Сергей Подгорнов. Под созвездием Водолея.

Рейтинг:   / 0

ПлохоОтлично 

Подробности

Категория: Проза

Автор: Подгорнов Сергей Елизарович

Просмотров: 955

2021 год, Выпуск № 1

ПОДГОРНОВ Сергей Елизарович родился в 1956 году в Анжеро-Судженске. Окончил Дальневосточный государственный университет. Работал в конструкторском бюро г. Владивостока. В 1987 году вернулся в Анжеро-Судженск, работал в городской газете, на стекольном заводе, сейчас инженер по охране труда в городском водоканале. Автор двух книг стихов и книги прозы. Публиковался в журналах «Огни Кузбасса», «День и ночь». Член Союза писателей России. Живёт в Анжеро-Судженске.

Под созвездием Водолея.

* * *

За неимением голоса и слуха надо довериться тому, кто понимает толк в музыке, и припасть к какому-нибудь композитору. К Сибелиусу, допустим, припасть. Но почтительно, без ёрничества припасть, не оскорбляя памяти Вен. Ерофеева. 

* * *

Секрет незаурядности «избранной» нации довольно прост. Еврейки тянутся к умным и талантливым мужикам – не только к евреям, но и к русским, немцам и прочим; а русские бабы от умных и талантливых шарахаются: им бы кого-нибудь попроще. Еврейки из века в век улучшают породу своей нации.

* * *

Новогодние и рождественские праздники кончились. Из них я вышел, понеся потери в живой силе и технике (палец вывихнул и очки разбил). Жизнь складывается так, что я уже давно не беру никаких крепостей, не водружаю победных знамён и не даю салют двадцатью артиллерийскими залпами.

* * *

Это ж надо – настолько дискредитировать слово «голубой»! К чему ни приложишь – всё становится двусмысленным.

* * *

Мне одному лучше, чем в компании, но если я долго один, устаю от себя. Нам не хватает запредельного, поэтому так притягивают песни с уголовщинкой, цыганщинкой.

* * *

Почему до сих пор не написан роман о жизни Венедикта Васильевича Ерофеева? Ведь какая увлекательная книга могла бы возникнуть! Сколько мест работы и незаурядных женщин; сколько городов, областей, краёв, наконец. Когда кто-нибудь спохватится – уйдут свидетели, очевидцы. Получится самое обыкновенное враньё.

* * *

Культура начинается с легенды, предания, сказки – с литературы, одним словом; литература в основе всего.

* * *

Нервы ещё не сильно обнажены: прикосновения Бога я почти не чувствую.

* * *

Мысли работают в основном на укрепление души, но иногда – на ослабление и разорение. На душу полезно напускать орды.

* * *

Как любая церквушка обязана быть намоленной, чтобы стать подлинной церковью, так и местности, с которой связана жизнь, необходимо обрасти своими байками, притчами и тому подобным, чтобы из безликой географической точки превратиться в малую родину.

* * *

Вчера держался подальше от самоуверенных, благополучных людей; подозревал: хотя бы по одному человеку каждый из них может зарезать.

* * *

Есть предположение, что в художники идёт неудавшийся литератор: за кисти хватается тот, кто нужных слов не находит.

* * *

Пишущему должно быть неуютно среди того, что его окружает. Основа творчества – дискомфорт.

* * *

Все мы живём около цветника, но по разные стороны.

* * *

От клещевого энцефалита я прививку поставил, а тут ещё и СПИДом пугают. Где ставят прививки от СПИДа?

* * *

Желудок ведёт самостоятельное существование. Иногда, например, он начинает петь. И если ты находишься в обществе, где и женщины есть, приходится стучать ногой по полу, так как песнь его утробна: «У-у-у!!» Что ж он, подлец, другие слова не выучит?

* * *

В человеке должны быть непомерности.  Взять себе за правило: ругать советскую власть только в случае крайней необходимости. По всей стране прокатились стихийные проявления признательности.

* * *

И всё-таки мы не отмежевались от успехов в подъёме экономики. Мы растущую цену на нефть приняли как своё достижение.

* * *

В 1917-м в случае с большевиками без вмешательства дьявольских сил не обошлось: крикливые фантазёры гомонили, выпендривались, ренегата Каутского ругали – и вдруг им в руки свалилась Россия. Бери и пускай ей кровищу сколь угодно.

* * *

Бесприютность и неприкаянность – вот два состояния, которые достойны самого пристального изучения. Самые унылые мысли, я заметил, приходят, как правило, когда ты один, в темноте и тебе холодно. Совсем скверно, если в это время за окном дождь. Самообольщайся!

