Владимир Соколов. Среди времён…

Рейтинг:   / 0

ПлохоОтлично 

Подробности

Категория: Поэзия

Автор: Соколов Владимир Боевич

Просмотров: 2533

2012 год, Выпуск № 6

БЫЛИННО-НАНОГОДНЕЕ

 

…Как сошлись богатыри

На совет великий:

Чтоб не фиги тут росли –

Прорастали сдвиги.

 

Главный так сказал из них:

- Рассмотреть нам надо,

Как ускорить каждый сдвиг,

Устранить преграды.

Выступления других

Единило сходство:

- Порученье ваше вмиг

Взято в руководство.

 

Надо сдвиги совершать

На местах и в царстве.

Как без сдвигов, в енту мать,

На таком пространстве?!

 

В протоколы занесли

(Никакого мата):

Все мы к выводу пришли –

Сдвиги делать надо.

 

Порешили и в черед

Приняли, прошили.

Веселись, честной народ –

Сдвиги покатили!..

 

С горки весело шуршат

Лыжи и салазки.

И катается душа

В наногодней сказке!..

 

 

 

 

ФУКУСИМНОЕ

 

Тихо как-то в сердце и предсердии:

Космосу ли отданы напасти?

Не хватает взрывов милосердия,

Нуклеидов доброты и страсти.

 

Пусть же всех – и тех, кто в помещении,

В океане иль за облаками -

В яростном, зашкалив, наступлении

Сакура обсыпет лепестками!..

 

 

 

 

ПИСЬМО КАЗАКА ДОМОЙ

                           Е.Маклюк, медсестре.

 

Здравствуйте, маманя и батяня!

Дело к исцелению идет.

Будем жить. А как там, на Кубани,

Все уже давным-давно цветет?

Как там мой брательничек Алеха?

Стал большим? Фуражка – набекрень?..

В гошпитальной части нам не плохо,

Хоть и мрут тут люди – что ни день.

Раненых и моют и голубят.

Все приходит Ольга.* Так нежна!

Говорят, но я не верю слухам,

Что она - Великая княжна.

Ольга перевяжет терпеливо.

Таня* отошлет благую весть.

Марьюшка*, склоненная, как ива,

Пред иконами воздаст нам честь.

Милосердье, доброта, участье.

Ну а если боль невпроворот,

Посидит возле страдальца Настя,*

Песню колыбельную споет.

Вспоминать, что было, нету силы,

Но пришла – и отвела хандру.

В поле, где недавно смерть косила,

Не врача зовут, а медсестру.

Вызволила, речью ободрила,

Рухнула отчаянья стена!

Каждая, что ангел белокрилый!

Если не царевна, так княжна!

Всюду нынче в мире одичалость!

Но о них скажу в запале чувств:

На таких державилась, держалась,

Держится еще Расея-Русь.

Всем поклон вам низкий хуторяне,

Что не так – то Господи прости.

Скоро снова буду на Кубани,

И Святой Георгий на груди…

 

*Дочери последнего Российского императора (Ольга, Мария, Татьяна и Анастасия). В Первую мировую войну были сестрами милосердия, ухаживали за ранеными, не чураясь тяжелой работы.

 

ИСПАНСКИЙ МОТИВ

                               Нике.

 

Спиной кошачьей изогнулся мост –

Речушки нет вульгарнее и проще

И с двух сторон береговой откос

В ней рукава зеленые* полощет.

 

Чуть дальше дворик с флигелем, забор,

Фонтан цветов – немыслимые плети.

Сюда приходит по ночам синьор,

Чтоб серенады под балконом петь ей.

 

И день – как ночь. В подробностях видны

Искусства примитивного порывы.

Здесь краски не имеют глубины,

Но страсти неподсудны и правдивы.

 

Стоять бы синьорите под венцом,

Иль во Христе искать любви источник,

Она ж, как гейша, выбелит лицо

И веером прикроется восточным.

 

Здесь сквозь века мозаикой пророс

Забытый сленг арабского, иврита…

И лишь цикады задают вопрос,

Зачем синьора дразнит синьорита?

 

*Образ навеян живописью и стихотворением «Green sleeves» Краснодарской поэтессы Ники Марий.

 

 

 

 

БАЛЬЗАК

                               О.Черкасовой.

 

                                 «Шуаны» не приносят

                               желаемой прибыли,

                               он не может выпутаться из долгов…

                                                       С.Цвейг, «Бальзак».

 

Шуаны – все те же Иваны…

Бальзаковский замысел прост,

Опережающий страны

С дворянскими дрязгами гнезд…

Когда с суетою титана

Бальзак своей тростью вертел,

Шуаны, все те же Иваны,

Вторгались в дворянский предел* –

Спасти б заплутавший порядок!..

Порядок, он все же важней

Дворянских любовных тетрадок

И прочих крамольных затей.

На грабли, на старые грабли

Еще наступить нам не раз.

Кронштадтом, тамбовскою травлей

Наивность откликнулась в нас.

А он пятерню в свои космы:

«Сто франков решают вопрос!..»

Как страшны бальзаковский возраст,

Бальзака насмешливый рост!

Реформы?.. На «ре» все обманы!

Похоже, опять обвели?..

Шуаны, все те же Иваны,

Выходят из нор, из земли…

 

*Автор намеренно совместил разные времена.

 

 

 

 

 

 

СЛАВЯНКА

                           Сергею Неведрову.

 

Со свадьбой не поздравил друга,

А он и приглашенье слал,

И в армии подал мне руку,

И душу настежь открывал.

