Иерусалим, Иерусалим… (рассказ)

Рейтинг:   / 5

Подробности

Категория: Проза

Автор: Адодин Сергей Сергеевич

Просмотров: 7633

2009 год, Выпуск № 6

– Господин, – обратился он ко мне дрожащим голосом, бросив мимолетный взгляд на массивный золотой перстень, украшающий мою правую руку. – Не проявишь ли немного милости к несчастному калеке? Всего один кодрант [1] …

За меня отвечал Горион, задумчиво ковыряя посохом дорожную жижу:

– Просить-то всякий может. Но не всякий имеет мудрость заработать.

– Мудрость кроется не в заработке, а в знаниях, – продолжал хромой.

– А есть ли у тебя знание, нужное нам? – поднял взор мой товарищ.

– Нужное вам кроется в доме Шимона горшечника, – понизив голос, промолвил нищий. – Вас будут ждать после захода солнца.

– Какого еще солнца? Где ты его видишь? Затянуло тучами все небо, словно кожей, – буркнул я, бросая калеке ассарий [2] , так как на нас уже обратил внимание один из стражников.

– Да благословит вас рука Господня! – громко запричитал нищий. Он тоже уловил на себе внимательный взгляд римлянина.

– Давай, веди нас, негодный, – важно рявкнул Горион, – и смотри, чтобы в этой гостинице хорошо кормили!

– Конечно, господин, – закивал хромой и увел нас вверх по улице. Завернув за угол, он избавился от хромоты и скрылся в лавке, где торговали различными ароматами.

Мы проследовали дальше.

– Уж не обманул ли нас этот Пасеах [3] ? – хмыкнул Горион. – Что за важность – горшечник?

– Думаю, горшечник здесь ни при чем. Успокойся, друг мой.

Справившись у торговца пряными травами, где живет горшечник по имени Шимон, мы немного поплутали по городу, прежде чем найти это место, бывшее в некотором удалении от улицы царских горшечников. Горион волновался напрасно. Уже смеркалось. Дожидаться самого заката ввиду отсутствия светила на небосклоне можно было еще дней пять-шесть, и я трижды ударил посохом в дверь. Сказав что меня прислал хромой, я получил от неведомого собеседника задание – умертвить начальника синагоги по имени Факей.

– При успешном завершении этого дела вас будет ждать другое – возможно, более сложное, но щедро оплачиваемое, – заверил голос. – Цена жизни Факея – под камнем у двери.

Под камнем оказались две серебряные мины [4] .

– Не так уж и высоко ценится жизнь этого Факея, – недовольно проворчал Горион.

– Не все так плохо, как тебе кажется, друг мой, – произнес я вполголоса. – За эти деньги дюжине землекопов придется работать дней десять.

– Но мы же не землекопы, и нас больше дюжины.

Я поморщился, словно выпил уксусу, не разведенного маслом [5] .

– Ну что ты как несмысленное дитя, Горион? Припомни, мудрость не в заработке, а в знаниях. Сделаем так. Узнаем, где живет несчастный, убьем его днем перед синагогой, смешавшись с толпой. А в условленный час Омри начнет кричать у дома этого Факея, что его в синагоге убивают римляне. Домашние его и все слуги побегут туда, а Тиншемет тем временем проникнет в дом и унесет самое ценное, что найдет. Малах же и Завад будут у дверей дома, чтобы не дать застать Тиншемета врасплох.

– Звучит хорошо, господин мой. Идем же искать этот дом, становится весьма прохладно, на ходу согреемся.

Поздно вечером, встретившись с остальными в Гефсиманском саду, мы обсудили подробности завтрашнего дела и, просушив одежду у костра, легли спать, благо, тут не шел дождь. Начальник синагоги, значит. Помню я одного…

Некоторое время я не спал, вспоминая события трехлетней давности. Я тогда был в Иерусалиме, надеясь найти какое-нибудь стоящее дело, которым можно было бы заниматься регулярно, приходя на праздники. Заодно я присмотрел потенциальную жертву – богато одетого человека, который, судя по всему, был вне себя от горя. Он шел быстрым шагом по направлению к конским вратам. «Уж не в Вифанию ли направляется?», – подумалось тогда мне. Решив ограбить его по дороге, я двинулся за ним.

– Вот идет Яир, начальник синагоги, – услышал я, проходя мимо двоих юношей, не обремененные каким-либо занятием. Я остановился чуть поодаль, повернувшись к молодым людям спиной. Догнать жертву труда не составит, а вот узнать побольше об этом Яире не помешает.

– Куда это он в такой час?

– Дочка у него умирает. Мой отец сегодня приглашен вместе с другими свирельщиками играть погребальные песни.

– Взрослая?

– Двенадцати лет еще. Несчастный отец повредился в рассудке. Услышал про какого-то Йешуа – пророка из Назарета, думает, что Он поможет ему обмануть смерть. Лекари говорят, что она не переживет этот день.

Дальше я не слушал. Мне почему-то расхотелось грабить этого человека. С досады я ограбил в тот день какого-то мытаря, возвращавшегося в город из Иерихона, оглушив его ударом посоха по затылку.

По утру, когда солнце должно было озарять верхушки масличных деревьев, но вместо этого снова пряталось за хмурыми облаками, протянувших несколько дождевых хвостов к земле, мы разделились и отправились на заранее обговоренные позиции.

Вот, из дома Факея вышел человек, одетый в белый шелковый плащ с длинными воскрилиями. Степенной походкой тот направился вверх по улице в сторону синагоги. Я проследовал за ним. В каких-то десяти шагах позади меня вразвалку шествовал Горион. У дома напротив уже сидел Тиншемет. Замотавшись в какие-то тряпки, он просил милостыню. Малаха с Завадом видно не было, но я не беспокоился. Они должны быть где-то рядом.