* * *

Жил когда-то давно в Китае Конфуций. Бывало, что-нибудь надумает и на бумаге запишет. Безобидный, в общем, был человек. И тут вдруг через две тыщи лет на него китайцы ка-а-ак с критикой обрушатся! 

* * *

Так много у него заблуждений, что к нему поневоле симпатией проникаешься.

* * *

Чем меньше цивилизованна страна, тем легче она впадает в междоусобицу, резню, дикость. Россию от нового бунта спасает только то, что тяжела на подъём.

* * *

Если ты мнительный, то и походка у тебя должна быть соответствующей.

* * *

Подобные заметки в две-три строчки – удел ленивых, они заменяют ненаписанные повести и рассказы. Люди у нас (не знаю, к добру ли, к худу) с интуицией. Не я выделяюсь, но меня выделяют.

* * *

Если пишешь жёстко, то, не щадя других, себя прежде всего не щади. Да где ж та грань, где начатое переходит неуловимо в незаконченное? Труднее всего говорить своим голосом. Массовая профессия – неудачник. Жванецкий говорит: «Я боялся исписаться, пока не понял: чем больше пишешь, тем лучше получается».

* * *

Отходов писательского производства у меня много, но я не загрязняю ими окружающую среду.

* * *

Боря: «Я ж не прячусь и не скрываюсь. Вот он я! Бери меня и награждай медалями, разными грамотами и деньгами».

* * *

Почему я так неравнодушен к весеннему теплу, капели, восторженному чириканью птичек? Что там внутри меня в это время происходит? В данный момент я ходячее гнездо для вирусов гриппа!

* * *

Чубайсу Россия многим обязана: слово «ваучер» она никогда не забудет. 

* * *

Жанр «крохоток», «затесей» – это жанр объяснений непонятных вещей самому себе.

* * *

Весь мой большой жизненный опыт свидетельствует: чем проще, тем надёжней. Кувалда реже ломается, чем японский телевизор.

* * *

Хотел пофлиртовать с докторицей, а потом представил, как буду выглядеть в её глазах, когда ей доподлинно известно, сколько песка в моих почках и соли в суставах.

* * *

Вот у нас – малиновое утро. А как, к примеру, в Мальдивской Республике, где малины нет? Апельсиновое утро? Ананасовое утро? Месяц, похожий на банан? Конечно, я молчу, но как выразительно!

* * *

Только здесь от работников канализационных сооружений я узнал, что асс-машина, оказывается, ничего общего с высшим пилотажем не имеет.

* * *

По Асинску угрожающими толпами ходили интеллигенты.

* * *

Написанное – по любому поводу – должно быть к чему-то привязано. Всегда. К месту, к другому человеку… Или хотя бы к конкретной дате. Чтобы вещественность чувствовалась (29.03.2000, среда, 11 час. 19 мин.).

* * *

Идеология появляется там, где нет нормальной оплаты труда. Тебе начинают объяснять, как это увлекательно и граждански ответственно – вкалывать за гроши. Там, где деньги являются равноценным эквивалентом работы, идеология не нужна.

* * *

Душа обязана умываться слезами. Хотя бы изредка. Для гигиены.

* * *

Посвящается Г.

Пусть долго-долго длятся дни,

Когда твой слышен голос пылкий.

Твои открытия сродни

Открытию пивной бутылки. 

* * *

Всё как всегда: пороки нарасхват, а добродетели залёживаются.

* * *

Очень точное слово для некоторых физиономий: чавка. Славянский запас.

* * *

Призывающим Русь к топору помнить надо, что машет она топором в разные стороны и головы тех, кто призывает, летят ничуть не реже, чем все остальные.

* * *

Хочу быть талантливым всегда, везде и во всём. Остальное меня не касается.

* * *

Как не восхищаться Жириновским? Он доказал: у нас, в России, ничего невозможного нет.

* * *

Девушки любят от меня разбегаться; можно подумать, это доставляет им удовольствие.

* * *

Я не хочу доходить до критической точки. Я боюсь такого момента, когда смогу сказать себе: «Всё, с жизнью надо завязывать».

* * *

«До» и «после». «До» – это когда рассчитывал на авось. «После» – когда начал понемногу планировать и что-то стало осуществляться.

* * *

Больше всего ханжества вокруг половой жизни. Затем, наверно, идёт воспитание.

