой-то особой белизной. Издалека выглядят даже как некий единый комплекс, архитектурный ансамбль.
Итак, слева расположен храм святого Франсиска Ассизского. Туда мы не попадаем: он закрыт для туристов в связи с ремонтными работами.
Строительство этого храма связано, опять-таки, с миссионерской деятельностью, но уже католиков-францисканцев, к тому же, монахов. В 1517 году восемь монахов прибыли в Гоа и попросили у тогдашнего губернатора этой земли здание или хотя бы территорию под строительство своего помещения. Такая земля им была выделена – невдалеке от построенной церквушки святой Екатерины.
За четыре года своими силами эти монахи воздвигли небольшую церквушку. В 17 веке эту церквушку снесли и на её месте воздвигли новый храм, получивший имя итальянского проповедника и основателя монашеского ордена Франсиска Ассизского. Храм этот возведён в европейском стиле, но уже с некоторыми примесями и элемента индуизма. Кстати, над верхней частью фасада этого храма виднеется католический крест, чего я не заметил на базилике. При нём же было построено ещё и здание монастыря, где жили и трудились монахи-францисканцы. Монастырь при этом храме действовал до 1835 года.
Храм святой Екатерины – пожалуй, с него-то и должна была начаться наша экскурсия. Дело в том, что именно этой великомученице-святой, по преданию, Португалия и обязана победой над арабами-мусульманами 25 ноября 1510 года. Напомню, португальские моряки и воины, захватив побережье в день святой Екатерины, посчитали, что в том им помогла сама святая. И, чтобы как-то отблагодарить её, они решили на этом месте возвести церковь во имя её.
И уже в том же далёком 1510 году такая церковь стала возводиться – сначала из самодельных кирпичей-блоков из глины и соломы, с добавлением мелких и крупных камней. Церквушка эта была совсем небольшая, она не вмещала всех служивых прихожан и приезжающих сюда купцов и новых переселенцев из Португалии. Тогда было решено церквушку эту разрушить и на её месте построить новую, более просторную и вместительную. Строительство нового храма в честь святой Екатерины предполагалось ещё и как демонтсрация мощи и владычества Португальской колониальной империи. С ещё одной перестройкой и перепланированием строительство этого храма было завершено лишь в 1619 году. Почти 90 лет ушло на то, чтобы возвести окончательный вариант храма святой Екатерины.
В настоящее время храм святой Екатерины – самый большой католический храм, находящийся на территории всей южной Азии. Его размеры довольно велики. Длина храма составляет 76 метров, ширина – 45 метров и высота (до верхней части башни) – 33 метра.
И опять-таки, из-за его пропорций и белого цвета, издали храм этот не выглядит как огромный, зато его внутреннее пространство просто поражает величием и размерами!
В нём – 15 алтарей, расположенных в пятнадцати капеллах!
Как и в базилике, напротив Главного алтаря – огромный зал для прихожан, с рядами длинных скамей и узких столиков. И сюда был привезён из Европы орган для торжественных богослужений, но и он из-за влажного климата пришёл в негодность и в настоящее время не восстановлен.
Все алтари и капеллы имеют изумительные рельефные украшения – из жизни Иисуса, святой Екатерины и библейские сюжеты. Большей частью они изготовлены из очень прочного и дорогого тикового дерева и имеют либо натуральный чёрный (тёмно-коричневый) цвет, либо позолочены. Все высоченные стены и потоки храма отливают белизной камня. Пол храма, как и в базилике, вымощен крупными каменными плитами-брусчаткой, отшлифованными за четыре века ногами священников, прихожан и туристов.
В одной из капелл (ниш) храма находится Живорастущий (Чудесный) крест, прикоснуться к которому стараются все посетители.
Крест этот из тёмной древесины, размером метров на пять-шесть, установлен здесь 3 мая 1845 года. В основании креста – роскошный пирамидальный четырёхуровневый постамент с рельефными изображениями священных сцен, в числе коих и Иисус со своими двенадцатью учениками-апостолами. Принесён он был сюда с горы Боа-Вишта.
По одной из легенд, в некотором небольшом сельском храме не было своего креста. Тогда мальчик сделал крест из двух деревянных палочек, связав их крест-накрест. Когда его поставили в храм, то обнаружили, что крест этот стал увеличиваться в размерах. Тогда его перенесли в другой храм, но и тут крест не прекращал расти. И наконец было решено перенести это живорастущий крест в храм святой Екатерины, где он прекратил рост и находится на своём месте уже почти два столетия.
По другой версии, крест этот первоначально стоял на горе Боа-Вишта. И 23 февраля 1619 года произошло чудо: явление на этом кресте самого Иисуса, после чего крест начал увеличиваться в размерах. К нему потекли тысячи паломников, стараясь прикоснуться и получить исцеление и благословение...
К достопримечательностям храма святой Екатерины принято относить и «золотой» колокол, отлитый из сплава с примесью чистого золота. Колокол этот был слышен в радиусе 14 километров. Находится он на звоннице башни, оставшейся невредимой. У него есть и ещё одно печальное название – «Колокол инквизиции». Дело в том, что его набат сообщал о предстоящей публичной казни еретиков и отступников, которая производилась на площади перед храмом.
Инквизиторские казни стали привычным и частым делом, пока не случилось одно событие, воспринятое многими верующими как некоторое предзнаменование. Храм святой Екатерины был построен с двумя симметричными высокими прямоугольными башнями на южном фасаде. От удара молнии в 1776 году одна из башен храма полностью разрушилась. Это было воспринято и трактовано как Божье предзнаменование и недовольство чрезмерным усердием инквизиторов. Башню эту восстанавливать не стали. Но и казни после этого на площади перед храмом прекратились... Так и стоит храм святой Екатерины до сих пор с невосстановленной башней.
Показывали нам в храме и подпольный лаз, говоря о том, что потайных подземных ходов тут было предостаточно... Они и поныне существуют, но либо замурованы, либо недоступны для любопытных...

