Вячеслав Лопушной. На тропинке к звёздам

Рейтинг:   / 2

ПлохоОтлично 

Подробности

Категория: Поэзия

Автор: Лопушной Вячеслав Михайлович

Просмотров: 1832

2015 год, Выпуск № 6

НА КАТКЕ
На подбитых радостью коньках,
В отсветах прожекторов, девчонки
Стайками проскальзывают звонко
В невозможно ярких свитерах.
В скорости мороженого ветра,
В сонме красок, веселящих глаз,
Вдруг проступят древние приметы
Времени, летящего сквозь нас,
Вплавленность всего земного в этот
Ниоткуда в Никуда полёт…
И тогда внезапно стихнет ветер,
И дорожка под коньком замрёт.
К свету поднимаю осторожно,
Будто невесомую, ладонь.
На бесстрастной матовости кожи
Отразится трепетный огонь.
И становится безумно грустно –
Зябко ощущать, как никогда,
Найденность мерцающего чувства
В Хаосе Нетающего Льда…
1975

 БЕЗУМИЕ МАЭСТРО
Доска – клавиатурой бело-черной…
Маэстро шахмат, ведая без нот –
С закрытыми глазами – все аккорды,
Ряды фигур к гармонии влечёт.
Но, как поэт два слова-антипода
Порой венчает чувством без границ,
Игрок найдёт вдруг два безумных хода!
И…короля кладёт соперник ниц.
А победитель, он – смертельно-белый –
Ещё не видит ничего вокруг,
Покуда высоко взлетевший дух
Вернётся в им покинутое тело!
1978

* * *

Леониду Гержидовичу
Домик твой на опушке прибился.
Этим пихтам ты знаешь года.
Весь в сединах, но не износился:
По глазам-то видать – хоть куда!
Всё именье – твоя половина
И собака по прозвищу Барс.
Ни тебе мебелей, ни каминов…
Синь да тишь обнимают всех нас.
Чаю с таволгой, возле найдённой,
Пью. Губами ловлю каждый лист,
И твой стих – смоляной и ядрёный,
Точно спелый орех, запашист…
На Руси лепоту я повидывал
И заморской не чужд красоте.
Но впервые теперь позавидовал –
Благоокой твоей простоте.
Домик твой неказистый затерян.
Рядом – кедры, тайга и зверьё.
Как твой путь богознаменный верен!
Как несметно богатство твоё!   
   2000

                    * * *
Когда случилось, я не знаю.
Но изменилась дочь моя:
Была своя, была ручная,
А стала вроде бы ничья…
Давно ли губки подавала
Ты мне забавно перед сном?
А нынче – будто бы устало –
«Мы» еле щёку подаём.
«Я вам не кисонька, не рыбка!»
До срока нежностям конец?
Смешно, наверное, что шибко
Грустит об этом твой отец.
И сердце глупое стремится,
Пока не выгорит дотла,
Чтоб вечно – редкостною птицей –
В моих ладонях ты жила…
2002

СТАРЫЙ НОВЫЙ ГОД
За бокалами губы сомкнём в эту ночь.
Год, как в детстве неделя, уносится прочь.
Десять лет пролетает, как в юности – год.
Счастье? – Вот оно. Только…в сачок не идёт!
Гонишь ты паутинки с углов своих век.
Молодою, считала, пребудешь навек.
Рядом, траченный молью, в стекле чей-то вид.
А я думал, мне осень совсем не грозит.
Не успели друг друга мы чуть пригубить,
А как мало, как мало осталось любить!
Жизнь длиною – «чуть-чуть». Но нам выпала масть,
Чтобы вкусное в клювики детские класть,
Чтоб любовно построить домашний очаг...
Всё, как надо, у нас. Только мнится – не так!
В нашем доме гуляет холодная тишь.
Не вчера ли шумели малышка, малыш?
Их – лишь двое у нас, а могло… Боже мой!
И витают они надо мной и тобой…
Вот  и  в сердце сегодня пробрался мороз.
Но с вином на губах – соль спасительных слёз.
2006


БРАТУ МЕНЬШЕМУ
Судьбою неисповедимой
В подарок ли, в испыток дан
Ты мне, добрейший злыдень Тима
И благородный хулиган!
Породе  графской  знаешь цену
И гордо держишь «статус-хво».
Хозяев ты считаешь, верно,
Прислугой графства своего.
Но если, нервами стреножен,
Приду домой, горяч зело,
С моей – кирпич просящей – рожи
Ты мигом слизываешь зло.
Ты любишь так непостижимо,
В тебе такой любви запас,
Какой – до дней последних жизни –
Дай Бог и каждому из нас!
2010