* * *

Это странный забег – забег неудачника. Ты бежишь один. Ни протяжённость трассы, ни где она завершается – тебе ничего не известно. Зрителей тоже нет. Ты сам себе спортсмен, судья-информатор, болельщик и прочая-прочая. Рассчитывай свои силёнки, как хочешь и на сколько хочешь. Вперёд!

* * *

Я слишком глубоко втянулся в то, что меня окружает. Я даже забыл, что через три недели рыбалка. Так нельзя. Что-то ты к себе неуважителен.

* * *

Среди ромашек на лугу, среди берёзок в летнем ситчике светлеешь лицом и никакого желания мускулы напрягать, миролюбие переполняет. А вот в горах так, наверно, и тянет в кого-нибудь выстрелить.

* * *

В жизни всё полосами: чёрная – белая, чёрная – белая… А тут вдруг наплывает неопределённого цвета. И сразу не поймёшь: взлётная или посадочная?

* * *

Дуры ведут себя совершенно естественно: зимой они холодные, а весной распускаются.

* * *

Даже в крепких выражениях он был неоригинален.

* * *

Наш лабиринт тем и уникален, что при многообразии вариантов все выходы ведут в тупик.

* * *

При работе над текстом вот что главное: от своих спичек надо прикуривать. От своих!

* * *

Ну нету эликсира вечной жизни! По крайней мере, не может быть. А алхимики по средневековости своей этого не знали и яростно его искали. И попутно столько наоткрывали!

* * *

Здесь тихо. Чужая мысль сюда не долетает, своей нет. Здесь очень тихо.

* * *

Всё-таки себя любить надо. Хотя бы потому, что в жизни не так уж много любви.

* * *

До чего же богат и многомерен наш язык: «Кривая благосостояния поползла вверх». Прелесть!

* * *

Как приятно воспалённым лбом прижаться к холодному стеклу. Это борщ должен быть горячим, а ум – совсем наоборот.

* * *

Анекдоты, как и песни Высоцкого, на бумаге мертвеют.

* * *

Подумал почти по-ерофеевски: «Холостой, как выстрел».

* * *

В душе необходимы границы, за которыми – заповедное. Туда и самому не надо часто заглядывать, чтоб грязи не натаскать, не намусорить. С возрастом от некоторых тем надо уходить. Как бы ни рассуждали старики о половых связях – всё неловко и неуместно. Читаешь и думаешь: «Ты-то, старый пень, куда? Ты своё откукарекал». Не лицемерие, не ханжество, а понимание того, что с годами не следует выставлять себя на посмешище.

* * *

Я мнительный, я удачу спугнуть боюсь. Вот, я слышал, Земля в начале февраля вступила в мою эру – эру Водолея.

* * *

Ожидание выхода повести как ожидание собственной свадьбы. И торопишь этот день, и боишься его.

* * *

Это поразительно, насколько стала незаметной роль поэзии в жизни. Когда я в начале восьмидесятых только-только осваивал эту кухню, на слуху были десятки имён. Кто, например, сейчас помнит Игоря Шкляревского? Или Леонида Завальнюка? Или того фронтовика, который выпустил примечательный сборник «Оглохшая пехота»? Время стёрло память о них.

* * *

Люблю весну в начале мая… (На рынках колба появляется.)

* * *

«Покорись!» – говорю природе. «Не-а!» – отвечает она. Ну и махнул рукой тогда на неё. А что мне ещё оставалось делать?

* * *

Что у нас ни делается – всё от полноты души: даже территория загажена с удалью, размахом и бесшабашностью!

* * *

Читателю надо чаще рассказывать о своих неудачах. Но не с желчью и горечью – этого как раз нельзя, он и сам неудачник, – а весело и с удивлением: «Ух ты, надо же так, вот я влип!» Это в природе человека: ему легче, когда другому тоже плохо.

* * *

Подлость не остаётся безнаказанной. Я встречал подлецов, но счастливые среди них не попадались. Это можно выразить короче: Бог есть.

* * *

На каких дрожжах поднимается атеизм? 

На подлости и невежестве.

* * *

Ещё ведь ничего не напечатали, а я уж меньше чем о двухтомнике избранного не подумываю.

* * *

А ведь судьба меня не зря придерживала. Начни я раньше, я бы тоже, наверно, состряпал повестушку «Считайте меня коммунистом».

* * *

Крылатая фраза, услышанная на стекольном заводе: «И не такие дела заваливали!»