Немного об индуизме и храме слоника Ганеши

Индуизм – самая распространённая религия Индии. Она древнее и христианства, и мусульманства. Её исповедают порядка 80% населения Индии, а стало быть, около 900 миллионов человек.
Индуизм является и одной из самых сложных религий мира. Она вобрала в себя множество различных верований. Ей присуще многобожие, и в то же время она не лишена элементов пантеизма. То есть, мир един, и во главе его стоит некое главное божество, находящееся далеко за пределами земли и даже космоса. Его невозможно увидеть и даже постичь. Но чтобы хотя бы как-то приблизиться к нему, нужно здесь, в этом земном мире, всё время заниматься самопознанием и самосовершенствованием. Наиболее полно и конкретно это изложено в учении-философии Хатха-йога.
Примером может служить даже корова или слон. Этим земным божествам – объектам поклонения и приношения – строят храмы и храмики, их задабривают, украшая культовые места гирляндами живых цветов, выставляют для них воду и пищу, их всячески пытаются задобрить и ублажить...
Храм слоника Ганеши – это небольшое культовое сооружение, построенное в стиле индуизма. Здесь имеется небольшой ограждённый дворик, входные аркообразные ворота в этот дворик. На верхней перекладине – арке-воротах – имеются символы веры индуизма: знаки «ом» и «свастика».
Рунический знак свастики со слегка закруглёнными концами – древнейший символ, ему более 4 тысяч лет. Знак свастики в круге изначально символизирует добро и благо. В рунах-ведах – это символ вечности и круговорота, так же, как в буддизме – лежащая на боку восьмёрка – символ бесконечности.
Слоник Ганеша – божество, которое помогает людям преодолеть препятствия. Ночью он спит. Сон его охраняет служитель храма. По утрам его начинают будить, предлагая ему покушать, попить воды, в честь него читаются матры (своеобразные песни-молитвы), принимают гостей-прихожан, вплоть до иностранных туристов. Слоника Ганешу следует задобрить и прихожанам: подарить ему гирлянды из живых цветов-лепестков, угостить сладостями, оставить деньги...
Здесь же, в чистом и уютном помещении без излишних убранств, всем желающим (за небольшую плату в 50-100 рупий) поставят на лоб красную круглую точку тилак – знак благословения.
Сам храмик небольшой, просто миниатюрный по сравнению с католическими гигантами. Входят в него босыми, оставляя обувь перед дверью. Всем женщинам предлагается укрыть лёгкими платками или парео оголённые места плеч, рук и коленей. Обходя внутри храма по круглой галерее, каждый должен коснуться рукой знаков «ом» и «свастики», изображенных на стене, от чего в тех местах на стене образуются гладкие, вытертые руками прихожан и туристов ложбинки.
Как на воротах, так и на крыше храма Ганеши, – множество башенок с закруглёнными куполами и небольшими шпилями...
Покидая внутреннее помещение храма, нужно попрощаться со слоником Ганешей – дёрнув за верёвочку одного из колоколов, подвешенных перед выходом. Выходя из храма слоника Ганеши, ощущаешь состояние некоторой лёгкости, просветления и даже очищения...

