Адрес редакции:
650000, г. Кемерово,
Советский проспект, 40.
ГУК "Кузбасский центр искусств"
Телефон: (3842) 36-85-14
e-mail: Этот адрес электронной почты защищен от спам-ботов. У вас должен быть включен JavaScript для просмотра.

Журнал писателей России "Огни Кузбасса" выходит благодаря поддержке Администрации Кемеровской области, Министерства культуры и национальной политики Кузбасса, Администрации города Кемерово 
и ЗАО "Стройсервис".


Колдунья Азея (роман) ч.2

Рейтинг:   / 0
ПлохоОтлично 

Содержание материала

(продолжение, начало в «Огни Кузбасса» №1, 2009 год) 

 

Уступ в глубину веков

Цзэмула - Летава

На прибрежный Ононский улус был внезапный набег какой-то дикой орды. Случилось это после ужасной песчаной бури под вечер, на закате дня. Видимо, с расчетом - после разбоя убраться под покровом ночи. Племя, несмотря на то, что предпринимало всякую предосторожность, не было готово к отпору налетчиков. Конные всадники устроили переполох: крики, вой, гиканье, лай собак. Весь нутук, все девять юрт загорелись почти одновременно. Послышался клич всадника: «Эльдар! Покажи, тугой ли твой лук, батыр ли ты мужчина!». Глава улуса Эльдар выскочил из белой юрты, стоящей в центре, с обнаженным мечом - в его левой руке был ятаган, кривой турецкий кинжал - и сразу ввязался в схватку с всадником. Тот с искаженным от злобы лицом поднял на дыбы коня в богатой сбруе. Конь с ржанием вздыбился, яростно копытом ударил в землю, пыль и песок смешались с дымом. Его седок наотмашь рубанул мечом. Эльдар, выставив свой меч, защитился. Но, потеряв равновесие, упал. На спасение оставалось мгновение, воин извернулся, перекатился со спины на спину, вскочил. Налетчик явно превосходил его выгодным положением: он сверху наносил ему тяжелым мечом удар за ударом, и защищался кожаным щитом. Меч Эльдара, ударяясь о щит, издавал громкий хрустящий треск о костяно ссохшийся кожаный трехслойный круг. Две стрелы, предназначенные Эльдару, пролетели мимо его уха и со странным скрежетом скользнули по щиту его противника. Эльдар, наотмашь взмахнул ятаганом, рассек правую холку лошади, хлынула кровь, обагрила его халат, попала в глаза. Смахнув с лица рукавом халата кровь, Эльдар с большей яростью накинулся на битюга. Конь кинулся в сторону, нога всадника соскользнула с верви, служившей стременем, и тот не удержался в седле; овальной молнией блеснула закругленная лука седла лочого, обитая серебром. В этот момент со стороны подлетел другой всадник, замахнулся на Эльдара-хана. Эльдар отбил удар, но упавший с лошади, вскочил и своим мечом снес хану голову. Из юрты возникла Бартуй, мать Цзэмулы, дико завопила, опустилась на колени перед обезглавленным трупом мужа. Но всадник не дал ей нагнуться, он схватил за растрепанные длинные волосы, и поволок в темноту. Но тут же вернулся, взял за косу голову Эльдара, и, торжествуя, дважды с ней объехав белую юрту, с победным кликом канул во мглу. Вслед за всадником, державшим отрубленную голову, скакал другой - с факелом. Он поджег юрту со всех сторон.

Из горевших юрт выскакивали женщины с визгом. Их тут же налетчики поражали стрелами, пиками или саблями. Молодых пленили, тех, что постарше, загоняли обратно, поджигали входы, чтобы они там сгорели заживо. Нутук покрылся густым вонючим дымом. Стоял смрад от горящих повозок, одежд и человеческих тел. За несколько минут все было кончено. Орда с торжествующими криками скрылась в клубах песочной пыли. Растворилась в дыму.