* * *

По-своему Ерофеев прав, что написал мало: каждая фраза вызывает интерес, каждое слово полновесно. Но ему самому разве не хотелось сделать ещё что-нибудь на уровне «Петушков»? Пьеса не очень удалась по одной причине: слишком политизирована, удар пришёлся в подушку.

* * *

Вот что я скажу: не надо путать неведенье с невежеством. Перед выборами в парламент старички через газету призывают не ошибиться и голосовать за коммунистов. Вот уж действительно – безошибочные люди. У «яблочников» даже агрессивность унылая. Глядя на них, хочется спать. Что можно сказать про этих ребят? Они в стране посторонние…

* * *

Хоть монголо-татары и подмешали нам своей крови, русскости в нас они не убили. Поиски «правды», «настоящего царя» продолжаются и тысячу лет спустя. Мы народ очарованный, хоть и жуткие зверьки из нас иногда выглядывают.

* * *

Он бросил свой бюллетень в урну так, как будто плюнул в неё.

* * *

Там, где есть улицы Менжинского и Дзержинского, легко представить улицу Маяковского или Демьяна Бедного. А вот улицу Иосифа Бродского представить невозможно: не та для него компания. Разве что на далёком Севере, где-нибудь среди холодного пустынного моря может подняться из воды остров Бродского как место не­уютного обитания.

* * *

Диссидентская литература, ставившая во главу своё диссидентство, оказалась бесплодной. Если ужать её до афоризма, только-то и получится: «А пошли они на …». Весь Юз Алешковский, к примеру, в этой фразе.

* * *

У нас инструкции пишутся не для того, чтобы регламентировать работу, а для того, чтобы показать её видимость.

* * *

Генис пишет, что Довлатов прокладывает ватой свои хрустальные фразы, чтобы не было чрезмерностей. А то читатель быстро насытится чрезмерностями и дёру даст. Но у Ильфа и Петрова с чрезмерностями было куда как гуще – и ничего. Литература и пирожное – это разные продукты.

* * *

Стыдно быть абсолютно правым и непогрешимым. Когда писатель мчится на читателя с текстом как с копьём наперевес – это уже не писатель.

* * *

До чего же слова порой бывают неподатливы! Ты впихиваешь их в предложение, а они оттуда вываливаются.

* * *

Оптимистический лозунг дня: «Наше поколение будет жить!»

* * *

Не всё, что принадлежит народу, ему нужно позарез: вот, например, искусство.

* * *

А любовь, как слон, стороной прошла.

* * *

Иногда что-нибудь этакое умное-умное осенит голову, что даже сердце на миг замрёт: уж не еврей ли я?

* * *

Какие холодные дни стоят – ангелы, что ли, в небе поругались?

* * *

Возрадуйся, избиратель! Мне очертили фронт работы, но единственное желание, которое сразу возникло: отодвинуться от этого фронта как можно дальше и оказаться в тылу.

* * *

Ужас какой-то: девушки, которые меня любили, сейчас внуков нянчат!

* * *

Опять я что-то путаю: это не идиотизм, это суровые трудовые будни.

* * *

Так и надо ходить: от вермута – к цветочкам, от цветочков – к вермуту. И тогда на этих переходах, возможно, забрезжат какие-нибудь дали, какие-нибудь «Москва – Петушки» забрезжат.

* * *

Не старайтесь, вы ничуть не раздразните меня своими победами.

* * *

Всё-таки чаще всего, наверно, из окон прыгают весной. Руки раскинул – и летишь, летишь…

* * *

Я-то сам ничего, но вот голова моя упорно готовится к славе: поседела, облысела и сделалась удобной для лаврового венка.

* * *

Я бы чему-нибудь умилился. Цветочку какому-нибудь умилился. Но нет цветочков. А на людей посмотришь – умиляться не хочется.

* * *

У неё было столько аргументов, что хватило бы на двух обыкновенных девушек.

* * *

Дождь идёт и идёт. Изо дня в день, изо дня в день. Чего он этим хочет добиться?

* * *

Хорошо, я согласен, шампунь укрепляет корни волос. Тогда почему всё, что выше корней, так дружно отвалилось?

* * *

Не люблю афоризмы за раздутые претензии. То, что я записываю, это не афоризмы. Так, намётки, наброски, кусочки для дальнейшей работы.

* * *

Как летят дни и месяцы, как они летят! И если ещё при этом не фиксировать события на бумаге – всё ушедшее быстро превращается в сплошную серую кашу.