  Водопад Дудх Сагар. Обезьянки

Следующим, и как оказалось последним, пунктом сегодняшней экскурсии по Гоа был водопад, расположенный у самой восточной границы штата Гоа, Дудх Сагар, что в переводе означает «Молочный океан».
Примерно за час езды мы преодолели не менее шестидесяти километров. Остановились в деревне (или городке), кажется, с названием Молем. По выходу из автобуса нас тут же стали осаждать аборигены, предлагая у них купить корм для обезьянок: наборы в полиэтиленовых пакетиках – из нескольких бананов и орешков.
Отойдя немного от автобуса, возле небольшого кафе все мы получили по спасательному жилету, ярко-красному. Это – для всех желающих искупаться в водопадном озере. Даже и для тех, кто купаться там не собирается. И рассадили всех по джипам, по шесть человек.
От деревни дорога пошла по джунглям. Назвать это дорогой можно лишь в сравнении с дорогой на Пудино, от речки Кёнга и до Кедрового в дождливое лето. Правда, было одно преимущество перед пудинской дорогой: эта была твёрдо-каменистой. Наш джип мотало так, будто мы были на специальном аттракционе по абсолютному бездорожью. Мы диву давались, каким образом машина всё же продвигалась вперёд и у неё не отваливались колёса. Мало того, дорога была настолько узка, что встречные машины, такие же джипы, похожие на наши «уазики», разъезжались едва ли не шоркая друг друга боками.
Рыжая каменистая земля была настолько измельчена колёсами машин, что пылью вздымалась от проезжих джипов, оседая потом на всём придорожном. Джунглевые деревья и кустарники стояли в укоризненном молчании, совершенно порыжевшие, изнурённые тропическим зноем, - будто всех их размалевал одинаковой краской какой-то безумный художник.
Пыль проникала и в салон машины – через отверстия и приоткрытые створки стёкол, поскольку кондиционеров тут не было. Налётом рыжей пыли постепенно покрывались и все мы, сидящие в джипе.
Вброд мы форсировали уже несколько ручьёв и речушек, превращаясь в амфибии. Вода в этих местах, взбаламученная колёсами машин, была тоже акварельно-рыжей.
Справа по ходу машины убегали как будто вверх непроходимые джунгли. Чем дальше мы ехали, тем глубже становилось ущелье с левой стороны, по низу которого протекала какая-то не очень широкая река зеленоватого цвета. Сразу за ней сквозь прогалины кроновых зарослей высились горы. Те самые горы, Западные Гаты (Гхаты), отделявшие штат Гоа от соседних – Махараштра и Карнатака. Горы эти, всего-то достигающие высотой полутора километров. Но и эта высота смотрелась величественно – своими острыми пиками скальных вершин. Примерно минут через сорок водитель нашего джипа жестом показал: вот он, водопад! И точно, даже в кабину работающего джипа стал доноситься какой-то монотонный шум, а в зелёных прогалинах стал мелькать и сам водопад.
Остановились на площадке, где уже было не менее полусотни таких же экскурсионных машин. По крупно-каменистой тропинке стали спускаться вниз. Подвесной мостик позволил перебраться через небольшую речку, всё ложе которой было в огромнейших отшлифованных водой чёрных валунах. Тут впервые нам повстречалась обезьянка, макака, наподобие тех, что мы видели на Хайнане. Только эта обезьянка немного отличалась своей окраской: те были буровато-зелёные, эта – серенькая, мышиного цвета. Потом попалась другая обезьянка, третья, стайками и поотдельности. По мере приближения к водопаду, обезьянок становилось всё больше и больше.
Здесь обезьянки совсем не такие агрессивные и наглые, как на Хайнане. Они совершенно безбоязненно, казалось, даже флегматично наблюдают за потоком экскурсантов. И подбегают к ним лишь тогда, когда кто-либо предлагает лакомства. Берут прямо из руки и как будто даже в одолжение, с достоинством. Крохотными ручонками они отправляли в рот подношения.