Девочка зябла от ужаса. Цзэмула еще не совсем отошла от песчаной бури, в которую она угодила со сводным братом, сыном второй жены ее отца Эльдара. Они пасли стадо верблюдов, когда налетел страшный ветер с песком и охровой пылью. Это было в стороне, где росли верблюжьи колючки и поросли черного саксаула. Они дали звуковой сигнал стаду - ложиться. Животные легли, лишь одна верблюдица отпарилась от стада, и ее куда-то угнало ветром. Брат с сестрой упали на землю, накрылись полами халатов и прижались друг к дружке. Дышать стало трудно, но и высунуть лицо наружу было опасно: песок, острые мелкие камни, могли наждачно содрать кожу лица. Буря угомонилась внезапно, как и налетела. Их сменили двое мальчишек, что переносили эту стихию недалеко от них. Пастухи вернулись в нутук, в то время так называли юрт или улус. Мальчик на свою беду вошел в юрту, а Цзэмула не успела - замешкалась. И была вынуждена притвориться убитой. Инстинкт помог Цзэмуле сообразить, схватить переломленную стрелу, валявшуюся рядом, упав на землю, приставить ее к груди.

Какое-то время всех детей одолевают необоснованные страхи. Цзэмулу охватила обоснованная жуть. Она еще не полностью осознала, что же здесь произошло. Но почувствовала себя совсем другой, в невероятном кошмаре. Страшней одиночества трудно что-либо придумать. Одна-одинешенька в пугающем, опасном мире.

Цзэмула чуть не обезумела, став свидетелем гибели отца, видя, как покатилась его голова в сторону, упавшего за горизонт солнца, она на какое-то время потеряла сознание. Мать очевидно, как и многие, погибла. Девочка в прострации, беспомощно наблюдала, как пылали все их девять войлочных юрт, в ее памяти навсегда - вечные. Она одиноко стояла в центре громадного безмолвия. Ей казалось, что невидимое блюдо степи плавно раскачивается из стороны в сторону, идет кругом. Со всех сторон сплошная чернота. Наступила ночь - выколи глаза, она, казалось, никогда не кончится. И запах, резкий запах тлеющего войлока, горящих тел, всего охваченного огнем нутука.

Разбойники уже скрылись. За треском и шипением горевших юрт послышался жалобный писк ребенка. «Саран! Саран! Неужели жива?» - Девочка лихорадочно металась среди огня и дыма по стойбищу. Наконец обнаружила люльку, стоящую в стороне под горящей повозкой. Балок покрывающий повозку был объят пламенем. Выхватив из-под пламени люльку, взяв ребенка на руки, Цзэмула расплакалась. Потом чуть успокоилась, с надеждой, что кто-то еще остался живой.

Она, прижимая скулящую пятимесячную девочку, пятилась в неизвестную, но спасительную черноту, ту, что ее поглощала и окутывала тишиной. Отдалялась от страшного, трагического места, которое некогда влекло ее к себе горящим очагом, запахом пищи, лаской матери. Раньше она не боялась темноты. Прячась в кустарнике, росшем вдоль ручья, когда солнце садилось за горизонт, она представляла себя охотницей, выслеживающей добычу. При ней всегда был лук с посильной тетивой и стрелы. Темнота не пугала, а ободряла ее. Возбуждала в ней щекочущий азарт риска. Она знала, что за спиной находится стойбище с кострами, собаками, людьми. И что бы ни случилось, она может убежать туда, где ее ждут, обогреют и не дадут в обиду. В одночасье всего этого привычного окружения не стало. Не стало места и людей, за которыми можно спрятаться и не бояться никого и ничего. Ее жевала и глотала темнота вязкая и тягучая. Девочка словно находилась в чреве безжалостного чудовища. Цзэмула не стремилась куда-то - она уходила от трагического места - пепелища. В ее душе стоял момент неминучей гибели. Она помнит, как сжалась и обмерла, когда увидела всадника, подъехавшего и внимательно посмотревшего на нее. Но другой крикнул, что они уходят, и всадник, плеткой понуждая коня, ускакал. Глядя сквозь заледеневшие ресницы, Цзэмула с облегчением провожала его.

Тянула она за собой ручной, без колес, смастеренный отцом из двух палок, тартайк. Палки были скреплены таловыми вязами с тремя плетеными полками. На тартайке был мешок с продуктами. Она достала их из схорона, что находился на территории нутука, но в сторонке от юрт. А самое ценное, - она везла в бурдюке запас соли, тяжелый груз. Груз, который дороже железа и золота. За ее хрупкими неокрепшими плечами был настоящий лук и колчан со стрелами.