На площади перед синагогой было полно народа. Отлично, это будет на руку. Внезапно я заметил впереди вора. Нет, воров, конечно, было хоть отбавляй, но этот явно был новичком. Юноша бегающим взором оглядывал пояса проходящих мимо людей. Сунув руку под верхнюю рубашку, я быстро снял с внутреннего пояса кошелек, оставил в нем несколько ассариев. Остальное ссыпал за пазуху. Задрав голову к храмовой горе, я принялся вертеть кошелек, держа его за кожаный ремешок. Я надеялся, что золотой перстень на моем пальце привлечет внимание вора, равно как и мое небрежение кошельком.

Так оно и вышло. Выхватив из моей руки мнимое богатство, юноша бросился бежать. Безумец! Кто же так поступает?

– Вор! – завопил я что есть мочи, вытянув руку в сторону беглеца.

Люди вокруг встрепенулись, невольно потянувшись руками к своим поясам и кошелькам.

– Держи вора! – заорал Горион, делая вид, что преследует юношу. Внимание толпы теперь было приковано к беглецу. Повернулся и тот, кого я преследовал.

– Факей, – потихоньку позвал я, проходя мимо. Рука скользнула к ножнам за пазухой.

– Что? – растерянно отозвался человек, но тут же захлебнулся, будучи пронзен кинжалом, который вернулся в ножны так же молниеносно, как и покинул их.

– Помогите! – истошно закричал я, обхватив руками обмякшего Факея. – Он убил его! Тот вор!

Мой палец вновь показал на юношу, который все еще бежал по прямой. Вот глупец!

– Убийство! – подхватил растрепанный Йишмаэл, один из моих лучников, который вынырнул откуда-то из зашумевшей толпы. – Я все видел! Убийца побежал в ту сторону!

Два человека из толпы бросились бежать в указанном направлении.

– Надо позвать солдат! – крикнул я и оставил Факея лежать на мокрых камнях. От него протянулся вниз по улице кровавый ручеек. Я смешался с толпой и свернул в проулок. Теперь надо было идти к дому Факея и проверить, как там Тиншемет.

– Лекаря! – кричал Йишмаэл.

– Нападение на прокуратора! – раздался взволнованный голос Газеза.

– Римляне подожгли синагогу! – старался вовсю Горион.

Да, в такой суматохе можно обвинить даже египетского фараона.

Народ зашумел. К голосам моих людей стали добавляться и другие. Вот уже раздались первые команды, обращенные к римским солдатам. Воины начинали наводить порядок.

– Римский воин заколол начальника синагоги! – раздался чей-то голос.

– Святотатство!

– Хула на Израиля!

– Пилату мало нашей крови!

– Он еще ответит за свой водопровод! – это опять Горион. Надо же, Пилатов водопровод вспомнил. Много тогда погибло иудеев, недовольных тем, что деньги из храмовой сокровищницы идут на оплату его строительства. А ведь пора бы Гориону уже уходить, пока кто-нибудь не запомнил его лица. С мятежниками солдаты могут расправиться и на месте.

У дома Факея дежурил Завад. Прислонившись к стене, он сидел у дверей, подобно рабу, ожидающему своего господина. Вот Омри. А где же Малах? А вот и он – спускается по улице, придерживая нечто под одеждой. Мной овладело нехорошее подозрение. Я коротко кивнул Заваду. Тот дважды стукнул в дверь камнем, который вертел в руках. Вскоре из дверей вышел Тиншемет с двумя водоносами в руках. Один он отдал Заваду, второй взгромоздил на плечо. Никто из проходивших мимо людей даже не взглянул на двух рабов, которых отправили за водой.

Когда все собрались в Гефсимании, выяснилось, что Малах отлучался к площади перед синагогой, где, рискуя быть схваченным, напал на замешкавшегося солдата, охранявшего ворота внутреннего дворика синагоги. Ввиду праздника солдаты были расставлены по всему городу. Вонзив в шею несчастного кинжал, он перерезал ремень, на котором держались ножны с мечом, и уже на бегу сунул их под плащ. За то, что нарушил мое повеление и оставил Омри и Завада у дома одних, а также подверг всех нас риску, Малах получил от Гориона кулаком в лицо.

– Друг, если тебе безразличны твои товарищи, – обратился я к поднимающемуся на ноги Малаху, – ступай к Бар-Аббе или Шалуму. Они принимают всякий сброд.

Малах отвернулся, сплюнул кровавую слюну в сторону, потом, приблизившись, упал на колени.

– Господин, прости меня, старого глупца. Я польстился на римский клинок, ты же знаешь, как я привык к гладиусу. Если хочешь – накажи меня. Только не гони меня никуда. Я больше никогда тебя не подведу.

– Встань, Малах, – вздохнул я после краткого раздумья, – знаю, что не подведешь.

К дому горшечника отправился уже я один, несмотря на протесты Гориона. Но я сказал, что убийство римского солдата должно было вызвать ответные меры со стороны властей. А один человек, к тому же, богато одетый, не вызовет подозрений.

Три удара посохом в дверь. Условные слова. Человек за дверью был доволен результатом. Теперь он хотел жизнь первосвященника Йосефа Каиафы.

– А не задумал ли ты предать меня в руки кесаря? Это верная погибель. Первосвященник имеет большую охрану. К тому же, его жилище постоянно охраняет римская стража.

– Десять талантов, – был краткий ответ.