Главное меню
Выпуски журнала
Адрес редакции:
650000, г. Кемерово,
Советский проспект, 40.
ГУК "Кузбасский центр искусств"
Телефон: (3842) 36-85-14
e-mail:
Этот адрес электронной почты защищен от спам-ботов. У вас должен быть включен JavaScript для просмотра.
Юрий Михайлов. Сказание о Михайле Волкове. Поэма. К 300-летию Кузбасса
Рейтинг:
/ 2
- Подробности
- Категория: Поэзия
- Автор: Михайлов Юрий Михайлович
- Просмотров: 1768
I
Сибирь просыпается –
весна, весна…
Ветра перекрестные
гласят о далях.
Душа откликается –
и не до сна.
Она растворяется
в просторах алых…
В казацкой оседлости –
уют, покой.
Но сердце казацкое
зовет куда-то,
Где утро туманное
по-над рекой,
Костер привечающий
и дым кудлатый…
Тайга неохватная –
как океан.
Несметны сокровища
в ее глубинах.
Там угли горючие
и колчедан,
Там злато и сЕребро,
хрусталь, рубины…
Хребтами изрезана
Сибири синь.
В долинах неведомых –
речная вольность.
Гуляй в полноводие
с умом - не сгинь:
Утесы, пороги там,
шальные волны…
Как любо и весело,
и жизнь ясна,
И молодость просится
в поход удалый…
Сибирь просыпается –
весна, весна…
Ветра перекрестные
гласят о далях.
II
10 декабря 1719 года
Император Пётр
поставил автограф на указе
«Об учреждении Берг-Коллегиума
для ведения в оном дел
о рудах и минералах».
Он гласит:
«Соизволяется всем,
и каждому дается воля,
какого б чина и достоинства ни был,
во всех местах,
как на собственных,
так и на чужих землях,
искать, копать, плавить,
варить и чистить
всякие металлы,
сиречь: золото, серебро, медь,
олово, свинец, железо,
также и минералов,
яко: селитра, сера, купорос, квасцы
и всяких красок потребные
земли и каменья…».
III
Из сопроводительной записки
Тобольского губернатора:
«Оный человек,
Михайло Волков
на основании Указа
Императора нашего
Петра Алексеевича
определен доносителем
о найденных во всех землях,
государевых
или чьих-нибудь,
без разбору,
металлах, также и минералах.
Всем государевым
и прочим людям
оказывать ему
всякое содействие».
IV
Из записки доносителя
Михайлы Волкова,
оставленной в Тобольске:
«Я – сын казачий
Михайло Волков –
волею Божьей и императора
берусь изыскивать
ради укрепления
могущества Российского
любые потребные для того
минералы.
Во славу Отечества
и достоинство рода своего
готов дело исполнять,
не щадя жизни,
верою и правдою».
V
По Оби да по Томи
С Томского острога
Лодка тянется с людьми,
С православным Богом.
Весла ломят гребари,
Забирая воду.
Голубой простор вдали:
Казаку – свобода!
На корме – казацкий сын,
С ним друзья, как в связке.
Только Царь им господин,
Только Бог – указка.
Волков – молод, дюж, здоров,
Да и все – по сути:
Рудознатцы Костылев,
Комаров, Инютин.
По тайге да по горам
Без тропы, ручьями
Им идти к таким местам,
Где бесценный камень,
Где рыжеет руд гряда,
Хрустали, как росы,
А в песке хранит вода
Золотую россыпь.
К ним – такой тяжелый путь…
Одолеешь, если
Бог поможет как-нибудь
Да лихая песня.
VI
Ой, ты реченька река
Заждалася, что ли?
Без тебя кругом тоска,
А с тобою – воля!
Без тебя в суме – дыра:
Всё долги, потери,
А с тобой – добра гора:
Полно рыб и зверя.
Без тебя – глухой острог
Али лютый барин.
А с тобой – простор широк –
Жить да быть в ударе.
Без тебя – кандальный звон,
Руднекова яма,
А с тобою – крепкий сон,
Да и смерть – без сраму.
Ой, ты реченька река
Заждалася, что ли?
Без тебя кругом тоска,
А с тобою – воля!
VII
Первый день – поколобродили
По болотам, соснякам…
Разлились ручьи до одури:
Не пройти ни здесь, ни там.
Воды глинистые, желтые
Вышли все из берегов,
Валунами ловко ботая,
Рвя, круша лесной покров.
Казаки встречали разное…
Хоть давно наметан глаз,
Обходя размывы грязные,
Искупались, и не раз.
Видя, что лучами-стразами
Иссякает день земной,
Приостывшие, чумазые
Поспешили в лагерь свой.
Ну а там уже медведушка,
Чуя, близко мужики,
Лодку их, ворча, как дедушка,
Драл у берега реки…
Пару раз пальнули кремником –
Рявкнул зверь и убежал.
До харчей под хвойным веником
Не добрался – Бог не дал.
…
.
XI
Друг сердечный обушок,
За вершком возьмем вершок...
Ух, какой зрачок чудесный –
Новый камешек – в мешок.