Водопад и впрямь поразил своими размерами. И даже не столько потоком и объёмами воды, сколько высотой, с которой эта вода скатывалась по отвесным скалам. Чувствовалось, что всю мощь и силу он набирает в сезон дождей и ливней! По официальным данным, протяженность водопада составляет 603 метра, высота падения – порядка 500 метров. Ниспадает он с гор – Западных Гат. Вода эта стекает как бы каскадами или уступами – по меньшей мере, тремя. От самой верхней точки водопада узенькой струйкой белёсая пенная вода скользила вниз, расширяясь и дробясь на ещё несколько струй и потоков.
Примерно на половине высоты водный поток разрезала... рельсовая железная дорога. Точнее даже не столько сама дорога, сколько огромный железнодорожный мост, с массивными каменными арочными опорами, сквозь пролёты которых распластавшаяся было вода вновь устремлялась вниз новым каскадом. Поистине величественно стал ощущаться водопад, когда по железной дороге пошёл состав-товарняк, оглашая окрестности перестуком колёс и протяжным паровозным гудком. Акустика тут в это время просто невероятная! Создаётся впечатление, что ты находишься внутри огромного пустого резервуара, а снаружи по его стенам ударяют увесистой колотушкой.
Третий, нижний каскад был высотой всего метров до ста. И тут молочно-пенные струи – то дробились на десятки, то опять сливались в сплошное водное полотно. И уже в самом низу, израсходовав всю свою силу и мощь, утихомиривались, смешиваясь с прозрачными водами горного озера.
Вот здесь-то и собирались на огромных каменных глыбах шумливо-возбуждённые туристы, вперемешку с обезьянками. Обезьян было много, Они встречались повсюду: на деревьях, на каменных глыбах, на отвесных скалах у водопада. Разве что не плескались в воде, в отличие от туристов...
Водопад Дудх Сагар переводится как «Молочный океан». И впрямь, вспененная прозрачная горная вода выглядит бело-молочной. Как и многие исторические и этнографические места, этот водопад имеет свою легенду.
Одна молодая и красивая принцесса каждый день приходила купаться к горному озеру, из которого вытекала вода. С собой она всегда брала кувшин молока, чтобы испить его после купания. Купалась нагишом, предлагая ласковой воде своё прекрасное тело. Однажды к этому озеру вышел молодой человек. Он увидал купающуюся принцессу и был так зачарован её первозданной красотой, что не мог отвести от неё своих глаз. Принцесса, обнаружив, что за ней наблюдают, сильно смутилась своей наготы. Тогда она взяла наполненный кувшин и вылила молоко в воду. Вода замутилась и прикрыла наготу девушки. С тех пор вода из того озера, спадая вниз с гор, выглядит так, будто в неё налили молоко...
Образующееся внизу водопада озеро не очень больших размеров: метров до двухсот длиной и с полсотни в ширину. Зато глубокое. Потому-то и выдают всем туристам, направляющимся сюда, спасательные жилеты. Вода в озере очень чистая и прозрачная. В отличие от морской, она прохладнее, всего градусов восемнадцать-двадцать. Но охотников поплескаться в ней, как и подставить свои головы и тела под водопадные струи, предостаточно.
Человеческие визги и восторженные крики перемежаются с шумом падающей воды. Возле озера всегда свежо и влажно. Даже просто посидеть возле воды в приятной прохладе, омыв лицо, руки и ноги, после изнуряющей жары – уже блаженство.
Как ни странно, в этом озере полно рыбы, которая, как и обезьянки, ожидая подкормки, совершенно не боится людей. В основном, это карпы и канальные сомики. Они внезапно появляются на поверхности воды, с шумом и плесками хватают брошенные куски хлеба и также моментально скрываются в глубине. И чем крупнее брошенный кусок хлеба или булки, тем крупнее охотится за ним рыба. Появляется порой и ещё один водный «халявщик»-нахлебник – водяная змея.
 С трёх сторон к озеру вплотную подступают джунгли, в которых свой мир, свои обитатели и свои законы, и где туристом совершенно нет места. И то правильно, иначе и этот уголок первозданной природы непременно был бы загажен.