Потомки ее назовут Летава, но она никогда не услышит этого имени.

Цзэмула понимала, что ее жизнь над бездной висит на волоске. Она еще не осознала, что набег какого-то дикого племени на их стойбище, навсегда лишил ее родного крова, ее отца, матери и всех близких людей. Без них она жизни не мыслила.

Вдруг из черноты вырисовались два огня. Девочка стала с силой трясти малышку, чтобы та замолчала. Малышка словно поняла свою старшую сестренку. Цзэмула, закрыв глаза, испытала новый прилив жути, она почувствовала рукой что-то холодное влажное. Но тут до нее дошло, что это черная собака хасар, которую в их улусе называли Чикчир.

Девочка помнила, как отец принес маленький черный комочек в юрту. И рассказал, что нашел его в степи рядом с убитой полудикой собакой хасар. Ее убили охотники, а щенок остался жив. Щенка назвали Чикчир, он прижился, стал полноценным жителем нутука. Это оказалась сука, которая не всех допускала к себе. Даже от остальной своры держалась в стороне. И сторожевые собаки, почему-то к ней не подходили. Всех остальных лающих обитателей нутука налетчики погубили. Цзэмула опустилась на колени, обняла теплое, волосатое, родное животное за шею и снова расплакалась от радости. Теперь с нею еще одно живое существо. Живое существо! Только потом она разглядела, что Чикчир не одна: с нею крохотный щенок. Она поняла, почему много дней не видела Чикчир: полудикая собака уходила от жилища людей, чтобы ощениться в тайном месте. Выплакивая слова благодарности собаке Цзэмула, крепко прижимая сестренку к груди, двинулась в черную неизвестность. Чикчир, ухватив своего щенка за загривок, пошла за ней, а потом оказалась впереди, но круто свернула в ту сторону, куда, как видела Цзэмула, умчали разбойники, прихватив из стойбища их коней, ослов и верблюдов.

Малютка вновь начала плакать. «Что мне делать с тобой?» - горько вопрошала старшая сестра. Она сменила под ней мягкую овчинку. Запачканную пеленку обтерла о траву, все соскоблила палочкой, свернула в трубку, сунула в карман, пришитый к ее кожаному мешку-люльке, в котором и находилась малютка. У Цзэмулы прошел мороз по коже, когда она вспомнила момент обнаружения сестренки Саран.

В ее ушах стояли страшные крики и слабые стоны умирающих людей из горящих юрт. Как ей удалось спасти малютку из пламени повозки, одному Богу известно. Саран не переставала плакать. Цзэмула рывком положила плачущий клубок на песок, отбежала в сторону, и, заткнув уши, издала дикий вопль. Новый испуг заставил ее замолчать. Мимо ее проскакал какой-то зверек, как потом она догадалась, лапдашка (тушканчик). Через мгновение девочке пришлось вздрогнуть еще: обдав воздушной волной, мимо нее Чикчир кинулась за лапдашкой, и скрылась в кромешной мгле.

Наступила оглушающая тишина. Саран молчала - сестру это озадачило и обеспокоило. Она вынула из мешка кусок сырого бараньего жира, обсосала его и сунула в беззубый рот малютке. Та с жадностью стала его мямлить. Чикчир вернулась грустная.

И когда они всей компанией улеглись на склоне бархана, а щенок полез под Чикчир, добывать материнское молоко, Цзэмула догадалась дать сосок собаки и своей сестренке. Вынула из ее рта жир, и почти не жуя, нервно проглотила его. Собака заворчала, но приняла своего нового «щенка». Одна проблема была снята.