Щелк да щелк – попить чуток…
Шурф глубшеет – был бы толк.
Вот еще забавный камень,
И блескучее, чем шелк.
Костылев берет лоток,
Шолопает в нем песок –
Соберутся золотинки,
В тонкий светлый волосок.
Отдохнуть пора, браток:
Твой совсем промок платок,
Потом очи выедает,
И мои силенки ёк…
XII
Казаки сидят в реке –
Сушь, жарынь тугая…
А Михайло налегке
Берег обегает.
Зорко смотрит на бугры
Да на обнаженья,
Где природные дары –
Божьи одолженья.
Помолясь, бери скорей
Для благого дела…
Верно, Богу Русь милей,
Нету ей предела.
Значит, нужно, не ленясь,
Возлюбя просторы,
Утверждать с Всевышним связь,
Здесь, где дол и горы.
XIII
«Меж камней пещера, что ли?»
Ближе, ближе… Так и есть:
Кем-то брошенная штольня,
Бережок, изрытый весь…
«Кто-то тут давно, безбожно,
Крадучись, озорничал.
Посмотреть бы осторожно,
Кто и что из недр качал».
Запалил сучки Михайло
И вошел в немую тьму.
Осветилась штольня вяло:
«Ничего тут не пойму…».
Сделал шаг, второй и третий…
А потом пошел смелей.
Подстегнула кровь, как плетью:
«Что же там – узнать скорей…».
Вот забой – замшели камни –
Стал рукой перебирать,
Будто рядом под замками
Удивительная кладь…
Вдруг забой зашевелился,
Штольня будто ожила,
Свет на выходе зашился,
Кровля села – вот дела…
Догорели ветки – бросил…
Тьма сдавила: «Боже ж мой,
Вот попал, как мальчик, просто,
Хорошо еще живой!
Что же делать, отгребаться?
Рухнет все, и мне конец.
Ждать… Отыщут штольню братцы.
Все поймут… Сиди, глупец.
Нарушать закон негоже –
Одному дороги нет.
Согрешил я крепко, Боже,
Помоги увидеть свет…».
XIV
Казакам тревожно стало:
«Волков где?.. Куда ушел?»
Покричали – нет Михайла,
Берег пуст – нехорошо.
Вдоль пошли к белесым скалам.
След привел к чужим шурфам,
Повернул к горе с обвалом –
Ясно, Волков где-то там…
Подбежали, завопили –
«Жив, Михало?! Щас спасем!».
Устье штольни закрепили
Местным кряжистым дубьем.
Камни выбрали сторожко,
Чтоб другие не пошли,
Щебень выгребли ладошкой,
Стойки в кровлю завели.
Вот и лаз образовался,
Душная осела взвесь.
Костылев вперед подался:
«Эй, Михайло, где ты есть?»
XV
Волков ждал… И вот позвали
В жизнь вернуться мужики:
Свет спасительный в завале
«Жив я, братцы…» Как близки
Солнце, травы, лес и речка.
Устремился к ним казак.
Обожгли каменья плечи –
Ерунда, такой пустяк…
За протянутые руки
Ухватившись, вышел вон.
Вновь родился!.. Не для скуки! –
Заорал, вспугнув ворон:
«Ой, вы, други дорогие,
Ой, ты славный Божий мир!»
И услышала стихия:
Отразил восторг эфир.
….
XVIII
Снова в лодке казаки –
Ведро над рекой.
Бодры первые гребки,
И нескоро зной.
Томь прозрачна, весела,
Серебром волна.
Рыба, порскнув от весла,
Вглубь идет, шальна.
Лось-горбач в воде стоит,
Смотрит на братву,
Выводок чижей звенит,
Режет синеву.
Видно ясно, далеко.
Берега в сосне.
Песня птицею легко
Тонет в вышине.
….
XX
Справа – таволга в «снегу»,
Дальше – взгорье, то еще…
А на левом берегу –
Шорское становище.
На поляне обжитой –
С кАзын белоствольною
Юрт срубных под берестой
Полукружье вольное,
Тропка с выходом к реке,
В ней долбленки старые,
Детки вьются на песке
С лайкою поджарою.
А на камне небольшом
Спит старуха ветхая…
Мирно здесь и хорошо –
Сторона приветная.
Ловят рыбу, скот пасут
Берендеи здешние…
Тут всегда найдут приют
Казаки забредшие.
XXI
….
– Было… Видишь ли, Михайло?
То – история родов…
Плат шаманки буро-алый
Весь в подпалинах, не нов.
Волос спутанный змеится,
Непокорен и упрям.
А хозяйка-волшевица
Что-то сыплет по углям.
Молода, собой красива,
Родовой огонь в очах,
Но ни чуть не суетлива,
Мудрость древняя в речах.
Смотрит зорко, видит много…
Изменилась вдруг в лице.
Отразилась в нем тревога:
– Та гора – в глухом кольце.
Не пускают духи близко –
Не ходи туда, казак.
Поклонился Волков низко:
– Не пойти нельзя никак.
У меня судьба такая:
Службу честно исполнять
И понять, чего не знаю.