28 января 2014 г. День предпоследний. Форт Агуада

...Решился-таки, оставив у лежаков Людмилу с нашими соседями по отелю, сходить побережьем до темнеющего мыса с фортом Агуада. До него километра два с половиной, если не все три.
Форт Агуада построен португальцами в 1612 году, чтобы защищать устье реки Мандови (залив Панаджи) от голландцев и маратаки. (Маратаки, они же маратхи – воинствующая народность Индии).
Этот форт не единственный в Гоа. Ещё более величествен и значим форт Васко да Гама, что стоит на стрелке впадения в море ещё одной реки - реки Зуари с широким заливом Мормугао. Форт Васко да Гама в настоящее время – это ещё и морские ворота Гоа, довольно большой океанский порт. Совсем рядом от него находится городок Даболим с военным аэродромом, куда приземлялись и мы.
За всю историю своего существования форт Агуада (в переводе с португальского – вода) ни разу не сдался врагу при осадах. В его арсенале по фронту и в двух бастионах форта насчитывалось 79 пушек. Стена форта, как и его бастионы, выложены из крепких цельных каменных «кирпичей»-блоков, полуметровых размеров. По всему периметру стен и бастионов, в нижних частях парапетов сделаны узкие проёмы, выполнявшие роль бойниц и стока ливневых вод.
Протяженность каменных стен форта вместе с бастионами составляет не менее километра. Высота внешних каменных стен от моря – метров семь-восемь. Между внешней стеной, шириной сантиметров восемьдесят, высящейся сразу от моря, и внутренней, упирающейся в береговые откосы сопок, – мощёный коридор, шириной метров до трёх. По нему можно спокойно передвигаться не только пешими, но и даже на повозках. Кроме того, широкий парапет, продолжающий внешнюю стену вверх ещё метра на полтора, служил хорошим укрытием от пуль и ядер неприятеля.
Форт Агуада расположен на самой стрелке-мысе, где впадает в море река Мандови. Пляжным побережьем я подошел к началу форта, с квадратной табличкой на английском языке, прошёлся метров четыреста вдоль стены, поднялся по каменной лесенке наверх. Мои не защищённые ничем босые ноги ступали по раскалённым солнцем мощёным камням древности.
Дошёл до центрального бастиона. Он цилиндрический, высотой, как мне показалось, не менее трёхэтажного дома, внутренним диаметром метров в десять-двенадцать. Из внутреннего «двора» бастиона, опять же по каменной лесенке, поднялся на стену-парапет, с бойницами и довольно широким коридором-галереей. Здесь сейчас устроились рыболовы, человек пять, далеко забрасывая прямо с самой верхотуры бастиона свои спиннинговые снасти. Внизу, у самых стен бастиона, солёные волны вспененно окатывают огромные чёрные каменные валуны – дополнительные преграды и препятствия на подступах к форту с моря не только для кораблей и парусников, но и для маломерных десантно-абордажных шлюпок.
Древность сомкнулась с настоящим временем.
Признаться, сие сооружение из потемневшего от времени красноватого камня впечатляет не только своей основательностью и размерами. К этому добавляется ещё и осознание того, что и ты лично прикоснулся к средневековью, ко временам, когда этот форт строился и выполнял оборонительные задачи. Это сколько же человек потребовалось на его возведение?! Когда-то здесь велись нешуточные бои, гремели пушки, бились о стены форта ядра, свистели ружейные пули; вблизи форта стояли на якорях агрессивные парусники неприятеля, лилась человеческая кровь... А после этого шумно и хмельно праздновались нелёгкие оборонительные победы...
С другого, юго-западного, ещё более высокого бастиона очень хорошо просматривается не только море с его обширным горизонтом, но и морское побережье, в обе стороны – километров по пять.

   «Ложка дёгтя»