* *  *                                          Памяти Аллы Зибольд
На тихой площади когда-то
Без мам играла детвора.
Порой – гитарами – ребята
Бренчали в сквере до утра.
А в доме рядом, голосиста,
Ну, прямо чистый соловей,
Жила – на пенсии – актриса.
И тем обязаны мы ей,
Что каждый тёплый вечер лета,
Как зажигала свет луна,
Шло представленье оперетты…
Бесплатно – из её окна.     
В полон не всех, конечно, брал он –
Её пронзительный вокал:
Кричали снизу «бис!» и «браво!»,
А кто-то – пальцем у виска…
Другие ныне чтут харизмы,
И ритмы новые в ходу.
Смешно – увидеть в том беду,
Впадать нелепо в укоризны.
Но только мне наивно мнится
Такой сюжет не в первый раз:
Однажды голос той певицы
От бед больших кого-то спас,
От лиха, Бог не приведи.
Ведь музыка – святая сила:
Немыслимо – послушать Сильву
И…на злодейство вслед пойти.
      2014

***
Свои невзгоды-годы
С улыбкою влачу:
Хожу, как Квазимодо,
И косноязычу́.
Но всё гляжу на женщин,
Как в буйном цвете лет:
А странно, что «чем меньше,
Тем легче…» – рек Поэт.
Сегодня, завтра, вечно
Хочу я жить взахлёб,
Покуда Божий венчик
Не ляжет мне на лоб.
Но и тогда – услышьте! –
Возьму да встрепенусь,
И над собой – под крышкой –
Ещё раз посмеюсь!
2015




О МУЗЫКЕ
Всё-таки музыка, наверное, один из самых величайших даров, преподнесенных человечеству. А что она творит иногда с людьми! Не ново говорить о корифеях и их великих творениях. Но вот в фильме «Крестный отец», я убежден, своей мелодией Нино Рота сделал для героизации обладателей самых негативных человеческих качеств неизмеримо больше, чем автор романа, все актёры и режиссеры вместе взятые! Больше того, он заставил нас полюбить их! Да чего там, у нас ведь есть Пушкин, который сказал всё и обо всём: «...одной любви музыка уступает, но и любовь - музыка!»

НО  ДУША МОЯ ЗАМЕРЗАЕТ…

Продолжается кровавая вакханалия на Украине. Но совсем не хочется клеймить одну сторону, а иную – «приветствовать звоном щита». Господи, спаси-вразуми и тех, и других, и третьих! И мнится мне, что мой друг из Винницы, талантливая поэтесса Тетяна Яковенко и я, пусть на малую каплю, но можем нашим сотворчеством помочь этому вразумлению. Капли, вестимо, камень точат… Насколько мне удалось создать нечто созвучное вольному полёту сосестры по перу, судить читателю:

Хочеш - смійся, а хочеш - сердься.
Переплакалось. Відболіло.
У моєму замерзлім серці
Місяць сходить блакитно-білий.
Він скорботний, і він німотний,
І нікого уже не кличе,
І у нього таке самотнє
І таке крижане обличчя.
Він в небесній пливе безодні,
І далеко від нього видно,
І у нього кровинка жодна
Не здригнеться і не поблідне.
Місяць сходить, яскраво світить
Світлом мертвим і невидющим
У своєму завмерлім світі,
Де навік замерзають душі,
Де немає ні сліз, ні горя,
Ні закінчення, ні початку.
Тільки біла стежина вгору,
Вкрита памороззю хрещатою


Перевод:
Смейся ли, приходи в отчаянье…
Переплакалось. Отболело.
К сердцу вдруг моему причалил
Месяц скорбный, смертельно-белый.
Как причалил, так и отчалил.
Мне беду уже не накличет.
Но зачем же он так печален!
Безысходность сквозит в обличье.
И плывет он в чёрной пучине,
Вечным холодом неба дышит.
Нету жизни в нём. Ни единой
В нём кровинки, одни ледышки.
Мертвый свет далеко мерцает.
Мне – безгорестно и бесслёзно.
Но душа моя замерзает
На безмолвной тропинке к звёздам.

ПРОСТИТЕ МЕНЯ!
Мне было без малого 30, а молодой жене – 21, когда я порой, устремив отсутствующий взгляд в пространство, подобно душевноущербному персонажу пьесы Ибсена, изрекал что-то вроде: Солнце, солнце... Не знаю, может быть, это была неосознанная медитация, хотя и слова такого еще в ходу не было, может, таковыми случались родовые муки перед явлением стиха. Но, вероятно, выходило сие настолько натурально-безумно, что поначалу бедная моя девочка  пугалась за меня… И вот прошло почти 40 лет. «Настроение бодрое, идем ко дну». К «солнцу» больше не взываю, но, как и прежде, нет-нет непроизвольно впериваю индифферентный взгляд в окно, в стену, а то и сквозь родное лицо... Жена, если обращает на это внимание, то лишь когда я «ухожу» так посреди ее монолога, и, естественно, сердится. Только взрослая дочь сочувственно машет ладошкой: «Папочка, ты где?» Чего уж говорить, если на улице иногда нос к носу не замечаешь хорошо тебе знакомого и доброжелательного человека, тем самым обижая его. Это действительно диагноз… К чему это я? Да к тому,  что самые сердечные и искусные строки, посвященные близким людям, может статься, не стоят ущерба, нанесенного им патологической эго-отрешенностью означенных… Близкие, ближние и дальние тоже, простите меня!