Ночи холодные, а предутренний озноб пробирал до костей. Цзэмула достала из мешка вяленое баранье ребро, обгрызла его наполовину, отдала Чикчир, запила водой из бурдюка, Люди и собаки, прижавшись, друг к дружке, ночь провели возле колючего куста караганы. Перед восходом солнца, когда вокруг лежало туманное марево, Цзэмула извлекла из мешка два вяленых ребра, одно обгрызла сама, другое отдала собаке, кормилице ее сестры. В глиняную черепушку налила воды, дала Чикчир, та посудинку вылизала дочиста. Цзэмула экономно попила сама, и они пошли, куда глаза глядят. Вожатой стала собака. Чикчир всю группу повела в сторону горного массива Бурхан-Халдун, который впоследствии будет называться Кентей. Шли с отдыхами целый день. В стороне мирно паслось стадо яков, их длинная шерсть развивалась на ветру. Они все повернулись к проходившим людям и собакам, подняли свое грозное оружие - рога, принюхивались и были настороже. Чикчир посмотрела на них и ровно бы не отреагировала. Зато почуяла и спугнула стадо чутких зобастых газелей. Собака убегала вперед, и Цзэмула думала, что она покинула их, оставив своего щенка.

Но собака возвращалась. Она смотрела девочке в глаза, и той казалось, что Чикчир что-то хочет сказать, но не может. Однажды после долгой отлучки Чикчир принесла в зубах сурка. Цзэмула обняла ее в благодарность, потрепала, погладила, сказав: «Умница!». Ей стоило большого труда раздобыть огонь. Долго высекала камнем искру. Искра получалась, а трут из сухой травы, успев отсыреть, не горел. Цзэмула проявила настойчивость, схожее с упрямством. С ее тела градом катился пот, девочка выходила из себя. Наконец, у нее получилось. Трава стала тлеть. «Весталка» возликовала, до головной боли раздувала сухой пучок ветошанки. Она распотрошила зверька, отдав собаке голову, ноги и все, что не годится самой в пищу. На камнях поджарила сурка, поела горячего полусырого мяса и ободрилась. Вынула из мешка ту глиняную черепушку, которую предусмотрительно прихватила с собой. Высыпала в черепушку уголья, добавила сухих веток, положила корень дерева. Девочка хранила живые уголья пуще глаза своего. Поддерживала его увядшей акацией, которую в Монголии называют «Верблюжьим хвостом».

Солнце было еще высоко, когда собака привела всю компанию к пещере. Сама вошла в нее первой. Цзэмула очень обрадовалась тому, что там было холодное кострище и много травы, которая пахла тленом и мятой. Она принесла черепушку с угольями и развела в жилище огонь. А потом на дне мешка нашла и кресало с небольшим пучком трута. Вышла на угор, нарвала свежей травы. Решила разведать окрестности жилища, наткнулась на горную речушку, приток реки Онона, чему была очень рада. Там же, близ берега наткнулась на лук, дикий чеснок, тюльпаны. В пещеру вошла с пучком лука и чеснока, с букетом тюльпанов. Для семьи - двух сестер, собаки и щенка нашелся свой угол на земле.

Малютку Саран окончательно приняла сука, она облизывала ее, охраняла, вскармливала своим молоком. Цзэмула сходила на пепелище своего нутука, принесла еще один лук и стрелы, что некогда были в телах ее погибших родственников, собрала и «безвинные», что пролетели мимо цели. От трупов остались разбросанные кости: хищники на пепелище бывшего нутука устроили прощальный пир. Трапезу по людям, что были. Девочка стала ходить по лесу, охотиться на мелкую дичь, собирать грибы, ягоды и орехи. Тем и жила. На ее стрелы напарывались серые куропатки, жаворонки, галки и вороны. Младшая ее сестренка росла под присмотром собаки. Пещера была в зарослях под скалой в мало доступном и незаметном месте. Через чащу к ней вела извилистая узкая тропа. Без помощи Чикчир она бы пещеру не обнаружила. Собака знала ее, потому, что во время охоты, они с Эльдаром в ней отдыхали. Цзэмула имела привычку приносить в свое жилище свежие травы. Не разбирая, луговик это или лебеда, полынь, или перистый папоротник. Лишь однажды поняла, что Саран, приблизившись к полыни, начинает сильно чихать, а Чикчир переменила место любимого отдыха, с тех пор полынь была лишена поселения в их жилище.

Далеко от своего юрта Цзэмула не отходила, охотилась только вблизи, опасаясь оставить свою сестренку надолго. Часто сиживала на берегу быстрой, говорливой, очень холодной горной речушки. Любила обжигать в спешащем потоке ступни своих ног, потом, скрестив их садиться на них и наслаждаться тем, как они отходят от озноба. Самым любимым ее занятием была стрельба из лука, к которой пристрастил ее отец Эльдар.