А судьбы – не миновать…
….
XXIII
Шаманка бубен поднимает.
И он откликнулся неспешно,
Вздохнул, как будто пробуждаясь.
Потом заговорил негромко,
….
Миров иных открылись двери.
И тотчас ожило пространство –
Услышан дробный голос бубна…
Шаманка духов призывает,
Чтобы представить человека
С душою праведного мужа,
И приоткрыть живую тайну,
Что пришлый человек невольно,
Не ведая о том, коснулся
Ее испытанного сердца…
Душа шаманки растворилась
В гармонии священной звуков.
И ступни почвы не касались,
Не чувствовали жарких углей.
Внимали духи откровенью
И в пламени костра стояли,
Бушующем как при рожденьи
Земного мира, тварей бренных…
И человек, им не знакомый,
С его тревожною судьбою
И мирным, благородным сердцем,
Наполненным любовью к свету,
К всему, что создано Всевышним,
Понятным стал для них и близким.
Тому залогом стало сердце
Шаманки, признанной Ульгеном.
XXIV
Встал Михайло рано очень,
Помолился у реки
И, омыв неспешно очи,
В стан вернулся… Казаки
Бледный уголь раздували
Волков бросил им кукан
Со вчерашней рыбой вялой
И промолвил:
– День мне дан…
Утро ясное какое,
И роса благоволит…
Все-то видно над рекою.
А гора?.. Гора дымит…
Не судите, братья, строго,
Сам, один, взберуся к ней…
Хоть в иного верим Бога,
Шорское чутье верней.
Тут они душою слышат,
Видят опытом своим
И всегда помогут пришлым,
Если доверяют им.
Не простой народ, мудреный,
Черневой тайги в нем суть…
Я-то – ими очищённый:
Только мне открылся путь.
Зря не буду торопиться –
Не боитесь за меня.
Штольня снова не случится…
А вернусь на склоне дня.
XXV
Пробирается Михайло
Через лес по крутояру,
Обходя гнилой валежник
За кусты, стволы держась.
Поднимается все выше…
Стал кончаться ельник старый,
Набежали вдруг березки,
Юно, весело ветвясь.
А каменья порыжели,
Рассыпаться стали прахом
Будто сильно прокалилась
Здесь песчаника гряда.
Отстегнул топор Михайло,
Оголил осинку махом,
Обтесал и сделал пику:
Без нее тут – никуда…
Пред собой долбя горельник,
Медленней пошел он в гору,
Зоркий, как таежный коршун,
Чуткий, как сторожкий лис…
Нос закрыв рубахой потной,
Чуть дыша – першило в горле –
Подошел к дымам обильным
И увидел странный мыс:
Монолитный, одинокий,
В сизом мареве маячит.
В трех шагах Михайло замер…
Ветерок ему подул:
Будто кто шепнул на ухо:
«Не ступай туда, казаче».
Пикой мыс толкнул Михайло –
И раздался тяжкий гул…
«Благодарствую, Ветрило», –
Прохрипел казак спасенный.
Обошел провал он горный,
Вышел к пышущим углям:
Без древес чадят каменья,
И черней они, чем ворон.
В глубину пластом уходят,
Их запас несметен там…
«Вот так диво, вот так чудо!
Жар какой – металл расплавит! –
В удивлении великом
на колени пал казак. –
Про горючий этот камень
Много сказов, много славы…
Ты нашел второе злато:
Бронь России и очаг!»
Снял Михайло мех заплечный,
«Можно…» тихое услышал.
Уложил в мешок степенно
Блёсткий камень вороной.
Встал лицом к Томи и молвил:
«Ну, спасибо, всем, кто слышит!
За заботу и подарок
От меня – поклон земной!»
XXVI
Из журнала регистрации
доносов рудознатцев
в Уральской канцелярии
Берг-коллегии:
«Реестр руды
№1 – уголь каменный из Томска
доносителя Михайлы Волкова,
№2 – руда железная
из Томского уезда
его же Волкова».
Резолюция на донесении:
«В том реестре номера первого
показан уголь каменный из Томска
доносителя Волкова
и о оном угле осведомить –
невозможно ль оттуда
водяным путем
к заводам или рудникам
каким промыслам
возить и о том рапортовать».
Эпилог
Вдоль тропы вздыхали елки,
Кедры вечностью дышали…
Шел казак Михайло Волков,
Открывал за далью дали.
Далеко глядел сквозь время,
Испытания столетий.
Знал, оценит внуков племя
Все труды, исканья эти.
И шаги землепроходца
В бездне лет не канут глухо,
Сердце доблестное солнцем
Осветит просторы духа.
Города в свеченье чудном
Над рекой привольной встанут,
Возгордятся горным, рудным,
Трудовым высоким саном.
Будет кузнеца России
Меч ковать и мирный молот –
Взгляды спрячутся косые
И отступит вечный холод…
Помним подвиг твой, Михайло:
Он – исток священный края.
И рассвет над Томью алый
Как душа твоя живая…
© 2007—2024 Союз писателей Кузбасса