Вернувшись с моря часа в четыре в отель, Людмила вдруг сразу же обратила внимание на то, что дверь нашего номера заперта не на три, как обычно, а всего на один оборот ключа. Я подался в душ, смыть морскую соль и освежиться. А когда вышел, Людмила вдруг спрашивает меня:
– Ты все деньги брал с собою?
– Нет, - отвечаю ей. – Брал только половину из тех, что вчера взял у тебя. Две с половиной тысячи рупий.
– А остальные куда положил?
– В сумку розовую, в боковой кармашек, на липучке... Пять пятисоток...
– Нету их там. Я обратила внимание на то, что и сумка с моей сумочкой стояли в шкафу не так, как я их оставляла, уходя....
Я перепроверил оба кармашка сумки, порылся в ней. Пусто. На всякий случай поискал в карманах брюк и жилета, вдруг да запамятовал, куда их положил. Хотя куда ж ещё ясней?! Я точно помнил, что перед тем, как податься утром на пляж, свернув купюры вчетверо, пачечку рупий засунул именно в боковой кармашек нашей вещевой сумки, изрядно подраспухшей из-за покупок домой.
Я припомнил и ещё одну пропажу, невеликую, но всё же: пятидолларовой купюры, что клал в карман своих белых летних брюк, едва ли не в самом начале нашего пребывания в отеле. Ну, как сквозь землю провалилась та пятёрка! А ведь точно помнил, что никуда её не использовал, никому не давал и не разменивал... Она как будто просто испарилась...
Теперь нам стало определённо понятно: в отеле работают мелкие карманники. Скорее всего, из самих же обслуживающих. Хорошо ещё, что Людмила на этот раз взяла с собой все наличные рупии, а оставшиеся доллары, вынутые из «сейфа» на ресепшне, были положены в другой, новой сумке, закрытой на кодовый замочек.
Выходит, деньги украли, пока мы отдыхали на пляже. Точно так же, видимо, исчезла и моя пятидолларовая бумажка. Воры прошлись по карманам и тому, что было легко доступно.
О своей пропаже сообщили на ресепшн и нашему куратору Алексею. В ответ – ноль эмоций и какой-либо помощи! И реакция куратора: «Вас же предупреждали, чтобы деньги и ценные вещи не хранили у себя в номере...» И ещё: «Администрация отеля за пропажу вещей и денег туристов из номеров никакой ответственности не несёт». Так-то вот...
И уже вечером в постели почти у обоих одновременно появилась мысль: а может, и в ту вторую ночь здесь, непрошенный визит мужчины в наш номер был совсем не ошибочным? Как знать...
Правда, кроме денег, у нас как будто больше ничего не исчезло.
А немного позднее, чтобы закончить с этой неприятной темой, когда мы уже ехали в аэропорт, с нами делились туристы из других отелей. Дескать, воровство из номеров – здесь вполне обычное явление. И делается это, как правило, за день-два до отъезда туристов домой, когда уже не остаётся времени на разборки и вызовы полиции. Но если дело дойдёт даже и до местной полиции, то никто ничего тебе искать не станет и не вернёт. Всё ограничится лишь составлением протокола. А куда этот протокол пойдёт далее – неизвестно. Не спасают от воровства и сейфы, особенно на ресепшне. Из них точно также крадут деньги и драгоценности перед отправкой туристов домой, оставляя как бы в насмешку всего доллар или два... Поди, докажи кому: что там у тебя лежало и что украли...

29-30 января. Прощай, Гоа... Здравствуй, Кемерово!

Заглянул на ресепшн: нет ли для нас, отбывающих, какой информации. Информация была. На стенде, на отдельном листке, по-русски были напечатаны наша фамилия и имена. Время вылета из аэропорта – 2.30 30 января. Стало быть, как и было обозначено в наших обратных авиабилетах. Указывалось и время отбытия из гостиницы: 22.40 по-местному. Ну, слава Богу, на сей раз, похоже, будет всё по расписанию. Честно признаться, задерживаться здесь, пусть даже и на лишние сутки, почему-то никак уже не хотелось. Домой, домой, домой...
Ровно по расписанию к нашему отелю подъехал автобус. В нём уже с десяток туристов, в коих мы начали узнавать тех, с кем летели сюда десять дней назад. Обрадовались встрече, словно с родными. Как и мы, все они загоревшие, возбуждённые отправкой домой. Оживлённо делимся впечатлениями. Во многом сходимся мнениями и оценкой этого райского, но загаженного людьми уголка.
Паспортно-таможенный контроль проходим на сей раз быстро и без каких-либо эксцессов. Уже кое-чему мы научены. Сдали чемодан и сумку в багаж, получив талончики, и тоже без проблем и досмотров.
Вылетели, как и обещалось, по расписанию. Смотреть в ночное окошко было совершенно неинтересно. К тому же облака закрывала землю. Коротали время разгадыванием кроссвордов, что оставили нам пассажиры прежнего рейса.
А летели обратно мы всего 6 часов с небольшим, ровно на два часа меньше, чем туда. И чем это объяснить, если и самолёт был такой же, и расстояние до Кемерова меньше не стало?
Ура! Мы дома, в России, на своей, заснеженной Кузнецкой земле! И пусть нас встретил тридцатиградусный сибирский мороз с ветерком – на то ведь и зима! На то ведь и Родина!
А лето? Ну, что – лето, оно осталось там, где мы были всего шесть часов тому назад. А ещё – в наших воспоминаниях и на фотографиях.
Надеемся и ещё побывать. Но уже вряд ли когда-либо в Гоа...

Индия, Гоа, Кандолим – Кемерово. 20 января – 20 февраля 2014 г.