* * *

Есть претензии не столько к глазам, сколько к верхним векам: после обеда они всячески стараются закрыть от меня окружающую действительность.

* * *

Наваливается такой могучий сон, что поневоле изумляешься: откуда в нём столько силы?

* * *

От каждой способности – по потребности. Я активист пассивной жизни.

* * *

Взял стихи П., набрался сил и прочёл их. Счастливый рифмоплёт. Он так и не отведал запретного плода и до сих пор пребывает в раю.

* * *

Налетела туча и такую дурь с собой принесла, что даже говорить неудобно.

* * *

Мюнхгаузен – вечная молодость, Печорин – вечная старость. А сам я? Всё от настроения зависит.

* * *

Надо научиться спать на работе.

* * *

Как она шла мне навстречу! Как она шла! Я не успевал никуда увернуться.

* * *

Вот уж чем-чем народ не дорожит, так это языком своим. Дикая смесь жаргона, мата, газетного штампа (в лучшем случае) – вот что такое современный разговорный язык. Зато чем действительно отличается наш народ – это меткостью образов и характеристик. Правда, и здесь дело чаще всего на грани или за гранью фола.

* * *

Одна не очень грамотная женщина, которую, разумеется, облапошили с квартирой, записала в своём дневнике: «Советского человека с порога видно. По виноватому выражению лица». (Из телепередачи «Человек и закон».)

* * *

К определениям таланта я бы добавил ещё и такое: «Талант – это способность ума изумляться».

* * *

У Зощенко все персонажи либо горожане в первом поколении, либо крестьяне, а ни один из них не говорит «народным образным говором». Все изъясняются на чудовищном волапюке. Нет никакого народного языка.

* * *

На столе, словно после канцелярских бандитских разборок, вповалку лежат кнопки и скрепки.

* * *

Утверждение, что «крестьянки чувствовать умеют», и сегодня не подлежит сомнению. Более того, крестьянки гораздо шире в проявлениях своих чувств, чем интеллигентные барышни. Крестьянки несравнимо чаще засандаливают нож в своих мужей и любовников или бьют их топором по голове, чем это проделывают интеллигентные барышни.

* * *

О Розанове: постоянно – на бумаге – называть жену «другом» да ещё и обрамлять кавычками – в этом есть что-то слегка извращённое. А вот это розановское очень серьёзно: «Религиозный человек выше мудрого, выше поэта, выше победителя и оратора. «Кто молится» – победит всех, и святые будут победителями мира». И ещё: «Лучшие люди, каких я встречал … все были религиозные люди; глубочайшие умом, Флоренский, Рцы, – религиозны же. Ведь это что-нибудь да значит? Мой выбор решён». (Курсив В. Розанова.)

* * *

Перефразируя Маяковского, можно сказать: «Писатели корчились безъязыкие». Правда, они не корчатся. Совсем даже не корчатся.

* * *

По натуре я созерцатель. Я бы согласился работать в такой должности, только денег за созерцание никто не желает платить.

* * *

Что это за джигит, если он десять человек не зарезал? Да его ни в одну приличную банду не возьмут!

* * *

Бездарность нельзя оправдывать захолустным происхождением.

* * *

Я бы тоже своих персонажей вытаскивал из ледяной воды и горящих изб. Они бы у меня тискали баб, брюхатили их, бросали, а через двадцать лет вновь встречали. Они бы при встречах сильно что-нибудь чувствовали… Но теперь на всё на это есть писательница У.

* * *

На остановке слушал нежное воркование: девчонки матерились о любви.

* * *

Говорят, чудес не бывает. А жизнь?

* * *

Я понимаю: все недовольны. Но ведь всех всё устраивает!

* * *

Ни разу не познавший женщину, великий девственник Исаак Ньютон. И портрет в газете. Это правильно. Таких чудаков надо рассматривать пристально и со вниманием.

* * *

С любым транспарантом в руках я буду выглядеть идиот идиотом.

* * *

Хирургические вмешательства в культуру не только позволительны, но и необходимы. Нельзя культивировать дикость, варварство и пренебрежение к чужой жизни. Ведь отучили же когда-то сицилийцев от вендетты.

* * *

Маловыразительная индивидуальность.

* * *

Доброту в себе надо чем-то уравновешивать.

* * *

Это, наверно, уже старческое: после обеда наваливается сон. Уж не меняется ли во мне природа? Не переходит ли она от умеренных широт в лесотундру и тундру?

* * *

Никакие слова так часто не меняются между собой местами, как «да здравствует!» и «долой!».