Когда сестричка начала ходить и научилась говорить, Цзэмула стала оставлять ее даже на сутки. Однажды глубоко лесу она обнаружила, тощего коня. Конь длинным потягом был привязан к дереву, подыхал от безводья. Судя по вытоптанному кругу, конь здесь находится давно. Приглядевшись, в кустах она обнаружила труп. Не поняла, мужчина это или женщина. Из-под рваного кожаного одеяния торчал оголенный череп. Отвязав коня, она стала его хозяйкой. Это был жеребчик невысокой монгольской породы. Предки такой породы были дикие Тарпаны. Первое, что она сделала - повела его к Онону, напоить. Девочка знала, что сразу много давать пить взмыленному или долго не пившему коню, вредно. Поила с перерывами.

Ей потребовалось больше двух лун, чтобы приручить конька, которого она назвала Тыр. Тыр, бывало, и кусал ее, и два раза больно лягнул. И все же, настойчивая Цзэмула объездила его и приручила. Испытывала трудности, взбираться верхом на коня. Вспомнила, как однажды их слуга соорудил что-то в виде легкого седла из войлока. На подпруги она использовала волосяные веревки. Из таких же веревок сообразила и стремена. С левой стороны коня у нее получилось двухступенчатое стремя.

Цзэмула быстро наторела в скачках. Тыр обычно свою наездницу нес легким бегом, но девушке больше нравилось ехать либо шагом, либо галопом.

Она незаметно подкрадывалась ночью к кострам нутуков-улусов, и надеялась увидеть тех разбойников, что убили ее родственников. Она запомнила многих в лицо, потому, что, притворившись мертвой, лежала со стрелой в груди с открытыми глазами.

Как-то Цзэмула увидела мужчину, который, не сомневалась, убил ее отца при набеге. Она выпустила в него стрелу и попала в правую ногу. Погони за ней не было, племя погасило все костры и заняло оборону, ожидая нападения. А Цзэмула спокойно ушла восвояси, села на коня, прихватив с собой кобылу - та была из их табуна. Кобыла оказалась жеребой и вскоре ожеребилась. Так у Цзэмулы появилась еще одна животина с приплодом. Она доила кобылу и сестры питались молоком. На берегу Онона, около пойла она встретила ту верблюдицу, которую угнала песчаная буря. Верблюдица была с верблюжонком. Она одичала и человеку не повиновалась, трижды оплевала Цзэмулу. Лишь с помощью соли девочке удалось укротить и зауздать верблюдицу. Ходячее имущество Цзэмулы прибавлялось. Две лошади, жеребенок и верблюдица с верблюжонком.

Из травы Цзэмула научилась вить веревки, до этого она видела, как их вьют, но не умела. Из веревок она устроила на выжженной поляне загон, где была стоянка, оставленная каким-то племенем. С помощью палочки, навив на нее косички кустов, она надергивала травы, и подкармливала своих животных. На каменистой почве она встретила траву, которую помнила под названием «железная проволока». Ятаганом, доставшимся ей от отца, нарубила этой травы и стала вплетать ее в кустарник, делая загон для своего «скота». Не учла, что для верблюдов перекусить эту «проволоку» - раз плюнуть.

Через какое-то время она наведалась к тому же улусу, где всадила стрелу в ногу убийце ее отца. Коня Тыра она оставила в зарослях. Еще один мужчина показался ей до боли знакомым. Когда он повернулся в сторону Цзэмулы и костер осветил его лицо, девочка узнала - это был коновал, дважды ночевавший в их улусе.

Он валил годовалых жеребчиков, кастрировал, и превращал их в ездовых лошадок. Однажды ездил с ее отцом на охоту. У Цзэмулы появилось недоброе предчувствие. Она сообразила, что он шпионил за их богатым улусом. Не было сомнения: что это он оказался наводчиком. У нее появилась определенная цель. Только на третье ночное тайное посещение этого племени удалось осуществить свое намерение. Она выстрелила коновалу прямо в глаз. Ее стрела вошла глубоко через глазницу в череп. Мстительница ужаснулась, но была уверена, что решила его насмерть.

Прокомментировать
Необходимо авторизоваться или зарегистрироваться для участия в дискуссии.