Дмитрий Клёстов. Своих хватает бед.

Рейтинг:   / 0

Подробности

Категория: Поэзия

Автор: Клёстов Дмитрий Петрович

Просмотров: 419

2022 год, Выпуск № 2

КЛЁСТОВ Дмитрий Петрович родился в 1942 году в деревне Евтино Беловского района Кемеровской области. Служил в Советской армии командиром танка в Германии. Работал на шахтах, рудниках и в геолого-поисковой партии. Печатался в газетах и журнале «Огни Кузбасса». Автор восьми книг поэзии: «Земная ноша» (2002), «Оглянусь с большака» (2004), «Иродов лог» (2005), «Любо-дорого» (2007), «Избранное» (2009), «Улепетывают дни...» (2012), «В родном дому» (2012), «Распутица» (2019). Член Союза писателей России. Живет в Салаире. 

Кино из детства

Великое горе людское
Ночами мучительно жгло,
Когда взбудоражила Зоя
Сибирское наше село.
Я помню суровые взгляды
И скорбь заострившихся лиц,
Как будто с околицей рядом
Фашистские бомбы рвались.
«Антихристы!» – бабы ревели,
Стонали: «Зверье!» – мужики,
Когда бездыханное тело
Клеймили чужие штыки.
Я плакал от горя и злобы,
Сжимая руками скамью,
Как будто вели по сугробам
Родную сестренку мою...
В деревне в ту ночь до рассвета
В домах не гасили огней,
И долго я чувствовал петлю
На тоненькой шее своей.

* * *

И нервы, и мозги,
И косточки устали.
Затравленным зверьком
Трепещется душа.
Мне хочется под кров,
Который я оставил,
Среди чужих людей
Мытарясь и греша.
Замшелые венцы –
Мной рубленная банька –
В ней тот же и не тот
Здоровый русский дух.
Откуда взялся ты,
Бездомный попрошайка,
Горланит во всю мощь
Заливистый петух.
На золотом крыльце
Ни дочери, ни внука,
Здесь родственных корней
Давно в помине нет.
И гонит прочь меня
Замшелая старуха:
«Бродяжка, уходи –
Своих хватает бед».

* * *

Дорожка, тропинка, стезя,
Веди одинокого старца
К четвероногим друзьям
И к перелетным скитальцам.
У комлей охотится хорь,
В ветвях надрывается зяблик.
Уходит нелепая хворь –
Хандрить, ностальгировать, зябнуть.
 
Ищу, подбираю слова,
А муза – капризная дама.
Вот смотрит сычонок-сова
С пенечка как девочка-даун.
 
К чему-то опять негатив
Упорно таращится в строчку,
А хочется выкрикнуть: «Жив!
Дает мне всевышний отсрочку».

Из жизни уходила жизнь

Сидели мы – рука в руке...
Уже вблизи сгущались тучи.
И ты была на волоске
От этой – самой неминучей.
 
Неровно бьющихся сердец
Слышны прерывистые стуки,
И приближался твой конец –
Тебе начертанные муки.
 
Мы ждали скорую, она
Не раз из комы выводила,
И не слышна и не видна –
Примчаться нынче не спешила.
 
Держись, любимая, держись.
Я мог лишь накрепко прижаться...
Не удержать. Не удержаться.
Из жизни уходила жизнь.

Шахта

Прокатилась слеза – солона,
Что ты чуешь, мое ретивое?
Я ведь выплакал слезы сполна
И за прошлое, и за живое.
Ненароком накличешь беду:
Я уставший, ты тоже не камень,
Я беду уже не отведу...
Разведу безнадежно руками.
Мне страдать и скорбеть не впервой,
И слеза моя неотвратима...
Вот опять... Глубоко под землей
Погибают мои побратимы...
Моя родословная
Нет ее на скрижалях истории,
В мемуарах политиков – нет.
Вроде не были предки изгоями –
Пролетарии пасмурных лет.
 
Ни расстрелянных, ни раскулаченных,
Ни разбойников, ни стукачей –
Всякий денежки мог заколачивать
По заслугам своих трудодней.

На обочине

Пресмыкаюсь я на обочине
Убегающего шоссе.
Нагадали мне, напророчили,
Будто я не такой, как все.
 
Я гляжу на мир озабоченно,
Звать никак меня, я никто,
Лихо вышвырнут на обочину
Пролетающими авто.
 
То ли время мое просрочено,
Рок фатальный обрезал путь?
Не чурайся меня, обочина,
Дай немного передохнуть.
 
Ведь душа моя не испорчена –
В три погибели не согнуть,
Нынче вышвырнут на обочину –
Завтра снова отправлюсь в путь.

* * *

Отродясь не бывало,
Чтобы до покрова
В роще благоухала,
Зеленела листва.
 
Птицы тоже на месте
И поют без оглядки,
И встречают честь честью
На колоде  опятки.
 
К ним крадусь, как мошенник,
И в лесу напоследок
Наломаю на веник
Я березовых веток.
 
Стебелек зверобоя
И соцветье душицы –
Перед зимним покоем
От грехов бы отмыться.

СТАРИК В ГАМАКЕ

Лето. Полдень. Старик в гамаке.
Тень березы. Старуха в шезлонге.
Легкий гребень в ее руке –
Чуб причесывает болонке.
 
Весь погожий вчерашний день
Дед усердно острил мотыгу,
И поглядывал на тандем,
И брезгливо ногою дрыгал.
 
Бабка тяпкой пренебрегла:
Ей дороже собачий чубчик.
Дед сегодня в гамак с утра,
Благо старый не подкаблучник.
 
Не поможет никто ничем,
Сам возьмет наконец-то тяпку:
И противен ему тандем,
Но, однако, он любит бабку.

* * *

Я пас коров в березняке,
В крушинном логе.
Я ноги грел в коровяке,
Босые ноги.
 
В грозу от хлесткого дождя,
Стального града
Меня, как юного вождя,
Спасало стадо.
 
Буренки, жертвуя собой, –
Они, скотины,
Смыкали дружно надо мной
Рога и спины.
 
Грозой омытый березняк
Был чист и ясен.
Не обзывал я их никак
И не дубасил.

* * *

Малахитовый луг-лужок,
Верба старенькая невестится.
Опираясь на батожок,
Мне навстречу идет ровесница.
 
Эх, свиданьице... Ах да ох!
Машет мне тальниковой веточкой.
На тропинке чертополох
Шелестит прошлогодней ветошью.
 
Постоим мы глаза в глаза,
К горлу ком ледяной подкатится...
Как в соборе на образа – 
Век смотреть бы да век и каяться.

* * *

Мороз и морок в кратере карьера,
Огонь и дым над контуром холма.
Стоит шандинка старая, сама
Своим глазам слезящимся не веря.
 
Давно ли белый бархат ковыля
Ее ласкал в поскотине аула?
Ее земля, прапращуров земля
Весь день гудит от яростного гула.
 
«Шайтан, шайтан», – скривляются уста,
Когда «белаз» обрызгивает смрадом.
Любимые, родимые места
Как будто черным выхлестало градом.
 
Кожух расписан вязью непростой,
Лоснятся полы, рукава лоснятся.
Будь проклят тот, кто предал край родной
За дробовик и порох рудознатца.
 
Иссяк родник, и пересох ручей
С такой прозрачной ключевой водою.
Чужие кони, табуны коней
Бегут, сшибаясь, к бензопою.