* * *

Удовольствий так мало, что отказывать себе в них – это признак расстройства рассудка.

* * *

Пока мою прозу не печатают – она набирает крепость.

* * *

Когда-то я пренебрегал чужим мнением. Затем научился прислушиваться к нему. Сегодня чаще всего озабочен тем, чтобы моё мнение не отбрасывали. Значит ли это, что я пал духом и ослаб? Нет, не значит. Я просто немного изменился. Вот так с некоторыми и в жизни надо: «Не платите за воду? Отключаю!»

* * *

Ну почему, почему глупость редко бывает тихой и незаметной? Почему ей надо заявлять о себе в полный голос?

* * *

Одно утешает, что землю из-под нас нельзя своровать и положить под проценты в швейцарский банк. Иначе мы бы тут давно, как ангелы, над пустыней летали.

* * *

Ну и негодяй же он! Такого только орденом награждать.

* * *

Прорабы, бригадиры и вообще прослойка между начальством и управляемой массой, подвергаясь сильному воздействию сверху и снизу, крепость имеет необыкновенную.

* * *

После Вен. Ерофеева прочитав Хемингуэя, невольно задаёшься вопросом: зачем его персонажи так часто пьют? Спиртное здесь атрибут необязательный, случайный, оно вообще никакого воздействия ни на что не оказывает.

* * *

Ну что ты к ним в шеренги пристраиваешься? Ты шути в свою сторону.

* * *

Надо же, умом не вышел, а туда же: ликовать собрался.

* * *

Что такое обретение таланта? Это значит: в душе распустился цветок и я не могу им надышаться.

* * *

Иногда прочитаешь книжку, и возникает желание спросить писателя: «А теперь скажи, зачем ты это написал?»

* * *

Всеобщий энтузиазм был такой, что от него приходилось прятаться.

* * *

Всё меньше волос на голове. Мои мысли открыты солнцу.

* * *

Чем меньше нравятся женщины, тем больше любви к искусству.

* * *

Да что мы за народ? Чуть что – сразу: «Ура-а!»

* * *

В кемеровской пис. организации большинство писателей с бородами. Бороды разные. У кого редкая, у кого козлиная, у кого лопатой. Царь Пётр там нужен – с ножницами. 

* * *

Стадно стыдно.

* * *

Невообразимость очевидного. Может, я и прижился бы в науке: у меня столько бредовых гипотез!

* * *

Идиотизм в нашей жизни обнаружить не проблема, главное – найти ту точку, с которой его лучше всего рассматривать.

* * *

То здесь кольнёт, то там стрельнёт… Мои внутренние ландшафты становятся ареной боевых действий.

* * *

Жизнь так изумительна, так неожиданна в своих проявлениях, что для печали не должно оставаться времени. Ещё недавно мороз был – сорок градусов. Но ведь потеплело же! Эй, парень! Если тебя загоняют в тупик – надо ли этому способствовать? Жизнь лучше всего выстраивать так, чтобы не было поводов для нытья.

* * *

Вот ведь что забавно: из всех этих фраз только примерно десятая часть пойдёт в дело. Моё производство никак не назовёшь безотходным.

* * *

Эх, как я: чуть что – «судьба, судьба». А ей, может, до меня и дела нет. Или глянет раз в год – как он там? – и опять чёрт знает чем занимается.

* * *

Не бывает напрасной радости. Горе бывает, а вот радость – нет.

* * *

У бездомных собак, когда они не в стае (в стае собаки агрессивны), есть уникальное свойство, почти потерянное человеком, – беззащитность. Я очень ценю это редкое свойство в людях, но отделяю его от беспомощности.

* * *

Сильнее всего душа устаёт от одиночества. Даже там, где его и не видно сразу. Боль, обиды, мелкие неурядицы… А копни глубже – подо всем одиночество.

* * *

Я хотел бы сочинять по чуть-чуть, но чтобы возникало ощущение большого объёма написанного.

* * *

Если душа болит – значит, не всё потеряно.

* * *

В тексте должно быть как в прибранной и проветренной комнате: чисто, светло и дышится легко.

* * *

Ну да, я смотрю не во все лица. Объясняется просто. Это вот как идёт электричка. Станции – Почитанка, Судженка. И вдруг какой-нибудь 48-й километр. То есть, кроме точки отсчёта от чего-то, и сказать нечего. Так и с лицами.

* * *

Сижу, как леший на кочке. То так из словечек узор составлю, то этак. Поглядываю, как лучше получится.