 

Быть может, я живым остался

Лишь потому, что верный друг

По мне печалился, старался,

Чтоб слабость не явил я вдруг.

 

Теперь по милости кретинов –

Ни снисхожденья, ни любви.

Лишь чистогана карантины –

По нашей дружбе, по крови.

 

Теперь я так в тебе нуждаюсь,

И снишься ты, Серега, мне.

«Заткнись! А то совсем растаю,

Ведь ты живешь в другой стране.

 

Теперь ты со своей берданкой,

Я со своей, ядрена мать –

Как по бутылкам и по банкам,

Друг в друга будем мы стрелять…»

 

«Чтоб я стрелял?.. Не думай даже!»

«Я ж пошутил – обида жгла!..»

«Славянку» пели мы на марше,

Та песня – ротная была.

 

И до сих пор из-под ушанки,

Из-под кокард своих мастей

Летит «Прощание славянки»,

Все та же песня, но горчей…

 

 

 

 

 

 

САНТА-ЛЮЧИЯ

                            Лехе Фаломкину, с добром.

 

Бойтесь бандитов и бойтесь полиции –

Те же у них нам знакомые лица.

Бойтесь – живется им всем небогато! –

И прокурора и адвоката.

Подписей бойтесь и их нехватки,

И детсадов, где даются задатки.

И из горла бойтесь, и из бокала…

И материнского капитала.

Ну и, конечно же, бойтесь врачей –

Наших здоровых зубов щипачей!

Букой кивните кавказцу-соседу,

Посторонитесь – что есть он, что нету.

Бойтесь подножки, подставы, захвата…

Тенью прикиньтесь. Была бы зарплата.

Пусть не привидится даже во сне:

Что ж не живется в родной стороне!?.

 

«Да не постигнут вас страсти людские!

Санта-Лючия, Санта-Лючия…»

 

 

 

 

ЗОЛУШКА. ОРТОПЕДИЧЕСКИЙ ЭСКИЗ

 

- Поторопись! Как неживая!

Трамвай из-за тебя держу! –

Кричала ей сестра родная,

Одышливо в дверях свисая:

- Создал же Бог такую вшу!..

 

…Меж костылей болталось тело –

С рожденья бегать не дано.

Лицо с улыбкой оробелой.

Мол, вот такая! Но успела.

И над собой же ей смешно!

 

И я держусь, когда мне зыбко:

Мне слышится под крови ток

Ее ботинок с полом сшибка,

Передо мной ее улыбка,

Ее… хрустальный башмачок.

 

 

 

 

 

*   *   *

                       Елене Есилевской.

 

Туманом съело виадук

И рваную дыру в заборе.

А то, что близко, что вокруг,

Намокло в соляном растворе –

 

Наждачной шкуркою пошло.

Першит от сухости морозной.

От блесток реющих светло.

Но слишком поздно, слишком поздно!..

 

За что нас Бог вознаградил?

За первородный грех, за водку? –

Жалея из последних сил

И нас, и пряную селедку!

 

В суставах деревянный плач –

Я знаю этот скрип зубовный…

Как льдистен воздух, как шуршащ

При тишине совсем любовной!

 

Кого зовешь сквозь стон дуда?..

Не ангелы слетятся мощно,

Нет, заберут меня туда -

Вороны две в холщовых пончо…

 

 

 

 

УХОД СТАРЦА

 

В двери не постучится, косою не забренчит,

И он шагов не услышит, он еще сладко спит.

Он видит, как белая львица лижет ему лицо.

Проснется и снова выпьет терновой лозы винцо.

Свет заоконный белый наметил в сумраке гать.

Пора вспомнить Божью Матерь и волосы причесать.

Геть, немощи окаянные!.. Аль бросить птичкам пшена?

Сон в руку, видать. К чему бы?.. Лишь белый вид из окна.

Трижды к нему приходили, пока закат не потух.

А он не ответил даже на условленный стук.

Робко открыли двери, крестятся, онемев:

Лежит белогривый старец, аки царственный лев…

 

 

 

 

 

*   *   *

 

Пора забыть мне про обновы -

И превращаюсь я в портного:

На жизнь свою кладу заплатки,

Морщин заглаживаю складки.

Но где-нибудь да все равно

В одежке светится окно.

У молодых бы взять нахальства!..

Но все потуги – не лекарство:

Ведь в маскировке из тряпья

Навряд ли там предстану я…

 

 

 

 

 

ПРЕДЗИМНЕЕ

 

Был у птиц переполох,

У ворон да галок.

Многострельный трескоток

Сорочиный жалок.

 

Я их крики понимал –

До того дожиться!..

На последний летний бал –

«Карр!» - взлетели птицы.

 

Вперемешку сорочье,

Воронье да галки,

Будто черное тучье,

Белые помарки.

 

А по небу низко шло

Что-то вточь такое.

Ветром будку мне трясло,

Пес был беспокоен.

 

И большущий лист в пике

Мокро по утрянке

Приложился ко щеке

Белизной изнанки…

 

 

 

 

ЖЕНЩИНА СМЕЯЛАСЬ…

 

Женщина смеялась.

Дивный, как звоночек,

Смех переливался, а потом затих.

Лунная дорожка. Фонарей отточия.

В лужах под ногами сосны –

Для двоих.

 

Как смеялась женщина!

Женщина смеялась.

Женщина смеялась. Просто, без затей.

Почки набухали. Снежная подталость.

Прямиком по лужам

Шел я вместе с ней!

 

Не шутил я вроде,

Был почти серьезен,

Чем-то озабочен – не понять никак…

А она смеялась. Пряный запах сосен!

Как смеялась женщина

И шагала в такт.